Агата Кристи - Врата судьбы
– Меня-то не нужно оберегать.
– Ты, как всегда, самонадеян, – заметила Таппенс.
– Думаю, он придет, чтобы попрощаться, – предположил Томми.
– Разумеется, он ведь прекрасно воспитан.
– Ему захочется убедиться, что ты вполне оправилась.
– Меня ведь только ранило, и доктор сделал все, что нужно.
– Он очень интересуется садоводством, – сказал Томми. – Я в этом убедился. Он действительно работал садовником у своего друга, которого, кстати сказать, зовут мистером Соломоном и который уже несколько лет как умер. Я считаю, что это очень удобно: он говорит, что работал у мистера Соломона, всем известно, что он у него работал, и, таким образом, все оказывается bona fide[17].
– Во всех этих делах следует соблюдать предельную аккуратность, – сказала Таппенс.
У парадной двери раздался звонок, и Ганнибал, как тигр, бросился туда, чтобы растерзать всякого, кто осмелится войти в охраняемые им священные пределы. Томми вернулся, держа в руках конверт.
– Адресован нам обоим, – сказал он. – Распечатать?
– Давай, – разрешила Таппенс.
Он вскрыл конверт.
– Ну что ж, – сказал он, – это открывает некоторые возможности.
– Что это?
– Приглашение от мистера Робинсона. Нам обоим. Он приглашает нас к обеду ровно через две недели, когда, как он надеется, ты вполне поправишься и снова будешь дееспособна. Он живет, кажется, где-то в Сассексе, там у него дом.
– Как ты считаешь, он нам что-нибудь расскажет? – спросила Таппенс.
– Вполне возможно.
– Взять мне с собой мой список? Я уже знаю его наизусть.
Она стала быстро читать:
– «Черная стрела», Александр Паркинсон, Оксфорд и Кембридж, викторианские фарфоровые садовые скамеечки, грин-хен-Ло, КК, чрево Матильды, Каин и Авель, «Верная любовь»…
– Довольно, – прервал ее Томми. – Сплошное сумасшествие.
– Согласна, все это действительно похоже на сумасшествие. Как ты думаешь, у мистера Робинсона будет еще кто-нибудь, кроме нас?
– Возможно, полковник Пайкавей.
– Значит, – сказала Таппенс, – мне придется взять с собой таблетки от кашля. Во всяком случае, мне очень хочется познакомиться с мистером Робинсоном. Не могу поверить, чтобы он был таким толстым и желтым, каким ты его рисуешь. Но послушай, Томми, мы ведь, кажется, пригласили Дебору с детьми. Они будут у нас гостить как раз через две недели.
– Да нет же, они приглашены на уик-энд на следующей неделе, а не через две.
– Слава богу, значит, все в порядке, – с облегчением вздохнула Таппенс.
Глава 16
Птицы летят на юг
– Кажется, они?
Таппенс вышла из парадной двери и с нетерпением ждала, когда из-за поворота аллеи появится машина дочери с ее тремя детьми.
Из боковой двери показался Альберт.
– Им еще рано. Это из бакалейной лавки, мадам. Вы просто не поверите – яйца снова подорожали. Никогда больше не буду голосовать за это правительство, с меня довольно. Пусть теперь попробуют либералы, предоставлю им такую возможность.
– Пойду, пожалуй, приготовлю клубничный кисель со сливками на вечер.
– Все, что нужно, уже сделано, мадам. Я не раз наблюдал, как вы его готовите, и знаю, как это делается.
– Скоро вы сможете работать шеф-поваром в фешенебельном ресторане, – сказала Таппенс. – Это любимый десерт Дженет.
– Да, мэм. А еще я приготовил кекс из патоки, мастер Эндрю любит этот кекс.
– Комнаты все готовы?
– Да. Миссис Шаклбери пришла сегодня пораньше. В ванную комнату мисс Деборы я положил сандаловое мыло. Это ее любимое, я знаю.
Таппенс облегченно вздохнула при мысли о том, что к приезду ее семейства все готово.
Через несколько минут раздался сигнал автомобиля, и из-за поворота показалась машина, за рулем которой сидел Томми. Машина остановилась у подъезда, и из нее вышли гости – Дебора, все еще красивая женщина лет сорока, пятнадцатилетний Эндрю, Дженет, которой было одиннадцать, и семилетняя Розали.
– Здравствуй, бабушка, – приветствовал Таппенс Эндрю.
– А где Ганнибал? – кричала Дженет.
– Хочу чаю, – заявила Розали, выказывая намерение удариться в слезы.
Состоялся обмен приветствиями. Альберт проследил за тем, чтобы были выгружены все семейные сокровища, включая ежика, аквариум с рыбками и хомяка в клетке.
– Так вот он какой, этот новый дом, – сказала Дебора, обнимая мать. – Он мне очень нравится.
– Можно мы посмотрим сад? – спросила Дженет.
– После чая, – сказал Томми.
– Хочу чаю, – твердила Розали, ясно давая всем понять, что именно следует делать в первую очередь.
Все направились в столовую, где был сервирован чай, встреченный с полным удовольствием.
– Что это за разговоры я все время о тебе слышу, мама? – спросила Дебора, которая всегда была строга с матерью, считая, что она нуждается в постоянном присмотре.
С чаем было покончено, и все снова оказались на свежем воздухе – дети носились по саду в поисках развлечений, сопровождаемые Ганнибалом и котом Томасом, которые выскочили из дома, желая участвовать в общем веселье.
– Чем же ты теперь занимаешься? – настойчиво допытывалась Дебора.
– Мы прекрасно устроились и ведем вполне степенную жизнь, – ответила Таппенс.
Ответ Дебору явно не удовлетворил.
– Но у тебя ведь были какие-то дела. Были, я знаю, ведь верно, папа?
Томми подошел к ним с Розали, сидевшей у него на закорках. Дженет в это время обследовала новую территорию, а Эндрю озирался вокруг, совсем как взрослый.
– Были, были у тебя разные дела, – не унималась Дебора. – Снова вернулась к этим старым играм, изображала из себя миссис Бленкинсоп. Вся беда с тобой в том, что ты никак не угомонишься – опять эти «Н или М?» и еще бог знает что. Дерек кое-что услышал и написал мне.
– Дерек! А он-то что может знать? – спросила Таппенс, удивленная упоминанием о своем сыне.
– Дерек всегда все знает. И ты тоже хорош, папа, – обернулась Дебора к отцу. – Тоже принялся за старое. Я-то думала, что вы переехали сюда, чтобы жить на покое, отдыхать и наслаждаться жизнью.
– Именно это мы и собирались делать, – сказал Томми, – однако судьба распорядилась иначе.
– Коварная судьба, – сказала Таппенс. – Пещера бед, Форт страха.
– Флекер, – подсказал Эндрю, гордясь своей эрудицией. Он увлекался поэзией и надеялся, что и сам в будущем станет поэтом. Он продолжал цитировать:
Четыре входа в городе Дамаске:
Врата судьбы, Врата пустыни,
Пещера бед, Форт страха.
О караван, страшись пройти под ними.
Страшись нарушить их молчанье песней.
Молчанье там, где умерли все птицы,
И все же кто-то свищет, словно птица.
Легка на помине, стайка птиц пролетела у них над головами, сорвавшись с крыши дома.
– Что это за птички, ба? – спросила Дженет.
– Ласточки. Они собираются лететь на юг, – ответила Таппенс.
– А они вернутся к нам снова?
– Конечно, на будущий год они снова будут здесь.
– И пролетят через Врата судьбы, – с довольным видом заметил Эндрю.
– Этот дом когда-то назывался «Ласточкино гнездо», – сказала Таппенс.
– Вы как будто бы не собираетесь здесь оставаться, – сказала Дебора. – Отец писал мне, что вы уже приискиваете себе другой дом.
– А почему? – спросила Дженет, Роза Дартл[18] этого семейства. – Мне нравится этот.
– Могу перечислить некоторые причины: «Черная стрела», Александр Паркинсон, Оксфорд и Кембридж, фарфоровая садовая скамеечка, грин-хен-Ло, КК, чрево Матильды, Каин и Авель, «Верная любовь»…
– Довольно, Томми, замолчи. Это мой список, тебя он не касается, – остановила мужа Таппенс.
– Но что все это означает? – недоуменно спросила Дженет.
– Это похоже на перечисление ключей в детективном романе, – сказал Эндрю – этот юный романтик был не прочь отдать должное и такой литературе.
– Это и есть перечень ключей. Именно поэтому мы и хотим приискать себе другой дом, – сказал Томми.
– Такой замечательный дом, – сказала Розали. – И шоколадные печенья… – добавила она, вспоминая только что закончившийся чай.
– Мне он тоже нравится, – заявил Эндрю величественным тоном, словно он был какой-нибудь самодержец всероссийский.
– Почему он тебе не нравится, бабушка? – спросила Дженет.
– Напротив, он мне нравится, – сказала Таппенс с неожиданным для себя жаром. – Я хочу по-прежнему здесь жить, не хочу отсюда уезжать.
– «Врата судьбы», – проговорил Эндрю. – Какое интересное название.
– Раньше этот дом назывался «Ласточкино гнездо», – напомнила Таппенс. – Мы можем вернуть ему это название.
– Все эти ключи… – задумчиво проговорил Эндрю. – Я мог бы сочинить с их помощью целый рассказ. И даже роман.
– Слишком всего много и слишком сложно, – заметила Дебора. – Кто станет читать такой роман?
– Ты ничего не понимаешь, – возразил ей Томми. – Ты просто не представляешь себе, чего только люди не читают. А главное, с удовольствием.
