Агата Кристи - Убийство в Восточном экспрессе
— А вы? — отпарировал мсье Бук.
— Да, — кивнул Пуаро. — С некоторых пор — да. И это настолько очевидно, что я удивляюсь, как вы не догадались. Он перевел взгляд на Хардмана и спросил: — А вы тоже не догадались?
Сыщик покачал головой. Он во все глаза глядел на Пуаро.
— Не знаю, — сказал он. — Я ничего не знаю. Так кто же из них укокошил старика?
Пуаро ответил не сразу.
— Я попрошу вас, мистер Хардман, — сказал он, чуть помолчав, — пригласить всех сюда. Существуют две версии этого преступления. Я хочу, когда все соберутся, изложить вам обе.
Глава девятая
Пуаро предлагает две версии
Пассажиры один за другим входили в вагон-ресторан и занимали места за столиками. У всех без исключения на лицах были написаны тревога и ожидание. Шведка все еще всхлипывала, миссис Хаббард ее утешала.
— Вы должны взять себя в руки, голубушка. Все обойдется. Не надо так расстраиваться. Если даже среди нас есть этот ужасный убийца, всем ясно, что это не вы. Надо с ума сойти, чтобы такое на вас подумать! Садитесь вот сюда, а я сяду рядышком с вами, и успокойтесь, ради Бога.
Пуаро встал, и миссис Хаббард замолкла.
В дверях с ноги на ногу переминался Пьер Мишель:
— Разрешите остаться, мсье?
— Разумеется, Мишель.
Пуаро откашлялся:
— Дамы и господа, я буду говорить по-английски, так как полагаю, что все вы в большей или меньшей степени знаете этот язык. Мы собрались здесь, чтобы расследовать убийство Сэмьюэла Эдуарда Рэтчетта — он же Кассетти.
Возможны две версии этого преступления. Я изложу вам обе и спрошу присутствующих здесь мсье Бука и доктора Константина, какую они сочтут правильной.
Все факты вам известны. Сегодня утром мистера Рэтчетта нашли убитым — он был заколот кинжалом. Нам известно, что вчера в 12.37 пополуночи он разговаривал из-за двери с проводником и, следовательно, был жив. В кармане его пижамы нашли разбитые часы — они остановились в четверть второго. Доктор Константин — он обследовал тело говорит, что смерть наступила между двенадцатью и двумя часами пополуночи. В половине первого, как все вы знаете, поезд вошел в полосу заносов. После этого покинуть поезд было невозможно. Мистер Хардман — а он сыщик Нью-Йоркского сыскного агентства (многие воззрились на мистера Хардмана) утверждает, что никто не мог пройти мимо его купе (купе номер шестнадцать в дальнем конце коридора) незамеченным. Исходя из этого, мы вынуждены заключить, что убийцу следует искать среди пассажиров вагона СТАМБУЛ-КАЛЕ. Так нам представлялось это преступление.
— То есть как? — воскликнул изумленный мсье Бук.
— Теперь я изложу другую версию, полностью исключающую эту. Она предельно проста. У мистера Рэтчетта был враг, которого он имел основания опасаться. Он описал мистеру Хардману своего врага и сообщил, что покушение на его жизнь, если, конечно, оно произойдет, по всей вероятности, состоится на вторую ночь по выезде из Стамбула.
Должен вам сказать, дамы и господа, что Рэтчетт знал гораздо больше, чем говорил. Враг, как и ожидал мистер Рэтчетт, сел на поезд в Белграде или в Виньковцах, где ему удалось пробраться в вагон через дверь, которую забыли закрыть полковник Арбэтнот и мистер Маккуин, выходившие на перрон в Белграде.
Враг этот запасся формой проводника спальных вагонов, которую надел поверх своего обычного платья, и вагонным ключом, который позволил ему проникнуть в купе Рэтчетта, несмотря на то, что его дверь была заперта.
Мистер Рэтчетт не проснулся — он принял на ночь снотворное.
Человек набросился на Рэтчетта с кинжалом, нанес ему дюжину ударов и, убив, ушел из купе через дверь, ведущую в купе миссис Хаббард…
— Да, да, это так… — закивала головой миссис — Хаббард. — Мимоходом он сунул кинжал в умывальную сумочку миссис Хаббард. Сам того не подозревая, он обронил в купе пуговицу с формы проводника. Затем вышел из купе и пошел по коридору. Заметив пустое купе, он поспешно скинул форму проводника, сунул ее в чужой сундук и через несколько минут, переодетый в свой обычный костюм, сошел с поезда прямо перед его отправлением через ту же дверь рядом с вагоном-рестораном.
У пассажиров вырвался дружный вздох облегчения.
— А как быть с часами? — спросил мистер Хардман.
— Вот часы-то все и объясняют. Мистер Рэтчетт забыл перевести их на час назад, как ему следовало бы сделать в Царьброде. Часы его по-прежнему показывают восточноевропейское время, а оно на час опережает среднеевропейское. А следовательно, мистера Рэтчетта убили в четверть первого, а не в четверть второго.
— Это объяснение никуда не годится! — закричал мсье Бук. — А чей голос ответил проводнику из купе Рэтчетта в 12.37, как вы это объясните? Говорить мог только Рэтчетт или его убийца.
— Необязательно. Это могло быть… ну, скажем… какое-то третье лицо. Предположим, что человек этот приходит к Рэтчетту поговорить и видит, что он мертв. Нажимает кнопку, чтобы вызвать проводника, но тут у него, как говорится, душа падает в пятки, он пугается, что его обвинят в преступлении, и отвечает так, как если бы это говорил Рэтчетт.
— Возможно, — неохотно признал мсье Бук.
Пуаро посмотрел на миссис Хаббард:
— Вы что-то хотели сказать, мадам?
— Я и сама не знаю, что я хотела сказать. А как вы думаете, я тоже могла забыть перевести часы?
— Нет, мадам. Я полагаю, вы слышали сквозь сон, как этот человек прошел через ваше купе, а позже вам приснилось, что у вас кто-то в купе, и вы вскочили и вызвали проводника.
— Вполне возможно, — согласилась миссис Хаббард.
Княгиня Драгомирова пристально посмотрела на Пуаро:
— А как вы объясните показания моей горничной, мсье?
— Очень просто, мадам. Ваша горничная опознала ваш платок. И очень неловко старалась вас выгородить. Она действительно встретила человека в форме проводника, только гораздо раньше, в Виньковцах. Но сказала нам, что видела его часом позже, полагая, что тем самым обеспечивает вас стопроцентным алиби.
Княгиня кивнула:
— Вы все предусмотрели, мсье. Я… я восхищаюсь вами.
Наступило молчание. Но тут доктор Константин так хватил кулаком по столу, что все чуть не подскочили.
— Нет, нет, нет и нет! — закричал он. — Ваше объяснение никуда не годится! В нем тысяча пробелов. Преступление было совершено иначе, и мсье Пуаро это отлично знает.
Пуаро взглянул на него с интересом.
— Вижу, — сказал он, — что мне придется изложить и мою вторую версию. Но не отказывайтесь от первой столь поспешно. Возможно, позже вы с ней согласитесь.
Он снова обратился к аудитории:
— Есть и вторая версия этого преступления. Вот как я к ней пришел. Выслушав все показания, я расположился поудобней, закрыл глаза и стал думать Некоторые детали показались тине достойными внимания. Я перечислил их моим коллегам. Кое-какие из них я уже объяснил — такие, как жирное пятно на паспорте, и другие. Поэтому я займусь оставшимися. Первостепенную важность, по-моему, представляет замечание, которым обменялся со мной мсье Бук, когда мы сидели в ресторане на следующий день по отъезде из Стамбула. Он сказал мне: «Какая пестрая компания!» — имея в виду, что здесь собрались представители самых разных классов и национальностей.