Эрл Гарднер - Дело о светящихся пальцах
– Ваша честь, – раздраженно возразил Гамильтон Бергер, – я докажу и попрошу считать частью моего обвинительного заключения, что подзащитная осталась в комнате наедине с Элизабет Бейн, что лекарство, предназначенное для Элизабет Бейн, было положено на блюдце, что подзащитная тайком подменила это лекарство тремя пятиугольными таблетками мышьяка, что, когда покойная проснулась приблизительно в шесть сорок пять утра, подзащитная сказала ей: «Вот твое лекарство» – и дала ей три пилюли или таблетки, которые подменили лекарство, ранее оставленное доктором Кинером.
– Тогда действуйте и докажите это, – с вызовом бросил Мейсон, – но докажите уместной и относящейся к делу уликой.
– Я думаю, – сказал судья Ховисон, – чтобы составить предсмертную декларацию, вы намерены доказать, что пациентка знала о неминуемости смерти.
– Именно это я и намереваюсь сделать, – подчеркнул Гамильтон Бергер, – я задал вопрос доктору о том, каковы были рамки психического состояния пациентки.
– А на этот вопрос, – разъяснил Мейсон, – должен ответить не доктор, пытающийся читать мысли пациентки, а только сама пациентка.
– Она заявила, что умирает.
Гамильтон Бергер послал торжествующую улыбку Мейсону.
– Можете вы привести ее точные слова?
– Могу, – подтвердил доктор Кинер. – В свое время я записал их, думая, что они могут оказаться важными. Если мне только будет позволено свериться с собственной записью, которую я составил в то время, то я быстро освежу свою память.
Специфический язык доктора, его смелое поведение в свидетельской ложе явно говорили, что он не новичок в судебном зале и прекрасно знает, как обезопасить себя. Он вынул записную книжку из своего кармана.
– Минуточку, – Мейсон поднял руку, – я хотел бы ознакомиться с записью, то есть я хотел бы взглянуть на нее прежде, чем свидетель прочтет ее, чтобы освежить свою память, как он выразился.
– Будьте любезны, – Бергер сделал широкий жест.
Мейсон прошел к свидетельской ложе и посмотрел в записную книжку.
– Прежде чем доктор освежит свою память, я хотел бы задать несколько вопросов для более точного определения подлинности представленного свидетелем документа.
– Прекрасно, – разрешил судья Ховисон, – можете задавать вопросы.
– Доктор, эта запись, которая здесь сделана, исполнена вашей собственной рукой?
– Так точно, сэр.
– Доктор, когда она была сделана?
– Она была сделана приблизительно в то же время, когда пациентка сделала мне заявление.
– Под пациенткой вы подразумеваете Элизабет Бейн?
– Так точно, сэр.
– Она исполнена ручкой и чернилами?
– Так точно, сэр.
– Каким пером, какими чернилами?
– Моей самопишущей ручкой, наполненной чернилами из бутылочки, которую я держу в моем бюро. Мистер Мейсон, могу заверить вас, что никакого злого умысла относительно чернил у меня не было.
По залу прокатилась волна смеха, судья Ховисон подавил ее, слегка подняв бровь.
– Нимало в этом не сомневаюсь, доктор, – продолжил Мейсон. – Далее, в какое время было сделано это заявление?
– Незадолго до того, как пациентка потеряла сознание.
– Незадолго, доктор, понятие относительное. Можете сказать поточнее?
– Ну я бы сказал, возможно, за полчаса.
– Пациентка, таким образом, потеряла сознание в пределах часа после того, как это заявление было сделано?
– Так точно, сэр. Коматозное состояние.
– Если позволите, доктор, разрешите мне взглянуть на эту записную книжку, – попросил Мейсон и, не ожидая разрешения, перелистал несколько страничек.
– Минуточку, – вмешался Гамильтон Бергер, – протестую, чтобы защита рылась в частных документах доктора Кинера.
– Это не частный документ, – возразил Мейсон. – Это – записная книжка, которую свидетель намеревается предъявить с целью освежить свою память. Я имею право проверить находящиеся рядом страницы и на перекрестном допросе спросить доктора о записной книжке.
Прежде чем Бергер смог что-нибудь возразить, Мейсон, держа в руках записную книжку, повернулся к доктору Кинеру и спросил:
– Доктор, вы привыкли делать записи в этой книжке методично и в последовательном порядке или вы просто открываете первую попавшуюся страницу и на свободном листочке делаете запись?
– Конечно нет. Я веду книжку организованно, заполняю одну страничку, затем перехожу к следующей.
– Понятно, – кивнул Мейсон. – Вернемся к записи, которую вы сюда занесли и которую хотите сейчас использовать, чтобы освежить память относительно слов Элизабет Бейн, которые она произнесла, заявляя, что умирает. Мой вопрос: последние ли это слова, записанные в вашей книжке?
– Так точно, сэр.
– С тех пор прошло не так уж много времени, хотя я понимаю, не так уж мало было пациентов?
– Пациенты были, да, сэр.
– Почему же вы ничего не заносили в записную книжку после того, как Элизабет Бейн сделала вам заявление?
– Потому что я зачитал это заявление полиции, когда она появилась в доме покойной, и полицейские сразу же забрали эту книжку как улику, и с тех пор она была в их распоряжении.
– До каких пор, доктор?
– До сегодняшнего утра, когда ее мне вернули.
– Кто?
– Окружной прокурор.
– Понимаю, – медленно произнес Мейсон, улыбаясь, – задумка, оказывается, была такова, что окружной прокурор должен задать вам вопрос, записали ли вы, хотя бы кратко, точные слова покойной, а вы выхватываете из кармана записную книжку…
– Протест, – закричал Гамильтон Бергер, – это, собственно говоря, не перекрестный допрос!
– Полагаю, ваша честь, это показывает предубежденность свидетеля.
– Думаю, это показывает больше искусство обвинителя, – судья Ховисон улыбнулся. – Полагаю, что вы, мистер Мейсон, уже записали в свой актив одно очко. Поэтому я не вижу причин, чтобы разрешать вам вести допрос в его нынешней форме. Свидетель уже заявил, что записная книжка была взята полицией и была возвращена ему сегодня утром.
– Я только хотел выяснить, почему в записной книжке нет пометок, следующих за записью свидетеля о заявлении, сделанном Элизабет Бейн накануне смерти. Итак, именно в этом причина отсутствия каких-либо записей в вашей записной книжке после указанной даты? – вновь обратился Мейсон к доктору Кинеру.
– Так точно, сэр.
– Сейчас, – спросил Гамильтон Бергер саркастически, – вы, может быть, разрешите свидетелю продолжить показания?
– Придется немного подождать, – обезоруживающе улыбнулся Мейсон, – я еще должен задать свидетелю несколько вопросов относительно идентификации этой записи. Это написано вами собственноручно, доктор?
