Джон Карр - Убийства единорога
Внезапно коридор наполнился людьми, бегущими ко мне, и Драммонд смешался с ними. Кто-то заломил мне руки за спину. Сквозь кровь, заливающую мне глаза, я увидел, как Драммонд сделал несколько неуверенных шагов, словно пьяный, и рухнул на колени. Шум и крики перекрыл голос Фаулера:
– Мерривейл, старый дурень, вы не на того надели наручники!
Драммонд склонился вперед, как будто молясь. С безумным выражением окровавленного лица он поднял руки, скованные цепью, тщетно пытаясь ее порвать.
– Нет, сынок, – ответил голос Г. М. – Наручники находятся там, где надо, что может подтвердить старина Гаске, – на запястьях Фламанда.
Глава 19
ТРОЙНОЕ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ
– Значит, наше «бегство», – спросил я, – было спланировано вами и месье д'Андрье (простите, что придерживаюсь этого имени) с целью заставить Фламанда перехватить нас?
– Угу. Мы знали, что он это сделает.
– А тип, остановивший нас на дороге Леве, был не настоящим Харви Драммондом, а Фламандом? В открытом бою он не так уж силен…
– Зато он в десять раз опаснее любого силача – пусть это вас утешит, мистер Блейк, – весело отозвался д'Андрье. – Мы очень боялись, что он окажется вооружен… Дело в том, что настоящий Харви Драммонд мертв – так говорит сэр Генри, и я ему верю. Но вы вскоре услышите все детали. А сейчас – завтрак.
Было семь утра. Солнечный свет согревал промокший Орлеаннуа, разгоняя последние облака над Шато де Л'Иль. Д'Андрье настоял, чтобы мы с помпой позавтракали на балконе задней стены, обращенной к полноводной реке. Стол накрыли на одиннадцать персон, так как Эвелин потребовала присутствия Огюста Аллена. Глядя на этих людей при утреннем солнце, было трудно поверить, что всего несколько часов назад мы приписывали мотивы убийства каждому из них по очереди, особенно Хейуорду, который, сияя под стеклами очков на чисто выбритом лице, снова говорил тоном оракула. Во главе стола сидел Гаске, безукоризненно вежливый, щеголеватый, несмотря на темный костюм, и с цветком в петлице. Напротив восседала Эльза в голубом, «ибо мадам, – как указал Гаске, – хозяйка дома, даже если она этого не знает». Миддлтон возбужденно излагал теории несколько смущенному, но столь же возбужденному Фаулеру, получившему в итоге материал для сенсационной статьи. Рэмсден, как всегда самоуверенный, дружелюбно обсуждал ситуацию со мной и Эвелин, как будто прошлой ночью не обвинял меня в убийстве. Даже доктор Эбер, который опытной рукой отремонтировал мою физиономию, сопроводив свои манипуляции толикой нравоучений, кисло улыбался и передавал другим предметы, которые те не просили. За столом царил праздничный дух, подчеркнутый тем, что все наконец привели себя в порядок. Исключение составлял Г. М., который не побрился и не сменил воротничок, но выглядел как китайский идол после сытного обеда, сидя рядом с д'Андрье с сигарой во рту и бутылкой виски перед собой.
Длинный стол был уставлен серебром и фарфором, хотя ассортимент провизии ограничивался яйцами и беконом. Внизу поблескивала река. Д'Андрье излучал радушие, как и вчера вечером.
– Думаю, – сказал он, – накопившиеся загадки следует объяснить в присутствии всех. Во-первых, чтобы воздать справедливость неправомерно обвиненным мисс Чейн и мистеру Блейку, а во-вторых, чтобы продемонстрировать, что Гастон Гаске не так упрям, как иногда кажется. Признаю открыто, что до начала пятого утра у меня оставались сомнения, а окончательно меня удалось убедить только в пять. Поскольку моя реконструкция убийства оказалась неверной, я скромно удаляюсь. А так как мы поймали Фламанда и он сейчас под стражей, скажу по секрету, что мне наплевать, прав я был или нет. Логика торжествует. А вся слава, как я заявляю публично, принадлежит моему другу Мерривейлу…
Г. М. казался встревоженным.
– Нет! – рявкнул он. – Если вы собираетесь принести себя в жертву, то сделайте одну вещь. Забудьте, что я принимал в этом участие. Никогда не упоминайте мое имя в связи с этим делом. Только вы поймали Фламанда, и не позволяйте никому об этом забыть. Если станет известно, что меня едва не отправили в Париж в наручниках, как отца очаровательной международной шпионки… – он подмигнул Эвелин, – и сообщника Фламанда, моя жизнь в Лондоне превратится в кошмар, и я даже не смогу показать нос в клубе «Диоген». Договорились? – Он посмотрел на Фаулера. – Отчет, который вы готовите…
– Я напишу, – сказал Фаулер, – что Фламанд был пойман Гаске и его верным оруженосцем сержантом Алленом при условии, что вы расскажете нам, что произошло в действительности и как вы об этом узнали.
На сей раз Г. М. не стал демонстрировать слоновью застенчивость в ответ на просьбу поведать подробности. Некоторое время он попыхивал сигарой, глядя через балюстраду.
– Угу. Ладно. Конечно, реконструкция будет несовершенной, пока мы не сможем связаться с Марселем и удостовериться в паре вещей. К тому же Фламанд едва ли заговорит. Он заявляет, что выйдет из тюрьмы через два дня. Знаете, я почти опасаюсь, что ему это удастся! Как бы то ни было, я постараюсь заполнить пробелы догадками и держу пари, что они окажутся недалеки от истины.
Это дело, ребята, было самым странным из всех, с какими я когда-либо сталкивался. Я не имею в виду, что оно самое трудное или даже самое замысловатое, но, безусловно, самое странное. Его можно назвать проблемой тройного перевоплощения. Вы наверняка слышали о делах, где фигурируют два человека, похожие друг на друга, но это единственный известный мне случай, где похожими оказываются трое. Из-за подобной мелочи абсолютно простая серия событий стала настолько запутанной, что все участники выглядели чокнутыми.
Мы начнем не с самого начала – я вернусь к нему, – а с того момента, когда у меня впервые мелькнула смутная догадка о том, что может здесь таиться. Это произошло вчера вечером в гостиной, когда туда вошел человек, представившийся Харви Драммондом, – еще один самозванец, находившийся в злополучном самолете.
Зная то, что рассказал мне Кен о происшедшем на дороге Леве, я встрепенулся. Два Драммонда – два человека, которые в течение часа выдавали себя за одно и то же лицо! (Теперь мы знаем, что оба были самозванцами, но тогда у меня всего лишь закружилась голова.) Глядя на этого парня, я мог поклясться, что он не Харви Драммонд! Он играл роль – походка была не та, да и все свидетельствовало, что человек, обладающий высоким интеллектом, копирует манеры Драммонда…
– Я это заметил, – сказал я.
– Угу. Ну, если он не был Драммондом, то кем он был? Я решил притвориться, что верю ему, и постараться выяснить, какую он ведет игру. Потом я получил первый смутный намек. Когда Кен рассказывал о встрече с этим парнем на дороге, мнимый Драммонд вел себя очень странно для самозванца, которого могут разоблачить в любую минуту, к примеру не проявлял никаких эмоций, которых можно было ожидать даже от хорошего актера, считающего, что он выйдет сухим из воды с его самозванством. Он казался всего лишь возбужденным и заинтересованным и с любопытством смотрел на Кена, а потом спросил: «Вы сказали, кто-то выдавал себя за меня?» – «Не совсем, – ответил Кен. – Он не назвал своего имени». – «А где он теперь?» – чересчур резко осведомился Лже-Драммонд. Его тон не показался мне похожим на тон самозванца, опасающегося разоблачения. Скорее, это был голос человека, желающего встретиться со своим двойником, но опасающегося, что это ему не удастся. Я был очень заинтригован. Потому вмешался и дал понять, что другой парень, вероятно, направляется сюда, чтобы причинить неприятности, и скоро будет здесь. Но это не обеспокоило его, а произвело прямо противоположный эффект. Пока я ломал себе голову, наш любезный хозяин заявил, что в этом нужно разобраться. Кена загнали в угол несколькими быстрыми вопросами и попросили предъявить авторучку, которую он позаимствовал у якобы настоящего Драммонда.
