Мишель Александр - Цианид по-турецки (сборник)
— Единственное, что приходит в голову, — задумчиво произнес он, рассматривая старую газету, — это возможность наличия в этой газетенке материалов, компрометирующих кого-то из нынешнего руководства издательства «Коррида», в этом случае мы получаем и приличный мотив для убийства Боулда.
— Во всяком случае, эту версию стоит проверить, — согласилась я.
— Для этого нам нужно сделать две вещи, — продолжил свои рассуждения комиссар, — нам нужно прочитать эту старую газету, это не назовешь приятным чтением, но это вполне выполнимо, однако, это действие будет совершенно бессмысленным, если мы не будем располагать сведениями о людях, которые сейчас руководят «Корридой». А эти сведения нам будет получить не так легко, как может показаться. Мы можем запросить только то, что есть в их кадровом управлении, а там вряд ли мы найдем интересующую нас информацию, может, Дэвид нам поможет?
— Нужно спросить у него самого, позвонить ему?
— Лишний вопрос, — усмехнулся комиссар.
Старые сплетни
Дэвида не пришлось долго ждать после нашего с ним разговора по телефону. Через час он уже сидел в кресле у комиссарского стола и просматривал старые сплетни, красовавшиеся на пожелтевших страницах одного из выпусков давно усопшей газеты «Осколки».
Мы ему не мешали. Комиссар молча приготовил кофе, которым мы наслаждались в тишине, если не брать в расчет шорох желтых страниц.
— Неужели кто-то покупал это, с позволения сказать, издание? — наконец, подал голос мой друг, — но я не нашел ни одного материала, который хоть как-то можно было бы связать с кем-нибудь из сотрудников «Корриды» В это издательство не принимают на работу кого попало. Боюсь, что ваша версия не пройдет.
— Ты хочешь сказать, что эта газета попала в коробку случайно? — спросила я с сомнением в голосе.
— Я не хочу ничего утверждать, кроме того, что уже очевидно. Нет на этих страницах ни одного материала, которым можно было бы хоть как-то шантажировать кого-то из сотрудников «Корриды». Тем более, что шантажировать имело смысл только тех, кто хоть что-то мог решить по изданию конкретной книги, то есть, список не так уж велик.
— А действительно, кто в издательстве мог принять такое решение?
— Предложить к изданию тот, или иной текст, разумеется, мог главный редактор Дэйв Селдон, но принять решение, мог только совет во главе с Бобби Стамом, причем его слово составляет примерно 90 % этого решения, ответил Дэвид.
— Неужели в этой газетенке нет ни одного материала, который выводил бы на какие-нибудь давние грехи этого Бобби?
— Я не вижу, но попробую, пожалуй, раздобыть дополнительную информацию. В нашей газете есть один спец по сплетням и слухам, поговорю с ним, ну и еще позвоню Майку Кринсу. У него на подобные дела нюх настроен.
— Ты с ним знаком? — удивилась я, поскольку, Майкл Кринс все же личность очень известная, его журналистские расследования, точнее, репортажи о них популярны почти так же, как романы Терри Гресса.
— Не скажу, что мы в дружеских отношениях, но обратиться к нему за консультацией я вполне могу себе позволить. Между прочим, он счастливо женат на очаровательной женщине, — неожиданно сообщил Дэвид.
— Ну и что? — удивилась я, — что ты этим хотел сказать?
— Только то, что брак не мешает этим ребятам, ни в делах, ни в отношениях!
— Я подумаю, — что еще мне следовало сказать?
Дэвид ничего не ответил и вышел из кабинета. Комиссар воздержался от комментариев, а я чувствовала себя, если не стервой, то уж точно дурой. Впрочем, этот эпизод не попал бы в мой рассказ, если бы не догадка моего друга, благодаря которой, мы и раскрыли тайну смерти Питера Боулда.
Но было это уже на следующий день.
Ошибки Питера Боулда
До утреннего разговора, состоявшегося в кабинете комиссара и поставившего последнюю точку в истории жизни и смерти Питера Боулда, был вечер, который тоже кое-что значил, но, в основном, для нас с Дэвидом. Впрочем, рассказываю я о нем не только потому, что мы в тот вечер приняли очень важное для нас решение.
— Ты обещала подумать, — заявил мой друг, едва появившись в моей квартире в районе примерно девяти часов вечера.
— О чем? — совершенно искренне удивилась я, — хотя занятие это я считаю весьма полезным при любых обстоятельствах.
— Ну, когда ты перестанешь притворяться? Ты же все прекрасно поняла. Послушай нам с тобой уже не семнадцать лет. Я хочу, чтобы ты была мне не только другом, я хочу, чтобы у нас была общая жизнь, почему ты не хочешь, наконец, принять это неизбежное для нас решение?
Мы стояли очень близко друг к другу, руки Дэвида то ли держали меня за плечи, то ли обнимали меня, точно я не помню, я только помню близость его глаз и свои слезы, застрявшие занозой где-то на уровне горла.
— Я же тебе давно все объяснила, — тихо и неуверенно проговорила я, — ты прекрасно знаешь, что есть воспоминания, от которых я просто не могу избавиться.
— Но это ведь не твои воспоминания, почему ты позволяешь им влиять на твою, да и на мою судьбу?
— Они потому и чужие, что я не даю им шанса повториться в моей жизни!
— Но даже у твоей мамы все сейчас хорошо! Она счастлива! Разве это не аргумент?
— Но какой ценой? Я не хочу проходить через это, Дэвид.
— Но ты и не будешь через это проходить! Я тебе клянусь!
— О Боже! Только клятв нам и не хватало! Что тебя не устраивает в наших отношениях, почему ты хочешь взять на себя обязательства, из-за которых сам же потом будешь страдать?
— Да, почему я должен страдать? Какие такие обязательства? Заботиться о любимой женщине? Засыпать и просыпаться, сознавая, что она рядом? Это же права! Ты не хочешь так на это взглянуть?
— Твоя логика иногда совершенно неожиданна, — попыталась я выбраться без потерь из нашего опасного разговора.
— Она у меня просто есть! — решительно проговорил Дэвид, — тебе не удастся сегодня уйти от ответа, и он, наконец, будет таким, какого я давно жду!
— Зачем ты мучаешь меня, если уже все решил сам, — грустно усмехнулась я, понимая в этот момент, что его решение будет определяющим. Давай рискнем, ты ведь ненавидишь ложь?
— Верно, чем не гарантия? — с чувством явного облегчения вздохнул Дэвид, и наш разговор прервался надолго.
* * *Было уже за полночь, когда мы появились на кухне, неожиданно почувствовав, что безумно голодны. Гренки, яичница и кофе стали прекрасным завершением нашего судьбоносного вечера.
Именно поглощая с наслаждением этот бесподобный ужин, мы опять заговорили о содержимом таинственной коробки Питера.
