Сирил Хейр - Простым ударом шила
— Я могу привести и другое, более существенное, — сказал Моллет. — По моей информации, на поздних стадиях разработки «сюжета» проводилось нечто вроде репетиций, и эти репетиции проходили в месте или в непосредственной близости от места, где преступление впоследствии было действительно совершено. Далее. Эти репетиции воображаемого преступления проходили в то самое время дня, когда случилось настоящее преступление, и включали в себя слежку за передвижениями сотрудников учреждения, в том числе и мисс Дэнвил. В сущности, если не считать того, что настоящее преступление произошло в другом конце коридора и оказалось направленным на другое лицо, во всем остальном оно точно соответствует разработанному в «сюжете» плану. Что вы можете сказать на этот счет?
— Две вещи, — без колебаний ответил Иделман. — Первое. Насколько мне известно, репетиции, о которых вы говорите, были именно репетициями и ничем более. У меня и мысли не было, что эта игра может воплотиться в жизнь. Да и в поведении других участников я никогда не замечал ничего, что указывало бы на наличие злостных намерений. Второе мое соображение состоит в следующем. Все эти совпадения являются естественными. В конце концов, мы с максимальной долей реализма продумывали возможность совершения преступления. Для такой возможности требовалась изоляция в критический момент мисс Дэнвил, которой мы предназначили роль убийцы. Любой, кто планировал убийство самой мисс Дэнвил, естественно, думал в этом же направлении.
— Это интересное соображение… — начал было Моллет, но Иделман не дал себя перебить.
— Кроме того, — продолжил он, — не обязательно даже предполагать, что два человека думали одинаково. Мы не делали секрета из своей затеи. А поскольку Вуд постоянно все записывал и повсюду оставлял свои записи, любой работающий в его департаменте мог на них наткнуться. Я сам как-то обнаружил такой листок в одной из его папок. Но я, кажется, вас перебил. Простите, вы хотели что-то сказать.
— Ваше последнее замечание лишь подтвердило то, что я хотел сказать, и это свидетельство тому, что вы человек незаурядного ума.
Иделман слегка поклонился, выражая вежливое согласие.
— А поскольку это так, — продолжил инспектор, — было бы честнее, если бы и вы со мной обращались как с человеком разумным.
— Надеюсь, я так и поступаю, инспектор.
— Я не поверю в то, что вы поступаете именно так, до тех пор пока вы мне не объясните, какую роль вы играли в затее, которая на первый взгляд представляется абсолютно дурацкой тратой времени. Признаться, ваше поведение кажется совершенно иррациональным. Я еще могу понять такую женщину, как миссис Хопкинсон, которая готова делать что угодно ради, как она выражается, розыгрыша, хотя даже ей эта игра, похоже, наскучила задолго до ее окончания. У мистера Вуда как у писателя мог быть свой профессиональный интерес. Но что, скажите на милость, находили вы в этой глупой игре? Если не считать наблюдений над весьма жестоким экспериментом, жертвой которого была мисс Дэнвил, какой интерес мог быть у вас?
Минуту-другую Иделман молчал. Казалось, он размышляет, и улыбка, озарявшая его лицо, позволяла предположить, что его размышления забавны.
— Да, видимо, мне следует объясниться начистоту, — пробормотал он наконец, потом решительно сказал: — Известно ли вам, что, когда вы попросили меня встретиться с вами, я понятия не имел, что речь пойдет о мисс Дэнвил?
— Не имели?
— Не имел. Я думал, вы разгадали, зачем меня занесло в этот фокус-покус с «сюжетом».
Последние слова он произнес с явным удовольствием.
— Все началось, для меня во всяком случае, когда я увидел дело Бленкинсопа, — продолжал он. — И пока мы не ушли от этого предмета, инспектор, позвольте мне со всем уважением поздравить вас с той мастерской работой, которая в нем отражена. Ваш второй доклад кажется мне особенно блестящим.
— Значит, это вы похитили мой доклад?
— Да, боюсь, я и был тем самым «тайным врагом». Надеюсь, я не слишком расстроил ваши планы. До меня дошли слухи, что управляющий весьма озабочен этим делом. В прошлом я никогда не замечал, чтобы отсрочка на день или чуть больше в передаче документа из одного департамента в другой вызывала какую-либо тревогу или вообще была кем-то замечена.
— Следует ли из этого, что вы, мистер Иделман, использовали репетиции «сюжета» в качестве прикрытия для похищения доклада?
— Не совсем так. Правильнее было бы сказать, что я извлек для себя пользу из знаний, приобретенных во время репетиций, чтобы добраться до официального документа, который мне срочно понадобился. Но это было лишь побочным частным интересом. Истинной целью моего тайного шныряния по коридорам и валяния дурака, которое вы столь язвительно описали, являлось наблюдение за Вудом.
— Я не совсем понимаю.
Иделман посмотрел на него удивленно и даже несколько обиженно.
— Неужели, инспектор, — сказал он, — вы до сих пор не догадались, что канал утечки информации, который вас так беспокоил, не кто иной, как наш друг-романист Вуд? Впрочем, я забываю, что имел преимущество перед вами в этом расследовании: я дольше проработал здесь, и мне посчастливилось стать конфидентом Вуда в работе над «сюжетом».
— Если вам это стало известно, — возмутился Моллет, — то почему вы не сообщили о том, что происходит?
— Не счел своим долгом. Своим первейшим долгом я считаю долг перед моей фирмой, в которую мечтаю вернуться сразу же, как только закончится эта проклятая война. Не поймите меня неверно. Я не злоупотребил служебным положением, чтобы помочь своей фирме в ущерб государству. Настолько мне совести хватает. К тому же я не мог не понимать, что в дальнейшем это имело бы для меня плачевные последствия. Но я не видел причины, почему бы отчасти не использовать рабочее время для того, чтобы приглядеть за деятельностью наших конкурентов, самым опасным из которых является Вуд. Как я уже сказал, именно дело Бленкинсопа впервые открыло мне глаза на то, что происходит, и я решил держать руку на пульсе. Меня мало заботили моральный облик Вуда и его преступления, потому что был уверен: долго ему это не может сходить с рук. Но я увидел возможность поглубже заглянуть в его фирму и изучить методы ее работы, вот почему и сблизился с ним.
— Значит, именно это стояло за видимостью «сюжета»?
— «Сюжет» был исключительно подходящей для моих целей затеей. Поначалу это была игра, призванная скоротать зимние вечера. Я был сыт по горло тем бриджем, которым развлекаются в «Фернли». Что касается мисс Кларк и миссис Хопкинсон, то для них «сюжет» так и остался игрой, однако Вуд очень скоро увидел в нем отличное прикрытие для своей гнусной деятельности. Одновременно с этим он действительно заинтересовался «сюжетом» как основой для будущего романа. Видите ли, в нем живут два человека: бесчестный мелкий бизнесмен и второсортный, однако серьезно относящийся к своему сочинительству литератор. Весьма занятный объект для психологического изучения. Пожалуй, не менее занятный, чем мисс Дэнвил. Наблюдение за ее невротическими реакциями на происходящее представляло для меня дополнительный интерес. Я был очень разочарован, когда эксперимент оборвался столь внезапным образом. Но Вуд всегда оставался моим главным объектом. Было очень забавно наблюдать, как он меня обманывает, и водить его за нос.
![Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]](/uploads/posts/books/61076/61076.jpg)
