Джон Карр - Под покровом ночи
Было уже поздно. Мы потратили на это светопреставление страшно много времени. Я сообщил о намерении пойти в Версаль.
— Нет, — возразил Банколен, — я предпочитаю, чтобы ты туда не ходил. Вечером — может быть, если закончим дело. Ты можешь, конечно, меня не послушаться. Но я показываю тебе преступный мир, с которым сталкиваюсь каждый день, — при этом он пристально смотрел перед собой, — и думаю, ты последуешь моему совету.
Да, я ему последовал. Мы вспомнили о Графенштайне и пошли к нему в гостиницу, надеясь застать его там. Он как раз упаковывал багаж, собираясь вернуться в Вену. Подозрительно моргая, он отозвался на приглашение Банколена присутствовать при развязке. Итак, мы втроем отправились на Большие бульвары.
— Оставим размышления о деле! Есть еще один человек, которого я хотел бы видеть, если он пожелает прийти, — пояснил Банколен, — это месье Килар. Но до его прихода не слова о делах!
Каким все это казалось далеким в тишине теплого вечера! Вчетвером мы стояли перед домом Салиньи на лужайке, омываемой лунным светом. Черная каменная громада высилась над деревьями, свет горел только в одном окне. Рядом со мной стоял месье Килар, чье крючконосое лицо выглядывало из-под полей мягкой шляпы. Он тяжело опирался на трость. Отблески лунного света сверкали на стеклах очков Графенштайна.
— Я думаю, Герсо дома, — тихо сказал Банколен.
Он повел нас. На звон колокольчика ответил Герсо. Он улыбнулся, поправил парик и заметил:
— Я сидел рядом с телом моего хозяина. Все только что закончено. Похороны состоятся завтра.
— Отведите нас туда, — сказал Банколен.
Все было закончено. Из слабо освещенного холла мы прошли в еще более темную гостиную. Герсо с большим вкусом расставил цветы. Они наполняли комнату приторным ароматом и слабо сияли под освещением, устроенным на высоком потолке. Тот же свет бросал блики на вечный дом Салиньи из белого металла. Я мельком увидел свое лицо в длинном зеркале над камином. Оно было очень бледным. Килар бросил взгляд на гроб, после чего уселся, сложив руки на набалдашнике трости, и скривил губы. Банколен положил на стол свой портфель.
— Герсо, — спросил он, — в доме есть кирка или лом?
— Простите, месье?
— Мне нужна кирка или лом.
В тишине резко прозвучал недовольный и хриплый голос Килара:
— Господи! Что вы хотите делать? Ограбить могилу?
Подойдя к белому гробу, Герсо провел рукой над стеклом, закрывающим мертвое лицо.
— Понимаю, — кивнул он. — Понимаю, месье! Вы хотите проверить жуткие вещи, которые происходят в подвале. Я слышал, как там расхаживают привидения. — Он щелкнул пальцами по стеклу гроба. — Но он не расхаживает, месье. Я просидел здесь всю прошлую ночь, ожидая, что он встанет и начнет бродить. — На его длинном лице появилась улыбка. — Я принесу кирку, месье. Ее оставил рабочий, который копал канаву… Не тревожьте его, пока меня не будет, прошу вас.
— Тревожить… кого? — помолчав, спохватился Графенштайн. Громадный австриец снял очки и начал тщательно протирать стекла.
Банколен неподвижно стоял посреди комнаты, низко опустив голову.
Вскоре появился Герсо с тяжелым ломом и вежливо протянул его детективу.
— Возьми его, это тебе, — повернулся ко мне Банколен. — А теперь следуйте за мной.
В тишине отчетливо слышалось лишь постукивание по паркету трости Килара. Герсо уселся на свое место у гроба и сложил руки на груди. Я увидел его сидящим на своем посту в полумраке, с прямой спиной, прежде чем опустились портьеры на двери… Мы прошли через полутемный холл, через погруженный в темноту музыкальный зал, через столовую и оказались в кухне. Графенштайн хрипел. Банколен зажег в кухне свет и открыл дверь подвала. Из-за груды швабр он извлек масляную лампу и зажег ее. Подняв лампу вверх, он обвел нас взглядом.
— Идемте, — просто сказал он.
Кил ар надвинул шляпу поглубже. Графенштайн посмотрел на лом у меня в руке. Мы цепочкой начали спускаться в подвал. Свет лампы плясал на выкрашенных известкой стенах. Лестница скрипела под ногами, моего лица коснулась паутина, и я с отвращением отпрянул. Запах сырой земли становился все сильнее по мере нашего спуска вниз. Я начал считать шаги: «Почему… ты… выглядишь… таким… бледным?» — словно это был припев. Свет лампы прыгал, падая то на земляной пол, то на белые трубы. Наши тени походили на тени гномов. Мне вдруг подумалось: «А если убийца здесь? Кто крадется за моей спиной?» Я даже обернулся. Из-под полей шляпы сверкнули яркие белки глаз Килара, который сжимал свою трость, как дубинку. Холодная сырость пробирала до костей. Банколен стоял перед низкой дверью, запертой на висячий замок.
— Это винный подвал, — сказал он и достал ключ.
Мы вошли. На стене, над огромными бочками, рядами лежали бутылки. Но когда Банколен поднял лампу повыше, я увидел, что одна стена свободна от бутылок и кирпичи в ней уложены неровно. У основания стены лежала небольшая кучка извести. Килар вдруг зацепился за что-то ногой. Предмет с лязгом отлетел в сторону. Это был совок.
Сквозь бородку Банколена сверкнули в улыбке белые зубы, глаза его засверкали. Круг света от лампы был неподвижен.
— Разломай стену! — скомандовал он.
Протиснувшись мимо Графенштайна, я поднял лом и обрушил его на торчащие кирпичи. Вверх взлетело облачко белой извести, и обломки кирпичей посыпались на земляной пол. Два кирпича зашатались. Я снова взмахнул ломом, и стена треснула. Еще несколько ударов, и с неожиданным грохотом кусок стены рассыпался, обдав нас удушливым облаком пыли. На мгновение свет лампы поблек, в то время как все мы замерли в оцепенении. Затем пыль осела, и мы увидели за стеной углубление…
На меня смотрел один глаз, подернутый пленкой и неподвижный, и я заметил часть полусгнившего лица. Очевидно, труп был прижат к кирпичам, потому что его разложившаяся рука почти ткнулась мне в лицо.
Я смутно сознавал, что лом выпал у меня из рук, и, если бы я не взял себя в руки, потерял бы сознание… За моей спиной послышалось испуганное восклицание, жуткий стон. Кто-то хрипло спросил:
— Что это?
— Месье Килар, — раздался голос Банколена. — Я хочу, чтобы вы посмотрели на последнего представителя рода Салиньи. Перед вами Рауль. Настоящий Рауль. Человек, который последние три недели выступал под его именем, человек, который был убит в позапрошлую ночь и сейчас лежит наверху в гробу, — это сам Лоран.
Наступила мертвая тишина. Я круто обернулся, чтобы закрыть спиной это зрелище. Килар невнятно и капризно повторял:
— Этот кирпич ударил меня по ноге… Меня кирпич ударил по ноге…
