Дэвид Маркум - Новые записки Шерлока Холмса (сборник)
Зайгер принес несколько страниц дешевой бумаги, очень похожей на ту, которой пользовалась София. Холмс взял один из листов, немного подумал и написал такое же послание Морланду, подписавшись как «С.». Промокнув его, он взял первое письмо и принялся отрывать монограмму. На мгновение оставив свое занятие, он протянул Зайгеру чистую страницу:
– Посмотрим, на что ты способен.
Зайгер нахмурил брови, но даже не стал колебаться. Взяв перо, которым только что писал Холмс, он подвинул к себе пузырек с чернилами и задумался, разглядывая оба письма: послание Софии и подделку Холмса. Рука Зайгера двигалась по листу, но перо пока не прикасалось к бумаге – мальчик снова и снова пытался повторить почерк.
Наконец он обмакнул перо в чернила, занес руку над бумагой и уверенно вывел зашифрованное послание. Закончив, он отложил лист, но спохватился и промокнул его, а затем передал дяде.
Холмс тщательно проанализировал работу племянника и заключил:
– Неплохо. Совсем неплохо. Гласные получились правильно, ты уловил высоту заглавных букв и наклон по вертикали. Вот только иногда ты чересчур сильно нажимаешь пером на бумагу и делаешь слишком узкие завитки. – Он положил лист на стол: – Попробуй еще разок.
Зайгер взял новую страницу и на этот раз, практически не сомневаясь, быстро написал послание. Промокнув лист, он снова передал его Холмсу. Тот тщательно изучил буквы и взглянул на обеспокоенного племянника.
– Замечательно, – объявил он. – Отправим мистеру Морланду твой вариант.
Зайгер кивнул, ничем не выдавая своего удовольствия, но я успел заметить в его серых глазах искорки волнения и гордости. Впрочем, его восторг оборвали слова Холмса:
– Переоденься в самую старую одежду, которую найдешь.
– Зачем? – удивился Зайгер.
– Мы замаскируем тебя, – пояснил сыщик, – и ты лично доставишь эти сообщения мистеру Морланду и Софии.
Зайгер выбежал из комнаты. Я покачал головой, размышляя о том, как отреагирует Роберта, когда узнает, что Холмс уготовил для ее младшего сына. Я решил, что уж сам-то точно не стану ей об этом рассказывать. Зайгер вернулся в старой изношенной одежде, которая была ему уже немного мала: из-под нижнего края штанов торчали худые ноги, обутые в старые ботинки с дырками по бокам. Сыщик встал и вывел Зайгера на улицу, где хорошенько вымазал мальчишке лицо и руки в грязи.
Зачесав ему волосы на глаза, он пояснил, что лучше ссутулиться – это сделает Зайгера на пару дюймов пониже – и вести себя услужливо, чтобы у окружающих было меньше вопросов.
– Морланд должен думать, что ты явился из лагеря Вилкиса, – пояснил Холмс, – а София – что ты служишь в конюшне у Морланда. Они оба встречались с тобой, так что притвориться будет сложно. Тебе, конечно, вряд ли понравится мое предложение, но, быть может, стоит вымазать ботинки и отвороты рукавов в лошадином навозе. Тогда они постараются побыстрее избавиться от вонючего посетителя и не станут приглядываться.
Даже не колеблясь, Зайгер тут же направился прочь от дома к куче лошадиного навоза. Вернувшись, он с ухмылкой заметил, как мы скривили носы.
– Отлично, – сказал Холмс. – Давай посмотрим, как ты двигаешься.
Зайгер ссутулился и принялся расхаживать по двору туда и обратно. Невероятное превращение! От мальчика, сидевшего напротив нас за обеденным столом всего пару минут назад, не осталось и следа. Теперь он выглядел, как настоящий работник конюшни, до которых обычно никому нет никакого дела. Да уж, племянник унаследовал не только дедуктивные способности и внешность дядюшки – у него имелись превосходные актерские данные.
– Чудесно, – заявил сыщик. – Постарайся выглядеть перед мистером Морландом… кающимся грешником. В конце концов, ты же из религиозной общины. А с Софией веди себя неуклюже. Как вернешься, сообщи, как все прошло.
И с этими словами Холмс вернулся в дом. Зайгер, потрясенный тем, что ему доверили дело особой важности, на мгновение замешкался, но тут же решительно повернул к поместью Морланда.
Не прошло и нескольких минут, как к дому Холмсов подъехал мужчина на лошади.
– Я работаю с инспектором Тенли, – заявил он. – Сэр, вам пришла еще одна телеграмма. – Передав Холмсу бумагу, он козырнул, развернул лошадь и, больше не сказав ни слова, направился к деревне.
Взяв послание, Холмс ознакомился с текстом и передал телеграмму мне. В ней говорилось о немецком происхождении Огастеса Морланда и указывалось настоящее имя личности, которая за ним скрывалась.
– Вряд ли нам это поможет, – заметил я.
– Любая информация полезна, – возразил мой друг.
Возвращаясь в дом, я сказал:
– Помните, вы как-то говорили, что мозг – словно чердак, и потому нужно тщательно выбирать, что там хранить. Тогда все будет под рукой, а лишнего хлама не останется. Мол, новая информация не должна затруднять доступ к старой и более полезной.
Прославленный детектив вяло отмахнулся:
– Я был моложе. Времена меняются, убеждения – тоже. Либо приспособишься, либо погибнешь.
Казалось, Холмс потерял всякое желание беседовать. Ему хотелось остаться одному, выкурить трубку и привести мысли в порядок. Я уселся в кресло в гостиной, намереваясь отдохнуть и тоже подумать о деле. Но, едва устроившись, я тут же снова поднялся и принялся расхаживать по комнате, рассматривая не замеченные мною раньше фотографии, примостившиеся на шкафчике у окна.
Снимки, очевидно, были сделаны давно – такой старомодный стиль использовали еще в середине столетия. Я обратил внимание на один довольно официальный фотопортрет угрюмого мужчины средних лет с густой черной бородой. Рядом с ним стояла изящная маленькая блондинка. Вероятно, это были родители Холмса. Рядом располагалась фотография трех мальчиков в овальной рамке.
Определенно, на снимке были Холмс и его братья. Шерлоку, самому младшему, на фото был примерно годик. Он был наряжен в некое подобие ночной рубашки. Около него стоял плотный мальчик с невероятно умными глазами, лет восьми – наверняка Майкрофт. А справа был старший, Шерринфорд, – чуть выше брата, он уже выглядел настоящим мужчиной, которым ему еще только предстояло стать.
Здесь были другие фотографии, снятые не так давно, – в основном снимки Шерринфорда, Роберты и их трех сыновей. Мне было интересно взглянуть на Банкрофта, племянника моего друга, которого мне пока не довелось повидать и о существовании которого я и не подозревал до вчерашнего дня. На фото он был в университетской мантии – коренастый паренек, умный, чуть высокомерный и полный достоинства. Сходство с дядей Майкрофтом, на которого Банкрофт работал в Лондоне, было поразительным. «Так вот он, – подумал я, – молодой человек, который собирается строить собственное будущее, не полагаясь на имя Холмсов. Банкрофт Понс, так и есть».
