Этель Уайт - Колесо крутится. Кто-то должен поберечься
Вместо того чтобы подчиниться, Айрис громко объявила:
– Мисс Фрой! Вы меня слышите? Если можете, поднимите руку.
Глава 29. Триест
Мисс Фрой услышала ее. И подняла руку.
Хотя она и не могла видеть под повязкой, однако голос Айрис среди других голосов узнала. Не без труда ей удалось понять, что рядом разговаривают несколько человек; речь их была неясной и прерывистой, словно они находились на огромном расстоянии, а междугородняя связь работала не лучшим образом.
Она тоже попыталась заговорить, но ей мешал кляп. До этого мисс Фрой однажды ценой чрезвычайных усилий почти удалось его вытолкнуть – ей даже вспомнилось, как папа в шутку говорил, что от ее язычка никому нет спасения. Она из последних сил попыталась позвать на помощь, но звук вышел сдавленный и невнятный, словно стон раненого животного. Никто его так и не услышал – а те, кто держал ее в плену, лишь затолкали кляп глубже. Руки ее были примотаны к телу чуть повыше локтей, а ноги связаны бинтом в лодыжках. Доктор и не пытался этого скрыть, когда задрал покрывало и предложил Айрис идентифицировать обувь. Он был уверен, что среди такого количества повязок никто не обратит внимания на еще одну.
Однако ниже локтей руки были свободны – у похитителей кончились бинты. Сердце мисс Фрой радостно затрепетало. Она оценила сообразительность девушки – реакция на ее просьбу, пусть даже самая слабая, означала бы, что пациентка узнает свое имя, и стало бы ясно, кто она такая.
Поэтому мисс Фрой расправила пальцы и помахала ладонью в воздухе в неуверенном призыве о помощи.
И в тот же момент мысли, которые она плохо контролировала, переключились на другое. Сознание ее было мутным от снотворного, но иногда в нем возникали светлые пятнышки – так чистый ягодный сок время от времени прорывается сквозь пенку на поверхности кипящего варенья. В такие моменты ее захлестывал целый водоворот воспоминаний, каждый раз, впрочем, скатывающихся к пережитому потрясению.
Это было невероятно, чудовищно. Она сидела в купе. Вошел доктор и спросил, не поможет ли кто-нибудь ему повернуть пациентку. Доктор пояснил, что сестра отлучилась на несколько минут, а несчастная начала проявлять беспокойство; похоже, ей очень неудобно.
Разумеется, мисс Фрой немедленно вызвалась. К ее всегдашней готовности прийти на помощь примешивалось также и любопытство – вот шанс вплотную увидеть пострадавшую, а может, и узнать подробности аварии. Будет что рассказать родителям в пятницу вечером!..
В купе доктор велел ей поддерживать голову пациентки, пока он ее приподнимет. Согнувшись над распростертым телом, мисс Фрой испытала острейшее сочувствие, еще раз осознав, какая все-таки между ними разница. «Бедняжка еле жива, а я в полном порядке. И еду домой!»
Внезапно забинтованные руки вытянулись и схватили ее за шею.
Пациентка безжалостно сжимала ее горло. В этот жуткий момент мисс Фрой вспомнилась сцена из гиньоля, в которой гальванизированный труп душит изобретателя, вернувшего его к противоестественной жизни. Потом хватка усилилась еще больше, в глазах замелькали искры, и больше она ничего не помнила.
На какое-то время в памяти наступил полный провал. Затем постепенно в окружающем мраке стали появляться проблески чувств. Она осознала, что лежит связанная, с кляпом во рту и повязкой на глазах, а приглушенные голоса вокруг обсуждают, что с ней делать дальше. И перспективы были не слишком радостные. Не имея ни малейшего понятия о том, в чем именно провинилась, она примерно представляла себе наказание. В Триесте ее перегрузят в карету «Скорой помощи». Но повезут отнюдь не в клинику.
Однако, невзирая на затекшее тело и жажду, на телесные и душевные муки, мисс Фрой ни на секунду не переставала надеяться на лучшее. В семье считалось, что она пошла характером в тетю Джейн. В разные годы Викторианской эпохи эта достойная женщина мечтала о говорящей кукле, трехколесном велосипеде, карьере оперной певицы, муже, крупном наследстве. Ничего этого ей увидеть не довелось, но она так и не отказалась от своих желаний, уверенная, что рано или поздно они все же будут исполнены. Бедняжка умерла в семьдесят семь, находясь на содержании родственников, но и в последние минуты продолжала верить и в говорящую куклу, и в наследство, которое позволит ей вести безбедную жизнь и окончить дни в достатке.
История тети Джейн поможет понять, каким образом мисс Фрой удавалось сохранять спокойствие, невзирая на все передряги. К счастью, моменты прояснения длились не так уж и долго. Большую часть времени она находилась под действием снотворного, и все сны были о том, как она пытается – и не может – попасть домой. Каждый раз ей удавалось лишь добраться до ворот и разглядеть дорожку, освещенную так, что видны были каждая ямка, каждый вывернутый камушек. Лужайка и китайские астры, розовые и пурпурные, тоже выглядели в этом свете неестественно ярко, а в морозном воздухе был разлит острый запах ранних хризантем. Дом был совсем рядом, за деревьями виднелась потрескавшаяся черепица крыши, но она чувствовала – что-то не так, и ей никогда не добраться до двери…
В один из таких мучительных моментов она и услышала, как Айрис окликает ее по имени и просит поднять руку.
К несчастью, мисс Фрой не подозревала, насколько заторможены сейчас все ее чувства. К тому моменту, как просьба достигла ее мозга, доктор, изобразив на лице священный ужас, буквально вытолкал посетителей за дверь. Прошло еще какое-то время, прежде чем в дело включился рассудок, а к тому моменту дверь была закрыта, шторы задернуты, и никто, кроме сестры милосердия, не видел, как мисс Фрой в бесполезной попытке приподняла дрожащие пальцы.
За дверью взволнованный доктор утирал со лба холодный пот.
– Как вы могли? – воскликнул он с искренней страстью. – И зачем я вас вообще впустил? Мне и в голову не приходило, что вам хватит глупости повредить моей бедной больной!
Айрис невольно отпрянула, и доктор воззвал к профессору:
– Вы понимаете, что пациентке необходим абсолютный покой? При таких повреждениях мозга…
– Какой еще может быть покой в поезде? – перебила его Айрис. Поезд как раз ворвался в очередной тоннель, издав такой вой, что уши закладывало.
– Это совсем другое дело, – поспешил объяснить доктор. – Дорожные шумы даже убаюкивают. А любой незнакомый звук, напротив, бьет по нервам. Если бы больная вас услышала, она могла бы очнуться – а я-то положил столько сил, чтобы она не приходила в сознание, как того требует элементарное милосердие!
– Я вас прекрасно понимаю, – успокоил его профессор. – И крайне сожалею о происшедшем. – Когда он обратился к Айрис, в его голосе зазвенел лед: – Полагаю, мисс Карр, вам следует вернуться к себе.
