Уилки Коллинз - Тайна
— Совершенно справедливо! Совершенно справедливо! — сказал мистер Мондер, когда Бэтси окончила свой рассказ, — Можете отойти назад. Здесь нечему смеяться, сэр, — продолжал он сурово, обращаясь к дяде Джозефу, которого очень забавлял рассказ Бэтси. — Вы бы лучше постарались припомнить, что произошло после того, как эта молодая девица завизжала. Что мы потом увидели? Мы увидели потом вас, мэм, распростертую на первой площадке северной лестницы; и через несколько минут увидели эти ключи, висящие теперь на гвозде; они, подобно вам, были распростерты на полу в северной зале. Вот что я хотел и должен был сказать. Что вы можете отвечать? Я торжественно приглашаю вас, сэр, и вас, мэм, приглашаю именем владельца этого чертога, именем мистрисс Пентрис, моим собственным объяснить, что все это значит.
— Скажи ему, что-нибудь, — прошептала Сара. — Скажи ему, чтобы успокоить их. Они с ума меня сведут.
Решившись содействовать Саре в ее предприятии и подвергнуть себя всяким неприятностям, мистер Бухман вместе с тем решился спасти племянницу от лишних страданий и вывести ее из дома при первой возможности. Поэтому, не обращая внимания на то, что мистер Мондер приложил к уху руку, намереваясь слушать оправдание своих подсудимых, он встал, весьма развязно поклонился и отвечал на длинную речь дворецкого восклицанием:
— Желаю вам здравствовать, сэр!
— Как вы смеете желать мне подобные вещи! — воскликнул дворецкий в пылу негодования. — Как вы смеете прерывать речь о серьезном предмете такими пустяками? Вы желаете мне здравствовать! Вы полагаете, что я выпущу отсюда вас и эту женщину, которая шепчет вам что-то на ухо, когда ей говорят. Вы думаете, что я вас выпущу, прежде чем вы объяснитесь, прежде чем вы мне скажете, зачем вы украли ключи от северных комнат?
— Ах, вы это желаете знать? — веселым тоном отвечал Дядя Джозеф, не обративший внимания на слово «украли», которое привело в трепет его племянницу. — Извольте, я объясню. Помните ли вы, сэр, что мы сказали, когда пришли сюда? Мы сказали, что желаем осмотреть этот дом. В этом доме две половины: одна западная, другая северная. Хорошо! В нем две половины, и я с племянницей тоже двое. Вот мы и разделились пополам. Я, одна половина, пошел вместе с вами, сэр, и с этой почтенной дамой осматривать западную сторону; моя племянница, другая половина, взяла ключи, пошла осматривать северную сторону и упала в обморок, потому что этот дом похож на могилу. Вот вам все объяснение. Довольны ли вы? Мое вам почтение, сэр! Желаю здравия, мэм!
— Черт возьми! — заревел мистер Мондер, забыв свое достоинство, положение, важные речи и приказания мистрисс Фрэнклэнд. — Вы, господин иностранец, желаете знать, что я скажу. Нет, вы так со мной не разделаетесь. Здесь есть полиция, судья, господин иностранец; вы узнаете, что они скажут!
Здесь мистер Мондер остановил на минуту поток восклицаний и, овладев собою, продолжал более спокойным тоном.
— Этот дом поручен моему надзору, и пока я не услышу от вас удовлетворительного объяснения, зачем эта дама похитила ключи, висящие здесь, на гвозде, вы их видите, сэр, вы не выйдете отсюда. Я потребую законного объяснения, я обращусь к суду! Слышите ли вы это, сэр?
Лицо дяди Джозефа зарделось при последних словах дворецкого и приняло такое выражение, что ключница отступила.
— Вы хотите нас задержать? Вы? — вскричал он, подняв голос до возможно высокой ноты. — Посмотрим! Я беру эту даму (Смелее, смелее, дитя мое! Здесь нечего бояться), иду к двери, отворяю ее и теперь жду, достанет ли у вас дерзости затворить ее.
Дядя Джозеф стал в величественную позу и устремил глаза на Мондера, который сделал было шаг вперед, но дальше… дальше не посмел идти.
— Я жду, посмотрим, достанет ли у вас дерзости затворить передо мною дверь. По законам вашей страны, сэр, я такой же англичанин, как вы. Если вы можете говорить суду на одно ухо, то я могу говорить на другое. Если он обязан слушать вас, потому что вы английский гражданин, то он обязан слушать и меня, потому что я тоже английский гражданин. Заприте дверь, если вам угодно!
Мистер Мондер готовился что-то сказать, но ключница помешала ему; она отозвала его к тому месту, где он сидел прежде, и тихим голосом проговорила: «Помните письмо мистрисс Фрэнклэнд».
В эту минуту дядя Джозеф, находя, вероятно, что ждать больше нечего, пошел к двери, но был остановлен племянницей, которая проговорила ему на ухо. «Смотри, они опять шепчутся! Они опять говорят о нас!»
— Хорошо! — сказал мистер Мондер в ответ на слова ключницы. — Я помню письмо мистрисс Фрэнклэнд, мэм; что ж отсюда следует?
— Тише, тише! Не так громко! — прошептала ключница. — Я не могу противиться вашему мнению, сэр, но хочу только спросить вас, можем ли мы обвинять перед судом этих людей?
Этот вопрос поставил в тупик мистера Мондера.
— Можем ли мы, — продолжала ключница, — публично говорить о том, что произошло в нашем доме? Не будет ли это противоречить желанию мистрисс Фрэнклэнд? Она желает, чтобы мы осторожно, как можно скрытнее наблюдали за поведением этой женщины и чтобы потом посмотрели, куда она уйдет. Я не смею советовать вам, мистер Мондер, но что касается до меня, то я умываю руки в этом деле и не принимаю на себя ответственности за отступление от инструкций мистрисс Фрэнклэнд.
Мистер Мондер колебался. Между тем дядя Джозеф увидел, что ключница заговорилась, медленно пошел к двери и совершенно покойно обратился к Бэтси с просьбой показать дорогу к выходу.
Бэтси посмотрела на ключницу, но ключница жестом показала ей, что она должна обращаться за приказаниями к мистеру Мондеру.
— Бэтси, — повторил дядя Джозеф. — Неужели вы, моя милая, оглохли? Я прошу вас показать дорогу к выходу.
— Подождите! — вскричал нетерпеливо мистер Мондер. — Я требую, чтобы вы подождали, сэр!
— Вы требуете? Хорошо, хорошо! Если вы ведете себя невежливо, то это не дает мне повода быть тоже невежей. Мы подождем немного.
Проговорив это с своей обыкновенной вежливостью, мистер Бухман, проговорил тихо племяннице:
— Сара, дитя мое. Я, кажется, порядком напугал этого болтуна. Сейчас мы уйдем отсюда.
Между тем мистер Мондер продолжал шептаться с ключницей, тщетно усиливаясь сохранить спокойный вид высшего авторитета.
— Во всем, что вы мне сказали, мэм, есть значительная доля правды. Но вы говорите об этой женщине, между тем как я говорю о мужчине. Не потребовать ли мне, чтобы он сказал свою фамилию и адрес.
— А вы думаете, что этот человек скажет вам свою настоящую фамилию или свой настоящий адрес? — спросила мистрисс Пентрис. — Я не смею противиться вашему мнению, но должна признаться, что я уверена в противном. Предположим, что вы их задержите и объявите о них суду. Как же это сделать? Во-первых, судья отсюда далеко, добрых две мили; а во-вторых, вы рискуете оскорбить, мистрисс Фрэнклэнд, обвиняя эту женщину, потому что, хотя этот иностранец на все способен, а ключи взяла все-таки она, а не он. Не так ли?
