Эллери Куин - Последний удар
И все же у него было совершенно необъяснимое чувство, что мишенью для издевок в записочках был не Себастиан, а Куин.
Пятнадцать даров за девять вечеров.
«Подсказка».
Подсказка к чему? К чему?
Десятый вечер: пятница, 3 января 1930 года
В пятницу утром по дому разгуливал дух вражды. Едва ли хоть кто-то был сколько-нибудь любезен с кем-либо еще. Вчерашние замешательство и апатия претерпели химическое изменение: теперь все пылали гневом, едва притрагивались к пище, приготовленной миссис Янссен, расхаживали поодиночке либо сердитыми парами и всем своим видом однозначно давали понять, что самое большое их желание — выбраться отсюда побыстрее. У сержанта Девоу забот хватало.
Холодок между Расти и Джоном обозначился еще заметнее, а действия Валентины и Мариуса отнюдь не способствовали потеплению. Они перестреливались ехидными репликами, адресованными якобы друг другу, но каждая из пущенных стрел попадала в истинного адресата. Наконец эта перестрелка выгнала Джона из дому.
Разъяренная Расти последовала за ним.
— Ты разве не понимаешь, что у этой парочки на уме? Милый, что с нами происходит? Нельзя же дать им все испортить. Джон, что на тебя нашло?
Но Джон седлал пегую кобылу, ничего не слыша.
— Не езди на лошади сегодня. Опасно ездить в такую слякоть.
— Ничего со мной не случится. Я просто хочу уединиться.
— От меня.
— Не от тебя, Расти. Мне надо побыть одному. Что с этой чертовой подпругой?
— Мне казалось, что смысл помолвки как раз в том, чтобы не чувствовать себя одиноким, — сказала Расти, понимая, что говорит чушь, но уже не в состоянии остановиться. — Или ты мне именно это хочешь внушить?
— Оставь, ради Бога! — Джон вскочил в седло, рывком развернул кобыле голову, согнулся вдвое и пришпорил лошадь. Та вылетела из конюшни как ракета.
Зажав рот рукой и пытаясь морганием загнать назад слезы бессилия, Расти смотрела, как он галопом пронесся по раскисшему снегу и исчез в лесу.
Ее охватила паника.
Неловкими движениями она оседлала мерина и устремилась вслед за Джоном.
Тропинка в лесу превзошла ее наихудшие опасения. Полосы грязного снега чередовались с полосами льда в тех местах, куда не проникло солнце. Мерин ступал с чопорным видом, фырканьем выражая свое недовольство. Сердце Расти колотилось. Она пришпорила мерина, и он пошел рысью. Она смотрела вперед. Если Джон пытался проехать во весь опор по этой предательской тропке… Однажды лошадь поскользнулась и едва не сбросила ее, однако она упорно продолжала путь, в то же время пытаясь внушить себе, что кобыла крепче стоит на ногах, чем мерин, что Джон — наездник высокого класса…
Она нашла его за поворотом дорожки. Он вылетел из седла и лежал лицом вниз под елью, в глубоком снегу. Кобыла поскользнулась и упала — об этом свидетельствовала вмятина на снегу. Но, очевидно, с ней ничего не случилось, поскольку поблизости ее не было.
— Джон.
Он лежал недвижный и бледный. Расти соскочила с лошади и бросилась к нему. «Он не может умереть, — сказала она себе самой. — Не должен».
— Джон! — Она отчаянно тряхнула его. — О, слава Богу…
Он был жив, но без сознания.
— Милый, очнись! — Она поцеловала его, потрепала по щекам.
Джон не открывал глаза.
Чувство облегчения покинуло Расти.
«Ему плохо, — подумала она. — Очень плохо. Нельзя шевелить его, а то…»
Доктор Дарк!
Расти беззвучно помолилась, вскочила в седло, развернула мерина на узкой тропке и поскакала назад, к дому.
Происшествие с Джоном разрядило обстановку. Эллери вернулся из конюшни и застал его царственно возлегающим на диване. Все вокруг оживленно болтали. Расти гладила его по голове и улыбалась, а доктор Дарк в этот самый момент закрывал свой саквояж. Единственным признаком нездоровья был бинт на правой руке Джона.
— Больной будет жить, как я погляжу, — сказал Эллери.
— Ты хочешь сказать — идиот, — проворчал Джон. — Я сам во всем виноват. К чему весь этот шум?
— Конечно, сам виноват, — сердито отозвался доктор Дарк. — Еще повезло, что отделался вывихом запястья.
— Сэм, ты уверен, что все кости целы? — взволнованно спросил Крейг. — А сотрясения нет?
— Я мог бы отвезти его в больницу, если это тебя успокоит, Артур, но в этом действительно нет никакой надобности.
— Конечно, нет, — сказал Джон. — Успокойся, Артур. Где ты был, Эллери? Я, конечно, не заслуживаю твоего сочувствия, но ты мог бы хоть подойти поинтересоваться, не сломал ли я шею.
— Тогда у меня возникло бы искушение самому сломать тебе шею. — Эллери набил трубку. — Просто мы с сержантом Девоу ходили искать кобылу.
— С ней все в порядке? — воскликнул Джон.
— Резва как пташка и полна сил. Мы нашли ее в стойле — она там сено уплетала. — Эллери задул спичку и осторожно положил ее в пепельницу. — Скажи мне, Джон, как это произошло?
— Я сильно гнал ее, она поскользнулась, и я перелетел через голову. Больше я ничего не помню, пока доктор Сэм не привел меня в чувство.
— На тропе ничего такого не случилось, чтобы она резко встала, испугалась?
— Нет. — Джон был озадачен. — Не помню такого. А что?
— Мистер Куин, — опекун Джона был явно встревожен. — Уж не предполагаете ли вы?..
— Я предполагаю, мистер Крейг, — сухо ответил Эллери, — что сейчас не время принимать происшествие с Джоном таким, каким оно кажется. Вот почему мы с Девоу осмотрели кобылу. На тот случай, если кто-то поработал с подковой. Рад сообщить, что это не так. Это и было маловероятно, поскольку никто не знал, что Джону придет в голову покататься на лошади сегодня утром и что он возьмет именно кобылу, а не мерина, на котором обычно ездит. Все же, принимая во внимание все происходящее, я ничего не могу исключить по причине маловероятности.
На общество опять набежала тень.
По настоянию доктора Дарка Джон провел весь оставшийся день лежа. Отказавшись лечь в постель, он до самого вечера занимал диван в гостиной и оказался как бы в центре всего, чем занимались гости.
Сегодня наконец вышел на поверхность предмет, занимавший их более всего. Они бесконечно обсуждали, что кроется за подарками Джону. Эллери слушал молча, настороженно улавливая не столько содержание речей, сколько нюансы интонации. Но ничего существенного он распознать не сумел.
