Марвин Кей - Секретный архив Шерлока Холмса
Холмс и я находились менее чем в одном квартале от небольшого здания посольства в фешенебельном районе Лондона, когда услышали взрыв.
— Это, несомненно, бомба, — заметил мой друг, сохраняя все ту же размеренную походку. — В карете у посольства. Я этого ожидал.
Конечно, Шерлок Холмс мог себе позволить развивать свои теории, но я как врач считал своим долгом поспешить на помощь раненым. Забежав за угол, я увидел огромное черное пятно перед железными воротами посольства и громко назвал свою профессию на случай, если в ней была нужда.
Высокий мужчина в опрятном мундире шагнул вперед с места взрыва. В каменной стене неподалеку от него зияла большая дыра; створки ворот сильно погнулись.
Мужчина любезно улыбнулся мне, хотя, несомненно, был потрясен происшедшим.
— Весьма великодушно с вашей стороны, доктор. Однако… — Он сделал паузу и поклонился кому-то еще. Посмотрев в том направлении, я обнаружил, что Холмс подоспел всего на несколько секунд позже меня. Воспитанный джентльмен в мундире тут же кивнул мне, давая понять, что обращается к нам обоим. — Вред причинен в основном имуществу, а не людям — в значительной степени благодаря вашему письму.
— Вы полковник Гельтхельм? — осведомился Холмс.
— Он самый, — отозвался полковник и улыбнулся сыщику. — К счастью, никто не пострадал. Мы очень признательны вам за предупреждение.
Очевидно, Холмс уведомил посольство о готовящемся взрыве, который удивил только меня. Я посмотрел на старого друга, но он заговорил, прежде чем я успел его упрекнуть.
— Доказательства были повсюду, Уотсон. Самые очевидные из них — в колонках новостей из-за рубежа.
Я кивнул. Даже мне было известно о волнениях, происходящих в последнее время в маленьких балканских республиках.
— Разумеется, — продолжал Холмс, — я прочитал и о прибытии корабля из страны, которую представляет это посольство. С моей стороны было бы оплошностью не заметить также объявление о лекциях профессора ван Зуммана.
— Ван Зуммана? — Это имя было знакомо и мне. — Вы имеете в виду анархиста?
То, что профессор читает лекции, не должно было удивлять. В таком городе, как Лондон, можно широко продемонстрировать свои знания, если при этом вести себя цивилизованно. Однако все, что касалось ван Зуммана, плохо сочеталось с цивилизованностью.
Холмс кивнул.
— Несмотря на свои радикальные взгляды, ван Зумман не совершил никакого преступления.
Я не мог поверить, что Холмс так спокойно говорит об этом человеке.
— Вы хотите сказать, никакого преступления, за которое он был бы осужден!
Холмс кивнул во второй раз.
— В том-то и вся хитрость, Уотсон. Благодаря связям со Скотланд-Ярдом мне известно, что имя ван Зуммана неоднократно возникало в связи с нераскрытыми преступлениями — в том числе с убийствами. — Он указал на почерневшие ворота посольства. — Негодяй до сих пор на свободе, ибо умеет маскироваться, и описания преступника отличаются друг от друга в каждом случае, хотя и имеют общие черты — в частности рост и осанку. — Тон сыщика был слегка пренебрежительным, так как он и я хорошо знали, кто из присутствующих здесь подлинный мастер маскировки. — За день-два до террористического акта ван Зуммана часто видели поблизости от места преступления.
— Простите, — вмешался полковник Гельтхельм. — Но знакомый вам джентльмен прибыл сюда раньше вас и возможно обнаружил что-нибудь полезное. — Он указал на лестницу, ведущую в посольство, которая осталась невредимой. — Я взял на себя смелость вызвать полицию.
— Разумная предосторожность, — согласился Холмс. Он и я посмотрели на лестницу и увидели приближающуюся к нам с недовольным видом знакомую фигуру.
— Инспектор Лестрейд! — окликнул я.
Он поморщился, словно не испытывал радости от встречи с нами, но кивнул нам обоим.
— Мистер Холмс, доктор Уотсон, должен признать, что время, проведенное в этих стенах, ничем меня не обогатило.
— Значит, вы прибыли сюда еще до взрыва, Лестрейд? — спросил я.
Мой вопрос заставил его поморщиться еще сильнее.
— Да, но от этого не было никакого толку.
Я редко видел инспектора в столь дурном настроении.
— Вы ничего не могли поделать, — отозвался Холмс. — Очевидно, карета появилась внезапно.
— Это была не карета, а тележка с яблоками без всяких лошадей, — вежливо поправил джентльмен в мундире. — Неожиданно у ворот появилось человек шесть-семь, подтолкнули тележку к воротам и тут же скрылись.
Холмс кивнул, как будто ожидал услышать именно это.
— Так обычно они и делают. Если мне не изменяет память, аналогичный случай в Белграде произошел всего три месяца назад.
— Значит, вам известно о взрыве в Белграде? — удивился полковник, явно восхищенный его осведомленностью. — Там посольство не получило предупреждения, и ему был причинен куда больший ущерб.
Холмс оглядел улицу и нахмурился.
— Не думаю, что эта попытка останется единственной. Следующая может оказаться куда более изощренной. — Он повернулся к человеку в мундире. — Я должен переговорить со всеми, находящимися в посольстве.
На сей раз полковник перестал улыбаться.
— Боюсь, что это невозможно.
— Уверяю вас, я — воплощение скромности, — настаивал Холмс.
— Ваша репутация в этом отношении известна всем, — кивнул полковник. — Но, к сожалению, это ничего не значит для великого герцога.
— Охотно верю, — вмешался Лестрейд. — Со мной он просто не пожелал разговаривать!
Полковник Гельтхельм кивком подтвердил заявление Лестрейда.
— Герцог обосновался в посольстве, чтобы дистанцироваться от неприятностей на родине. К тому же он бережет свое время.
— Даже если его жизнь в опасности? — недоверчиво спросил я.
— Увы, герцог тяжелый человек. С государственными делами он обходится весьма бесцеремонно, ничто не может нарушить его распорядок.
— Возможно, — заметил мой друг, — нам удастся обойти это препятствие.
Голос Холмса пробудил меня от размышлений.
— Вы ведь помните, как мы покинули посольство, Уотсон. Я связался с полковником Гельтхельмом, и он обещал нам помочь.
В который раз планы Холмса оказались за пределами моего понимания.
— Помочь? Чем?
— Сегодня в посольстве чаепитие, на котором появится баронесса.
— Вы имеете в виду, что отправитесь туда один, переодетый женщиной? — Зная, что подобный метод не чужд Холмсу, я счел это в данном случае неразумным по многим причинам. — Ведь неизвестно, как именно ван Зумман нанесет следующий удар!
