Энн Перри - Утопленник из Блюгейт-филдс
Присяжные отсутствовали меньше получаса. Они вернулись в зал с каменными лицами. Джером встал, напряженный и мертвенно-бледный.
Судья попросил старшину присяжных объявить решение, и тот повторил ответ, который уже давно вынес безмолвный зал:
— Виновен, ваша честь.
Судья водрузил на голову черную шапочку. Зычным, громогласным голосом он объявил приговор:
— Морис Джером, коллегия присяжных равного с вами статуса признала вас виновным в убийстве Артура Уильяма Уэйбурна. Приговор суда следующий: вас отвезут назад туда, откуда привезли, после чего не позднее чем через три недели доставят к месту казни, где вы будете повешены за шею и удушены насмерть. Да смилостивится Господь над вашей душой!
Шарлотта вышла на ледяной ноябрьский ветер, полоснувший ее острыми ножами. Однако ее онемевшая плоть, сраженная потрясением и страданиями, уже не чувствовала новую боль.
Глава 7
Судебный процесс должен был стать для Питта завершением дела. Инспектор собрал все доказательства, какие только можно было найти, и произнес в суде присягу говорить только правду, беспристрастно, не ведая страха. Присяжные нашли Мориса Джерома виновным.
Томас не ждал удовлетворения. Это была трагедия несчастного одаренного человека, не имеющего возможности раскрыть свои таланты. Изъяны в характере Джерома лишили его возможности преуспеть на научном поприще, где ему с таким непокладистым характером мало на что можно было рассчитывать. Он никогда не смог бы стать равным — этого он был лишен по своему рождению. У него были способности, но не гениальность. Улыбка, немного лести — и Джером мог бы получить завидное место. Если бы он умел научить своих учеников любить его, доверять ему, он мог бы оказывать влияние на знатные семейства.
Однако в этом Джерому мешала гордость; во всех его действиях сквозило полное неприятие сословных привилегий. Похоже, он так и не научился ценить то, что у него было, вместо этого зацикливаясь на том, чего у него нет. Вот в чем заключалась истинная трагедия — всего этого можно было бы избежать.
Ну, а сексуальные извращения? Что их определяло в первую очередь, тело или сознание? Природа лишила Джерома обычных радостей, свойственных мужчине, или же внутренний страх гнал его прочь от женщин? Нет, несомненно, бедняжка Эжени должна была это знать. За одиннадцать лет совместной жизни это должно было бы неизбежно проявиться! Несомненно, ни одна женщина не может быть настолько наивной, чтобы не разбираться в основополагающих потребностях природы.
Или все было гораздо отвратительнее — Джеромом двигало стремление подчинить самым интимным, самым физическим способом своих юных учеников — подростков, обладающих привилегиями, которых сам он был лишен?
Питт сидел в гостиной, уставившись на пламя в камине. По какой-то причине Шарлотта сегодня развела огонь здесь, вместо того чтобы, как обычно, накрыть ужин на кухне. Питт был этому рад. Возможно, его жене также хотелось провести вечер у открытого огня, устроившись в мягких креслах, при ярком свете, подчеркивающем блестящий ворс бархатных штор. Эти шторы были непозволительной роскошью, но Шарлотта так их хотела, что они стоили дешевого бараньего рагу и селедки, которыми пришлось довольствоваться в течение почти двух месяцев!
Томас улыбнулся воспоминаниям, затем посмотрел на сидящую напротив Шарлотту. Она следила за ним, не отрывая взгляда от его лица, практически черная в тени горящего за спиной светильника.
— Я встречалась после суда с Эжени, — как бы мимоходом начала Шарлотта. — Я пригласила ее к нам домой и провела с ней почти два часа.
Питт удивился было, затем сообразил, что ничего удивительного тут нет. Именно ради этого Шарлотта ходила на судебные заседания — чтобы предложить Эжени хоть крупицу утешения или по крайней мере сострадания.
— И как она? — спросил он.
— Потрясена, — медленно ответила Шарлотта. — Словно не может поверить, как такое случилось, как кто-то мог поверить в такое про ее мужа.
Питт вздохнул. Это было естественно. Разве кто-нибудь когда-либо верил в такое про своего мужа или жену?
— Джером действительно это сделал? — спросила Шарлотта.
Питт старательно уклонялся от этого вопроса с тех самых пор как покинул зал суда. И он не хотел обсуждать его сейчас, однако знал, что жена не отстанет от него до тех пор, пока не получит ответ.
— Я так полагаю, — устало промолвил Томас. — Но я не являюсь членом коллегии присяжных, так что, думаю, это не имеет никакого значения. Я предоставил суду все имеющиеся у меня доказательства.
Однако отделаться от Шарлотты было не так-то просто. У нее на пальце был надет наперсток; она вставила нитку в иголку, но не проткнула ткань.
— Это не ответ, — нахмурившись, сказала она. — Ты в этом уверен или нет?
Набрав полную грудь воздуха, Питт медленно выдохнул.
— Я не могу представить, кто еще мог это сделать.
Шарлотта тотчас же ухватилась за это.
— Из чего следует, что ты в этом не уверен.
— Вовсе не следует! — Шарлотта была несправедлива по отношению к нему, и в ее рассуждениях отсутствовала логика. — Из этого следует только то, что я сказал. Шарлотта, я не могу найти никакого другого объяснения, поэтому вынужден принять то, что это сделал Джером. Все совершенно разумно, нет никаких свидетельств против — никаких неудобных фактов, которые нужно было бы как-либо оправдать, ничего необъяснимого, ничего такого, что указывало бы на присутствие кого-то постороннего. Мне жаль Эжени, и я понимаю ее чувства. Я страдаю не меньше тебя. Порой бывает, что у преступников такие милые семьи — обаятельные, невинные, и на их долю выпадают такие адские мучения… Однако это не мешает Джерому быть виновным. Тут ничего не поделаешь, и бесполезно даже пытаться. И уж определенно ты ничем не поможешь Эжени Джером, вселяя в нее тщетную надежду Никакой надежды нет. И ты должна это принять!
— Я тут подумала… — начала Шарлотта таким тоном, словно Питт ничего не говорил.
— Шарлотта!
Она не обращала на него внимание.
— Я тут подумала, — повторила Шарлотта, — что, если Джером невиновен, виновен кто-то другой.
— Очевидно, — раздраженно пробурчал Питт. У него больше не было желания думать об этом. Дело было не из лучших, и он хотел поскорее о нем забыть. Оно закрыто. — И нет больше никого, кто имел к делу какое-либо отношение, — устало добавил он. — Больше ни у кого не было мотива.
— Возможно, и был.
— Шарлотта…
— Возможно, и был! — стояла на своем она. — Предположим, Джером невиновен и говорит правду. Что нам достоверно известно?
