Arthur Conan Doyle - Английский язык с Шерлоком Холмсом. Второй сборник рассказов (ASCII-IPA)
“When I discovered my loss, Mr. Holmes (когда я обнаружил пропажу, мистер Холмс), which was at eight o’clock this morning (это произошло в восемь часов этим утром), I at once informed the Prime Minister (я сразу же известил премьер-министра). It was at his suggestion that we have both come to you (это он предложил, чтобы мы оба пришли к вам).”
“Have you informed the police (вы известили полицию)?”
settee [se'ti:], umbrella [Vm' [email protected]], ascetic [@'setIk], European [,ju(@) [email protected]' [email protected]], moustache [ [email protected]'stA:S], eight [eIt]
They sat side by side upon our paper-littered settee, and it was easy to see from their worn and anxious faces that it was business of the most pressing importance which had brought them. The Premier’s thin, blue-veined hands were clasped tightly over the ivory head of his umbrella, and his gaunt, ascetic face looked gloomily from Holmes to me. The European Secretary pulled nervously at his moustache and fidgeted with the seals of his watch-chain.
“When I discovered my loss, Mr. Holmes, which was at eight o’clock this morning, I at once informed the Prime Minister. It was at his suggestion that we have both come to you.”
“Have you informed the police?”
“No, sir (нет, сэр),” said the Prime Minister, with the quick, decisive manner (сказал премьер-министр в быстрой и решительной манере) for which he was famous (которой он славился = со своими известными быстротой и решительностью). “We have not done so (мы этого не сделали), nor is it possible that we should do so (да это и невозможно). To inform the police must, in the long run, mean to inform the public (известить полицию — значит, в конечном счете, известить общественность; in the long run — в конце концов; в конце концов /первоначально употреблялось на бегах в значении «при приближении к финишу»/; long run — продолжительная работа; длительный период времени). This is what we particularly desire to avoid (а этого мы очень хотим избежать; particularly — особенно, особым образом; очень, чрезвычайно; в высокой степени).”
“And why, sir (но почему, сэр)?”
“Because the document in question is of such immense importance (потому что документ, о котором идет речь, настолько важен: «такой огромной важности») that its publication might very easily (что его обнародование может очень легко) — I might almost say probably (я /почти/ могу, пожалуй, сказать) — lead to European complications of the utmost moment (приведет к европейским осложнениям в самое ближайшее время; utmost — самое большое; крайний, предельный). It is not too much to say (можно без преувеличения сказать: «не слишком много сказать») that peace or war may hang upon the issue (что /вопросы/ мира и войны могут зависеть от него; issue — вопрос, дело, проблема). Unless its recovery can be attended with the utmost secrecy (если возвращение документа не может сопровождаться полной секретностью = проходить в совершенной тайне), then it may as well not be recovered at all (то лучше его вообще не возвращать), for all that is aimed at by those who have taken it (поскольку те, кто его похитили, имеют своей целью; aim — намерение, цель) is that its contents should be generally known (сделать его содержание общеизвестным).”
“I understand (понимаю). Now, Mr. Trelawney Hope, I should be much obliged (а теперь, мистер Трелони Хоуп, я буду вам весьма признателен) if you would tell me exactly the circumstances (если вы расскажете мне подробно об обстоятельствах; exactly — в точности, полностью) under which this document disappeared (при которых этот документ исчез).”
almost ['O: [email protected]], recovery [rI'kVv(@)rI], secrecy ['si:krIsI]
“No, sir,” said the Prime Minister, with the quick, decisive manner for which he was famous. “We have not done so, nor is it possible that we should do so. To inform the police must, in the long run, mean to inform the public. This is what we particularly desire to avoid.”
“And why, sir?”
“Because the document in question is of such immense importance that its publication might very easily — I might almost say probably — lead to European complications of the utmost moment. It is not too much to say that peace or war may hang upon the issue. Unless its recovery can be attended with the utmost secrecy, then it may as well not be recovered at all, for all that is aimed at by those who have taken it is that its contents should be generally known.”
“I understand. Now, Mr. Trelawney Hope, I should be much obliged if you would tell me exactly the circumstances under which this document disappeared.”
“That can be done in a very few words, Mr. Holmes (это можно сделать в нескольких словах, мистер Холмс). The letter — for it was a letter from a foreign potentate (письмо — а это было письмо от одного иностранного монарха; potentate — монарх; властитель) — was received six days ago (было получено шесть дней назад). It was of such importance that I have never left it in my safe (оно имело такое большое значение, что я не оставлял его в сейфе), but have taken it across each evening to my house in Whitehall Terrace (а уносил с собой каждый вечер домой, на Уайтхолл-Террас; Whitehall — Уайтхолл /улица в Лондоне, на которой расположены правительственные учреждения/), and kept it in my bedroom in a locked despatch-box (и хранил в спальне, в запертом чемоданчике для официальных бумаг; dispatch-box — вализа для официальных бумаг; чемоданчик для секретных правительственных документов /пересылается со специальным курьером/; dispatch — отправка, депеша; /дипломатическая/ депеша; официальное послание, донесение; box — коробка, ящик; шкатулка). It was there last night (письмо было там вчера вечером). Of that I am certain (я уверен в этом). I actually opened the box while I was dressing for dinner (я открыл чемоданчик, когда одевался к обеду) and saw the document inside (и видел, что документ там: «внутри»). This morning it was gone (а сегодня утром он пропал). The despatch-box had stood beside the glass upon my dressing-table all night (чемоданчик стоял около зеркала на моем туалетном столике всю ночь; to stand; glass — стекло; зеркало). I am a light sleeper (я сплю чутко; light sleep — чуткий, некрепкий сон), and so is my wife (моя жена тоже). We are both prepared to swear (мы оба готовы поклясться) that no one could have entered the room during the night (что никто не входил в комнату ночью). And yet I repeat that the paper is gone (однако, повторяю, документ пропал).”
foreign ['fOrIn], potentate [' [email protected](@)nteIt], document [' [email protected]], glass [glA:s]
“That can be done in a very few words, Mr. Holmes. The letter — for it was a letter from a foreign potentate — was received six days ago. It was of such importance that I have never left it in my safe, but have taken it across each evening to my house in Whitehall Terrace, and kept it in my bedroom in a locked despatch-box. It was there last night. Of that I am certain. I actually opened the box while I was dressing for dinner and saw the document inside. This morning it was gone. The despatch-box had stood beside the glass upon my dressing‑table all night. I am a light sleeper, and so is my wife. We are both prepared to swear that no one could have entered the room during the night. And yet I repeat that the paper is gone.”
“What time did you dine (в котором часу вы обедали)?”
“Half-past seven (в половине восьмого).”
“How long was it before you went to bed (сколько прошло времени, прежде чем = когда вы легли спать)?”
“My wife had gone to the theatre (моя жена ушла в театр). I waited up for her (я дожидался ее; to wait up — не ложиться спать /до чьего-либо прихода/). It was half-past eleven before we went to our room (мы ушли в спальню в половине двенадцатого).”
“Then for four hours the despatch-box had lain unguarded (значит, четыре часа чемоданчик лежал неохраняемый; guard — охрана, защита)?”
“No one is ever permitted to enter that room (никому не позволено входить в эту комнату) save the house-maid in the morning (кроме горничной утром), and my valet, or my wife’s maid (и моего камердинера или камеристки моей жены), during the rest of the day (в течение остальной части). They are both trusty servants who have been with us for some time (эти двое — верные/надежные слуги, которые служат у нас некоторое время = уже давно). Besides, neither of them could possibly have known (кроме того, ни один из них не мог знать) that there was anything more valuable (что что-то более ценное) than the ordinary departmental papers in my despatch-box (чем обычные служебные бумаги, находится в моем чемоданчике; departmental — ведомственный; относящийся к деятельности отдела, департамента, правительственного учреждения).”
