Эллери Куин - Смерть в Голливуде
— Убрать паруса! Полный назад! — раздался чей-то голос. Мистер Кольер стоял в дверях библиотеки.
— Мистер Кольер! Не хотите ли присоединиться к нам? Тут кое-что новенькое.
— Знаете, в море я всегда был впередсмотрящим, на мачте сидел, — вздохнул отец Делии. — Вам что, и так бед мало?
— Мы как раз и хотим предотвратить грядущие беды, — как можно любезнее пояснил Китс.
— И поэтому так и рветесь узнать, что внутри? На мой взгляд — безрассудное поведение, — заявил старик, качая головой. — Живите сами и давайте жить другим. Или умирайте и давайте спокойно умереть другим. Что одно и то же. — Он отступил назад и демонстративно захлопнул за собой дверь библиотеки.
Эллери подергал дверь Приама. Она была заперта. Он громко постучал.
— Кто там? — неприветливо раздалось из-за двери.
Эллери распорядился:
— Делия, отвечайте.
Она поспешно кивнула.
— Роджер! Открой-ка дверь. — Голос ее звучал покорно и устало.
— Делия? Чего тебе? — послышался лязг кресла и звон стекла.
— Черт бы побрал этот ковер! Сто раз было говорено Альфреду — прибить его к… — дверь распахнулась, и Приам изумленно уставился на всю компанию. Перед ним на полке стоял графин с виски, сифон с содовой и полупустой стакан. Белки его глаз были красными и воспаленными.
— Вы что? — рявкнул он, глядя на Эллери. — Я же сказал вам держаться подальше от моего дома и не соваться, куда не просят? — Его слегка окосевшие глаза наткнулись на коробку в руках Эллери. Он резко протрезвел и стал оглядываться по сторонам. Скользнул невидящим взором по жене и пасынку. На секунду его уже вполне сфокусировавшиеся зрачки задержались на Лаурел. В них зажглась такая ненависть, что Гроув Макгоуэн невольно выступил вперед. Лаурел же только крепче сжала губы.
Роджер протянул свою волосатую руку, скорее смахивающую на лапу пещерного медведя.
— Нет, мистер Приам.
— На этом ярлыке стоит мое имя. Дайте коробку.
— Весьма сожалею, мистер Приам.
Приам медленно наливался гневом, глаза засверкали:
— Вы не имеете права на чужую собственность!
— А я и не собираюсь предъявлять на нее права, мистер Приам. Всего лишь хочу узнать, что там внутри. Не будете ли вы так любезны пропустить нас в комнату, чтобы мы могли совершить все необходимые для этого действия как цивилизованные люди?
Во время своей речи Эллери не сводил с Приама бесстрастного взгляда. Приам отвел глаза и положил руки на рычаги кресла. Оно медленно, как бы нехотя, откатилось назад.
Китс аккуратно затворил за вошедшими дверь. Затем прислонился к ней спиной. И остался стоять там, не сводя глаз с Приама.
Эллери начал развязывать бечевку.
Он действовал неторопливо и методично.
Руки Приама все еще сжимали рычаги. Он сидел очень прямо и не отрываясь следил за манипуляциями Эллери. Борода его мерно вздымалась и опадала на широкой груди. От щек отхлынул багровый румянец и теперь они были серыми и вялыми, как ненастное небо.
Лаурел стояла неподвижно, словно натянутая струна.
Макгоуэн мялся, переступал с одной голой ноги на другую, ему было явно не по себе.
Делия Приам стояла абсолютно спокойно, безучастная ко всему происходящему.
— Лейтенант, — внезапно произнес Эллери, когда кончил развязывать последний узелок. — Как вы думаете, что там внутри?
Китс отвечал, не сводя глаз с Приама:
— После этих дохлых лягушек я ума не приложу, что там может быть.
— Да снимите же крышку! — не выдержал Мак. — Откройте ее!
— Есть у кого-нибудь какие-нибудь предположения? — обвел глазами присутствующих Эллери.
— Пожалуйста, откройте, — умоляюще прошептала Лаурел.
— Мистер Приам, а у вас?
Приам не шелохнулся. Только губы его чуть-чуть дрогнули, а следом и борода. Но он не издал ни звука.
Эллери снял крышку.
Роджер Приам отшатнулся так, что чуть не опрокинул кресло назад. Затем, едва придя в себя, потянулся к стакану с виски. Когда он пил, зубы стучали о край, а глаза не отрывались от коробки.
Там лежал всего лишь сверток в белой бумаге.
— По вашей реакции, мистер Приам, — непринужденно заметил Эллери, — можно было подумать, что вы ожидали увидеть по крайней мере готовую к броску кобру. Или что-нибудь в этом роде. Чего вы испугались?
Приам с грохотом стукнул стаканом о выдвижную полку. Костяшки его пальцев побелели.
— Я ничего не испугался! — рявкнул он. — Ничего! — Его грудь мощно вздымалась. — Хватит лезть в мои дела! А не то я клянусь, что… — Он в ярости выбросил вперед кулак, задел графин, и тот рухнул на пол и покатился по ковру.
Эллери вытащил сверток и начал разворачивать бумагу. Он взял содержимое за край двумя пальцами и положил на ладонь.
И он, и Китс с искренним изумлением уставились на предмет в его руках.
Потому что там не было ничего, что могло бы заставить человека трястись от страха.
На ладони лежал бумажник, обычный мужской бумажник для внутреннего кармана пиджака, сделанный из кожи аллигатора. С красивым тисненым узором, окрашенный в темно-зеленый цвет. В нем не было ничего ужасного, никаких следов — он был абсолютно новый. И очень дорогой — уголки оправлены в золото. Эллери открыл его. Пусто. Ни записки, ничего.
— Дайте мне взглянуть, — попросил Китс.
Действительно, ничего такого, чтобы заставить побледнеть взрослого мужчину.
— Никаких надписей, — сказал Китс. — Только фабричная марка. — Он озадаченно потер подбородок и снова уставился на Приама.
— Что там, лейтенант? — спросила Лаурел.
— Что именно, мисс Хилл?
— Какая марка, я имею в виду?
— Объединенные кожевенные фабрики, Голливуд, Калифорния.
Борода Приама беспомощно упала на грудь.
Но сейчас дело было не в Приаме. Потому что глаза Делии вдруг неимоверно расширились при виде бумажника, а краска отхлынула у нес с лица. Потом губы беззвучно зашевелились, как будто прогоняли призрака.
Шок. Но отчего? От страха?
Да, страх, конечно, был, но он являлся лишь следствием шока, а не его причиной.
Внезапно Эллери понял, что за чувство вызвало у Делии шок.
Узнавание.
Он был совершенно сбит с толку и крепко призадумался. Ведь бумажник совсем новый. Она не могла видеть его раньше… Если только не… Кстати, и Приам его раньше не видел. Одинаковое ли впечатление произвел он на них? Эллери сомневался в этом. Их реакция была продиктована различными чувствами. Факт поразил обоих, но по-разному. Приам напоминал естествоиспытателя, которому ясны причины и ход стихийного бедствия, в том время как его жена была всего лишь случайной и потрясенной жертвой катастрофы. Эллери придержал свое разыгравшееся воображение. Нельзя делать поспешные выводы на основании всего лишь внешнего вида… Но и пытаться расспрашивать сейчас бесполезно. Эллери чувствовал в душе странную радость. Замечательно, как легко угасает страсть, стоит лишь узнать что-нибудь мерзкое о ее предмете. Сейчас, глядя на Делию, он не чувствовал ничего. Даже сожаления. Ему было противно вспоминать себя и свое мальчишеское ослепление.
