Сирил Хейр - Трагедия закона
Единственный вывод, который смог сделать Дерек, состоял в том, что каким-то неведомым образом «папочке» Удалось навлечь бесчестье на свою семью. Он постарался поддержать себя размышлениями о том, что — как писала о себе Шила — ничто не сможет повлиять на его чувства к ней. В то же время он чувствовал бы себя гораздо уверенней даже в этом, если бы знал, что же это такое, что не может на них повлиять. Трудновато с рыцарским великодушием пренебрегать позорным пятном на семейном гербе, если ты этого пятна даже не видишь. «Папочка» мог просто сбежать с чужой женой. С другой стороны, он мог быть арестован за убийство или, что того хуже, разоблачен как агент «пятой колонны» под прикрытием. Все это было очень тревожно.
В мрачном настроении Дерек спустился к завтраку, в мрачном настроении ковырял вилкой в тарелке и в мрачном настроении сопровождал судью в присутствие. И только когда, сидя на своем месте в зале суда, сунул руку в карман, чтобы достать и еще раз прочесть таинственное письмо, он вспомнил о пакетике, который положил туда несколькими часами ранее. До того момента он начисто забыл о его существовании.
Обнаружив его теперь, Дерек пребывал в полной растерянности относительно того, что с ним делать. Совершенно очевидно, что он вообще не имел права брать его, тем более что утреннее подозрительное ощущение, заставившее его внимательно изучить пакет, давно рассеялось. Если обнаружится, что он перехватил бандероль, которая вполне могла оказаться обычным невинным посланием, предназначенным судье, его поведение покажется, мягко выражаясь, странным. Но что же, черт возьми, делать с пакетом теперь?
Он достал его из кармана и, украдкой осмотрев под столом, заметил, что бечевка, которой он был перевязан, ослабла и почти соскользнула с одного угла. Ее можно было легко снять, не развязывая узла. Что ж, поскольку он все равно уже слишком далеко зашел, можно было идти до конца. Ведь всегда есть шанс…
Он тихонько вышел из зала и проследовал в тесное маленькое помещение, находившееся за судейской скамьей и служившее комнатой отдыха его светлости. У двери стоял неотвратимый полицейский, но, к счастью, власти не дошли до того, чтобы поставить пост и в самой комнате. Как и ожидал Дерек, бечевка легко соскользнула с обертки. Внутри находилась картонная коробочка из-под мыла, а в коробочке — труп мыши. К ее шее была привязана записка, на которой такими же корявыми заглавными буквами, как и адрес, значилось:
«ПОКА КОШКИ НЕТ ДОМА…»
«Бьюсь об заклад, — думал Дерек, несколько минут спустя прислушиваясь к одной из самых витиеватых речей Флэка, — я единственный участник судебного процесса, когда-либо сидевший в зале суда с мертвой мышью в кармане».
Глава 14
РАЗМЫШЛЕНИЯ И РЕАКЦИИ
В перерыве между чаем и ужином Барбер, объявив о намерении удалиться, чтобы подготовить предварительный приговор, на самом деле (как обнаружила разведка) дремал в кресле в курительной комнате. Дерек решил, что это самое подходящее время, чтобы показать содержимое пакета Хильде. Она изучила его с большим интересом и, к радости Дерека, похоже, сочла его действия совершенно правильными. Было ясно, что она увидела некий смысл в этом маленьком неприятном инциденте, который ему самому казался столь же бессмысленным, сколь и отвратительным, но не захотела поделиться с ним своей догадкой.
Она сначала осмотрела надпись на бирке (которую Дереку по ее просьбе пришлось снять с мыши, прежде чем Хильда согласилась притронуться к бумажке) и, прочтя ее, многозначительно произнесла:
— Ага!
Дерек ждал, что последует еще что-нибудь, проясняющее, но не дождался.
Далее Хильда исследовала коричневую оберточную бумагу. На сей раз она заметила:
— Адресовано ему, а не мне. Очень характерно!
Дерека это все больше и больше озадачивало.
Затем Хильда обратила внимание на сильно смазанный штемпель.
— Вы можете что-нибудь разобрать? — спросила она.
— Не уверен, — ответил Дерек, — но слово похоже на «Рэмплфорд».
— Да. Не сомневаюсь, что вы правы. А время?..
— После точки что-то вроде числа сорок пять. А впереди, мне кажется, шестерка.
— Шестерка или восьмерка, — с сомнением в голосе сказала Хильда. — Время последней доставки можно уточнить в местном почтовом отделении.
— Может, поручить это полиции? — предложил Дерек.
— Не думаю, что стоит обременять этим делом полицию. Если это то, что я думаю, то уверена: ее вмешивать не стоит.
— Значит, вы не считаете, что…
— Дерек, будьте любезны, принесите мне Брэдшоу. Я знаю, что он есть у Бимиша в комнате. И пожалуйста, выбросьте куда-нибудь эту гадость. Меня тошнит на нее смотреть.
Дерек сжег мышь в камине столовой и послушно принес справочник Брэдшоу. Хильда мило поблагодарила его, попросила — хотя в этом не было никакой необходимости — ничего не говорить ни судье, ни кому бы то ни было еще и, прихватив вещественные доказательства, удалилась в свою комнату, оставив Дерека теряться в догадках относительно того, отчего это у женщин такая страсть к секретности.
При первом же взгляде на записку, привязанную к мыши, Хильда решила для себя, что послала ее Салли Парсонс. Оставалось только выяснить, было ли это физически возможно. Надо отдать должное ее интуиции, справочник Брэдшоу подтвердил предположение. Хильда подсчитала, что, покинув Трафальгарскую площадь ровно в 2.15, Салли могла успеть на скорый поезд, который прибывает в Рэмплфорд в 4.35. Если на станции ее встретили, дома она могла оказаться уже к пяти часам. Допустим, полчаса у нее ушло на то, чтобы вытянуть из Сибалда-Смита все подробности его утренней встречи, еще полчаса — на то, чтобы придумать подходящий ответ и приготовить посылку; у нее оставалось достаточно времени, чтобы уже затемно вернуться в Рэмплфорд и к 6.45 добраться до главного почтового отделения.
Тем не менее, хотя схема казалась теоретически правдоподобной, Хильда сомневалась, была ли она осуществима на практике. Во-первых, она почти не оставляла времени для поимки мыши — если только прекрасная дама не держала их про запас для рассылки друзьям. А что еще более важно, так это то, что, как бы ни горела Салли желанием продемонстрировать свое отношение к вмешательству в дело Хильды и как бы шустро ни придумала свой ответ на него, она ни за что не стала бы ничего делать, не попив чаю. В конце концов, возможно, она не обедала, а лишь перекусила в кафе Национальной галереи, потому что, согласно справочнику Брэдшоу, в поезде вагона-ресторана нет. Все, таким образом, зависело от того, правильно ли Дерек разобрал цифры на штемпеле — 6.45. До тех пор пока это не выяснится, быть полностью уверенной оставалось невозможно.
