Рекс Стаут - Её запретный рыцарь
— Ну, за все надо платить, — философски заметил Дрискол.
Догерти попросил их немного подождать, пересек вестибюль и подошел к столику Лили. Вскоре он вернулся, сокрушенно качая головой.
— Она на это не пойдет, — объявил он.
— Она немного ненормальная, — прогудел Бут. — Что она сама собирается делать?
Но бывший боксер вступился за Лилю:
— Нет, не надо ее обвинять. Она смотрит на все это не так, как мы. Надо придумать что-то другое.
Наступила тишина. Дрискол закурил и предложил сигареты остальным. Скоро их уголок был окутан кольцами дыма. Наконец, в первый раз, заговорил Дюмэн:
— А теперь, когда вы коншили этот глупость, я вам кое-что скажу. Мы нишего не знаем. Я спрошу Сигала.
— А что он может сделать? — вскинулся Дрискол. — Он захочет состряпать для нее алиби, а она на это не пойдет, и тогда он попытается ее запугать.
Но остальные одобрили предложение Дюмэна, особенно Догерти, и через несколько минут маленький француз уже ехал в жилую часть города — в адвокатскую контору, а Догерти в очередной раз помчался в городскую тюрьму.
Дрискол подошел к столу Лили и сказал ей, что Дюмэн отправился за консультацией к юристу.
— Но он не может нам помочь, — неуверенно сказала девушка. — Я ведь ничего не могу сделать, правда, мистер Дрискол? Скажите мне.
— Тебе надо сохранять твердость духа, — возразил он. — Как говорит Том, держи хвост пистолетом. А Сигал — тот еще проныра. Он никогда ничего не боится и обязательно что-нибудь придумает. Дюмэн вернется до полудня.
Но Лиля была охвачена ужасом и никак не успокаивалась. Официальный язык повестки сильно ее впечатлил, она почувствовала в нем силу закона, ей почудился запах судов и тюрем, и на нее, как на женщину, больше подействовал сам документ, чем вполне реальная угроза, которую он таил.
Оставшуюся часть утра Лиля провела за своим столиком, неотрывно глядя на вход в вестибюль. В одиннадцать часов вернулся из тюрьмы с запиской от Ноултона Догерти, а через час появился маленький француз. Лиля надела шляпку и пальто и с камнем на сердце отправилась обедать.
Был яркий солнечный день, и с залива дул задиристый свежий ветерок. Лиля наскоро перекусила и вышла прогуляться возле Мэдисон-сквер.
На газонах начинала зеленеть трава, на ветках деревьев набухали коричневые влажные почки, а посередине площади садовник разравнивал только что вскопанную землю. В воздухе чувствовалось приближение весны.
Но Лилю ничто не радовало, и вскоре она вернулась в «Ламартин».
Как только она вошла, к ней бросился Дюмэн:
— Мисс Уильямс! Я так вас жду! Такой план! Этот адвокат — настоящий гений!
Дюмэн чувствовал себя в вестибюле отеля как у себя дома, он кричал и жестикулировал не сдерживаясь, а Лиля, пока шла к своему столику, покраснела от смущения. Ей казалось, что теперь все посвящены в ее тайну, и она немного пожалела, что предоставила Странным Рыцарям свободу действий и всецело на них положилась.
Но это ее смущение было ничем по сравнению с тем, которое ей предстояло испытать. Ее щеки залил густой румянец после того, как маленький француз приглушенным взволнованным голосом рассказал ей о плане адвоката Сигала. И вместе с тем она удивительно нежно улыбнулась, когда Дюмэн усомнился в ее желании действовать согласно этому плану.
Он закончил:
— Понимаете, он не знай, сделаете ли вы это, и я дольжен позвонить ему в шас дня, потому что если он…
— Но я согласна, — сказала Лиля. — Да, я так и сделаю! Но вы уверены, что мне не надо будет давать показания? Вы уверены?
— Полностью.
— Тогда не могли бы мы сделать это сегодня, а не завтра?
— Нет, — улыбнулся Дюмэн. — Нам надо время до завтрашнего утра, чтобы собрать залог для Ноультон.
Догерти сейшас пошель к нему. Это будет сделано завтра днем — запомните. Я дольжен пойти к Сигаль за порушительством.
Он ушел, а Лиля сидела с румянцем на лице и сомнением в глазах, но ее губы были полураскрыты в трепещущей тоскующей улыбке.
Однако план адвоката Сигала, так тонко продуманный и казавшийся таким действенным, едва не рухнул из-за разногласий в рядах Странных Рыцарей.
Некоторое время в курсе дела были только Дюмэн и Догерти, и они не хотели разглашать тайну. Бут и Дженнингс угрожали полушутя, что пойдут к прокурору и расскажут ему все, что знают, а Дрискол отпустил много едких замечаний по поводу источника используемых ими денег. Но коротышка-француз и бывший боксер оставались непоколебимыми.
— Это секрет мисс Уильямс, — говорили они, — и рассказать об этом было бы нечестно по отношению к ней. Дело в том, что она сама просила нас ничего не говорить.
Последние его слова не вполне соответствовали действительности, но Догерти знал, что Странные Рыцари не станут расспрашивать Лилю.
— Сейчас для нас самое лучшее, как я думаю, просто сидеть держа руки в карманах, — горько заметил Дрискол. Это было на следующий день после того, как был осуществлен их план. — Вы вытаскиваете Ноултона под залог и в течение дня не показываетесь в вестибюле, а когда возвращаетесь, ждете, что мы похлопаем вас по спине и скажем, какие вы молодцы. Дело простое.
— Боб, не лезь в бутылку. Слушание дела назначено на послезавтра, вы что, не можете немного подождать? Кроме того, для вас, ребята, тоже дело найдется.
Вам надо будет каждое утро провожать ее на работу и с работы, а это, поверьте, тоже непросто. И еще. Если Ноултона выпустят — и он выйдет, — мы собираемся устроить для него и Лили небольшой ужин в пятницу у Дюмэна. Слушание дела не будет продолжаться больше одного дня. Подготовка этого ужина возлагается на тебя, Бута и Дженнингса. Когда придет Дюмэн, он оставит вам ключи от своей квартиры и сколько надо денег. Тратьте сколько хотите.
— А на сколько человек будет ужин?
— На семерых. Нас пятеро и их двое.
Дрискол пробурчал в ответ что-то невразумительное и отправился посоветоваться с Бутом и Дженнингсом.
Вечером во вторник, накануне слушания дела, мисс Уильямс шла домой в сопровождении самого Догерти.
Она была подавлена и сильно нервничала, и его попытки как-то ее приободрить ни к чему не приводили.
Они поужинали в ресторанчике на авеню Колумбус и оттуда отправились на Сто четвертую улицу.
— Выше нос, — сказал Догерти, когда они остановились у дверей ее дома. — Завтра в это время начнется твой медовый месяц. Как тебе эта идея?
— Как ты думаешь, что он сейчас делает? — немного не к месту спросила Лиля. Она научилась говорить с ним как со своим приятелем.
— Читает твои письма, — убежденно заявил бывший боксер. — Он все время этим занимается. А теперь иди к себе и ложись спать. И нечего сидеть и переживать.
