Джон Карр - Назло громам
— Меня это совершенно не касается. Вы можете тащить в свою постель сколько угодно женщин. — Неожиданно Брайан схватил Ферье за шиворот, развернул его и отшвырнул к стене. — А теперь расскажите о том, как вы собирались «попугать» Одри.
Худыми плечами Десмонд Ферье ударился о картину, сдвинув ее набок; бутылка, стоявшая на столе, перевернулась. Однако после этой короткой вспышки ярости некоторые зрители решили, что это была забавная немая сцена, и принялись аплодировать. Брайану и Десмонду Ферье пришлось взять себя в руки.
Ферье это удалось не сразу. Поправляя галстук, он произнес:
— Напугать Одри? Вы что, спятили?
— Это я сказала, — крикнула Паула, — но на самом деле я так не думала! Я имею в виду, что я не знала, что было на самом деле. То есть… — Она замолчала, очевидно так и не зная, что же она имела в виду.
— Мистер Ферье, — официальным тоном проговорил Брайан, оттягивая собственный воротник, — я прошу у вас прощения. Похоже, мы ведем себя как не очень цивилизованные люди.
Неожиданно Ферье разразился своим привычным громким смехом:
— Довольно справедливо, дружище! Я рад, что вы это сказали. Вообще-то для того, чтобы не уронить своей чести, я должен был бы нанести вам ответный удар, но я уже не молод, как когда-то. — Затем, все еще продолжая посмеиваться над собой, он заговорил совсем другим голосом. При этом осанка его совершенно изменилась. Теперь у него был вселяющий трепет величавый, царственный вид; в тусклом свете было видно, как преобразилась каждая черточка его лица.
Сперва позвольте слово или два.
Потом пойдем. Я оказал услуги
Венеции. Про это знают все.
Речь не о том, я вот с какою просьбой.
Когда вы будете писать в сенат
Об этих бедах, не изображайте
Меня не тем, что есть. Не надо класть
Густых теней, смягчать не надо красок.
Вы скажете, что этот человек
Любил без меры и благоразумья.[7]
После этих слов голос Десмонда Ферье зазвучал как обычно, развеяв иллюзию вихрем сарказма:
— Или, как, впрочем, не говорил Отелло, просто бедолага, который, кажется, нерасчетливо любил всех, кто попадался ему на глаза. Эх, вы, дурачок, я вовсе не пугал Одри. Если на то пошло, это она пугала меня.
— Что вы имеете в виду?
Возглас Одри: «Это не смешно!» — он тут же пресек:
— Согласен, не смешно, малышка. — Ферье взглянул на Брайана: — Она допрашивала меня, как Обертен и доктор Фелл, вместе взятые.
— Да, я задавала ему вопросы, — с отчаянием в голосе подтвердила Одри, — однако в ответ услышала совсем немного, хотя была с ним совершенно откровенна и рассказала о том, что произошло сегодня утром.
И снова угроза надвигающейся беды расправила крылья. Была ли беда на самом деле?
— Ты рассказала ему…
— Я рассказала ему о том, что была вместе с Евой в кабинете; рассказала, что между нами произошел страшный скандал, что Ева обвинила меня в том, что я краду у нее мужа, хотя теперь не уверена, что она имела в виду мистера Ферье. Я рассказала ему, что она выбежала вслед за мной на балкон, и призналась, что в тот момент, когда Ева упала, с ней рядом была только я.
Паула ничего не сказала — в конце концов, она уже знала всю эту историю.
На столе между Одри и Десмондом Ферье лежали кое-какие остатки обеда и стояли две бутылки бургундского. Одна из них — та, что перевернулась, — была пуста. Ферье, взяв вторую и совершенно не заботясь о стакане, опрокинул ее и стал скорее не глотать, а вдыхать содержимое.
— Выпейте! — предложил он, шумно ставя бутылку на стол. — Кстати, Иннес, что сделают в этой стране с тем, кого обвинят в убийстве? Здесь ведь нет смертной казни?
— Пока нет.
— Что значит «пока нет»? Они что, хотят поменяться с Англией и ввести смертную казнь, вместо того чтобы отменить ее там?
— Не волнуйтесь! Дело в том, что…
— Дело в том, — сказал Ферье, который теперь был разумен и строг, — что сегодня утром я еще не понимал всей глубины моего горя. Если двенадцать часов назад против меня и Одри уже выдвигалось гипотетическое обвинение, то теперь у меня бегут мурашки по телу, когда я думаю о том, что будет, если Обертен и доктор Фелл узнают все остальное.
— Доктор Фелл знает.
— Что-что?
— Я сказал, что доктор Фелл знает. Он обещал помочь вам и мне тоже. Не жалуйтесь, вы — невероятно везучий человек.
— Значит, я — невероятно везучий человек, да? Я — невероятно везучий человек, говорит этот шутник! Да всего каких-то пять минут назад моя дражайшая Паула, войдя сюда, разыграла какой-то балаган о сомнительном приключении в «Отель дю Рон». Думаю, если меня обвинят в убийстве моей дорогой жены, то при вынесении приговора для присяжных не будет иметь большого значения, произошло ли это из-за милой чаровницы, ожидавшей меня в отеле «Метрополь», или же из-за другой милой чаровницы в «Отель дю Рон».
Паула, тяжело дыша, начала было говорить одно, но закончила совершенно другим:
— Ты думаешь только о себе, а я все это глупое романтическое время моего увлечения думала…
— О чем же ты думала? — быстро спросил Ферье.
— На самом деле это не имеет значения.
— Будь справедлива, детка, — со страданием и иронией в голосе произнес Ферье. — Я — твой абсолютный и преданный раб. Целую твои лодыжки и далее вверх!
— Довольно! Довольно! Довольно!
— О нет! Я никогда не обманывал тебя и никогда не стану этого делать. Однако я не вижу никакого выхода из этой неприятности, кроме как прямо в тюрьму. Кто, черт возьми, может теперь кому-то из нас помочь?
— Возможно, я смогу, — сказал Брайан Иннес.
— Хо! Со всем уважением, приятель…
«Итак, теперь, — размышлял Брайан с некоторой иронией, — я благородно и великодушно собираюсь спасти человека, которого совсем недавно был готов растоптать обеими ногами — прямо как в мелодрамах, в которых он обычно играл».
Однако эти мысли никак не сказались на его поведении.
— Послушайте, — потребовал он. — Ситуация может сложиться не так плохо, как вам кажется. Одри задавала вам какие-то вопросы, не так ли?
— Да! Ну и что?
— Так вот, если вы сейчас правдиво сообщите нам о некоторых вещах, а Одри осознает необходимость рассказать о сегодняшнем завтраке…
— О завтраке?
— Да, именно о завтраке. Так вот, если вы оба сделаете это, мы сможем схватить убийцу и без помощи полиции и даже доктора Фелла.
Паула бросила быстрый взгляд на Брайана; Одри не отрываясь смотрела на стол. Ферье снова взял бутылку, опустошил ее одним огромным глотком и, пронзив Брайана тяжелым, подозрительным взглядом, поставил бутылку на стол.
