Агата Кристи - Карты на стол
Ее голос замер.
Пуаро в удивлении посмотрел на нее.
— Ах, вот в чем дело? Да, я понимаю, такое иногда случается.
— Одна… совсем одна, — сказала миссис Лорример. — Никто не знает, что это значит, если не поживет как я, один на один с сознанием того, что было совершено.
— Может быть это и неуместно, мадам, но разрешите мне выразить вам свое сочувствие.
Она чуть наклонила голову.
— Благодарю вас, мосье Пуаро.
Снова наступило молчание. Потом Пуаро сказал более оживленно:
— Следует ли мне понять так, что вы, мадам, восприняли слова мистера Шайтаны, сказанные им за обедом, как непосредственную угрозу, направленную в ваш адрес?
Она кивнула.
— Я сразу поняла, что он говорил именно для того, чтобы один из присутствовавших хорошо его понял. Этим человеком была я сама. Когда он говорил, что оружием женщины является яд, он имел в виду меня. Он знал. Я заподозрила это еще раньше. Он повернул разговор на тему одного нашумевшего судебного разбирательства, и я видела, как его глаза следили за мной. В них было видно, что он себе на уме, и что он все знает. Но, конечно, убедилась я в этом лишь в последний вечер.
— И вы были к тому же уверены в его дальнейших намерениях?
Миссис Лорример сухо ответила:
— Присутствие старшего инспектора Баттла и ваше вряд ли можно считать случайностью. Я восприняла это так, что Шайтаны задумал во всеуслышание объявить о своем умении и одаренности открывать такие преступления, о которых до него никто другой и не догадывался.
— И когда же вы решили, что будете действовать, мадам?
Миссис Лорример чуть заколебалась.
— Трудно сказать, в какой именно момент эта мысль пришла мне в голову, — ответила она. — Я заметила кинжал еще до того, как мы сели ужинать. Когда мы вернулись в гостиную, я взяла его и спрятала в рукав. Никто этого не видел. Я была убеждена в этом.
— Несомненно, мадам, для этого нужно проворство.
— И тогда уж решила, что именно я собираюсь сделать. Мне оставалось только исполнить мое решение.
Возможно, это было рискованно, но я считала, что игра стоит свеч.
— Вот и заговорило ваше хладнокровие, вы начали взвешивать все шансы на успех. Да, я все понимаю.
— Мы начали играть в бридж, — продолжала миссис Лорример бесстрастным холодным голосом. — Наконец, возможность представилась. Я сдала карты и прошла через всю комнату к камину. Шайтана спокойно дремал в кресле. Я бросила взгляд на остальных игравших. Все были увлечены игрой. Я наклонилась и… и сделала это.
Голос ее чуть дрогнул, но сразу же обрел свое прежнее бесстрастное равнодушие.
— Я заговорила с ним. Мне пришло в голову, что это послужит мне в качестве алиби. Я что-то сказала относительно огня в камине, затем сделала вид, будто он мне отвечает, а потом отошла, на ходу бросив что-то вроде: «Я вполне согласна с вами. Я тоже не люблю центральное отопление».
— Он даже не вскрикнул?
— Нет. Мне показалось, что он как будто чуть-чуть застонал, и все. Издали это вполне могло показаться за его ответ.
— А потом?
— Потом я снова села за стол. Мы играли последний круг.
— Вы сели и продолжали играть?
— Да.
— Не потеряв интерес к игре настолько, что смогли спустя два дня повторить мне все ходы и все заявки?
— Да, — просто ответила миссис Лорример.
— Невероятно! — воскликнул Эркюль Пуаро. Он откинулся в кресле и несколько раз кивнул. Потом, как бы ради разнообразия, покачал головой из стороны в сторону.
— И все же, мадам, кое-что мне не совсем ясно.
— Что именно?
— Мне кажется, я что-то упустил. Вы женщина, которая тщательно все обдумывает и взвешивает. Вы решаете, что вам необходимо пойти на огромный риск. Вы совершаете это. Все проходит успешно. И вот, менее чем через две недели вы вдруг меняете свое мнение. Откровенно говоря, мадам, для меня это звучит не правдоподобно.
По губам ее пробежала странная улыбка.
— Вы правы, мосье Пуаро, но есть одно обстоятельство, которого вы не знаете. Не рассказывала ли вам мисс Мередит, где мы с ней встретились третьего дня?
— Кажется, это было где-то поблизости от дома миссис Оливер.
— Да, это верно. Но я хотела узнать, не назвала ли она вам улицу? Энн Мередит встретила меня на Харли-стрит.
— Ах, вот оно что! — он посмотрел на нее внимательно. — Теперь я начинаю кое-что понимать.
— Да, я так и думала. В тот день я была у онколога, и он сказал мне то, о чем я уже почти догадывалась.
Улыбка ее стала еще шире. Она не была больше страдальческой и горькой. Она вдруг стала приятной.
— Я больше уже не буду играть в бридж, мосье Пуаро. Врач не сказал мне всего до конца, он сильно приукрасил правду. «Будьте осторожны», и так далее, и тому подобное, «и тогда вы сможете прожить еще несколько лет». Но я не хочу соблюдать осторожность. Я не так создана.
— Да, да, я начинаю понимать, — сказал Пуаро.
— Вот почему все изменилось, теперь вы сами видите. Может быть месяц, а может и два — не больше. И вот в то время, когда я только вышла от врача, я увидела мисс Мередит. Я пригласила ее выпить со мной чаю.
Она помолчала немного, а потом продолжала:
— В конце концов, я не настолько уже безвольная женщина. Все время, пока мы пили чай, я думала, своим поступком в тот вечер я не только лишила жизни этого Шайтану — что сделано, то сделано — но я в какой-то степени исковеркала жизнь еще троих других людей. Потому, что доктор Робертс, майор Деспард и Энн Мередит, которые ничего плохого мне не сделали, подверглись из-за меня тяжелым испытаниям и могут оказаться в опасности. Но этому-то я могу помешать. Я не знаю, чье именно несчастье тронуло меня больше, доктора Робертса или майора Деспарда, хотя у обоих впереди куда более длинная жизнь, чем у меня. Но они мужчины, и в какой-то степени могут сами за себя постоять. Но вот когда я посмотрела на мисс Мередит… — Она в нерешительности остановилась, потом медленно продолжала:
— Мисс Мередит еще совсем молода. Впереди у нее вся жизнь. А это злополучное дело могло ее погубить…
— Подобные мысли и мне не нравятся…
— И тогда, мосье Пуаро, все чаще задумываясь обо всем, я решила, что ваш намек оказался верным. Я больше не могла молчать. И вот я позвонила вам…
Минуты шли одна за другой.
Эркюль Пуаро наклонился вперед. Он пристально, нарочито пристально смотрел на миссис Лорример в этих все сгущавшихся сумерках. Она переносила этот взгляд спокойно, не проявляя никаких признаков нервозности.
Наконец, он сказал:
— Миссис Лорример, ведь скажете мне всю правду, не так ли? Уверены ли вы, абсолютно ли вы уверены, что это убийство мистера Шайтаны не было преднамеренным? Правильно ли, что вы заранее не обдумали его? Что, идя на этот ужин, вы еще не собирались так поступить.
