Рекс Стаут - Погоня за отцом
Продумал я целую минуту. Вердикт же мой был таков:
– Она предпочла бы узнать правду.
– Значит, завтра утром она должна быть здесь. В нише. Прими меры предосторожности, чтобы она не вмешивалась, даже если вдруг услышит что-то совершенно неожиданное. Может быть, стоит пригласить Сола, чтобы он приглядел за ней. Ты ведь сегодня встречаешься с ним?
– Надеюсь, что да. Это зависит от того, сколько времени мне потребуется, чтобы разыскать Эми. Мы ведь выпустили ее из заточения.
Вот почему я опоздал на игру в покер. Когда я наконец дозвонился до Эми, было уже почти десять. Впрочем, сказать мне ей, как всегда, было почти нечего, за исключением того, что она должна быть у нас к половине одиннадцатого. Правда, это должно было подсказать ей, что дело, по крайней мере, не стоит на месте. Сола я тоже пригласил на это время. Нью-Йорк в наши дни таков, что даже для таких асов, как Сол Пензер, нужно набрасывать полчаса на всякую неожиданность.
Глава 16
Одно время я размышлял над происхождением слова «подслушивать». С помощью словарей я выяснил, что когда-то это означало прятаться где-нибудь под окном или под карнизом и слушать, о чем говорят в доме. Для того же, чтобы подслушать, о чем говорят в кабинете Вульфа, прятаться нужно не под окнами, а в особой нише, которая находится в самом конце прихожей по пути на кухню. Примерно на уровне глаз (если вы одного роста со мной и Вульфом) в стене прорезано прямоугольное отверстие высотой в семь дюймов, а шириной в двенадцать. Со стороны ниши отверстие прикрыто выдвижной филенкой, а со стороны кабинета замаскировано картиной с изображением водопада. Фокус тут в том, что через отверстие не только было слышно, о чем говорят, но и видно большую часть кабинета.
Поскольку Эми Деново была ниже меня на восемь дюймов, то в пятницу утром я приволок из кухни в нишу раздвижную лестницу. В конце концов клиент, который платит двадцать тысяч, заслуживает того, чтобы подслушивать и подглядывать в человеческих условиях.
Эми пришла за девять, а Сол – за одну минуту до назначенного срока. Я отвел Эми в нишу, посадил на лестницу напротив отверстия, отодвинул филенку в сторону и убедился, что глаза девушки находятся как раз на нужном уровне.
– Учитывая узость ступеньки, на которой вы примостились, – заметил я, – я страшно рад, что на ней сидите вы, а не Ниро Вульф.
– А зачем это нужно? – спросила Эми.
– Это зрительная трибуна. Вам предстоит увидеть и услышать человека, который отправил все двести шестьдесят четыре чека вашей матушке. Сайрусу М. Джаррету аудиенция назначена на одиннадцать. Мы решили, что лучше вам услышать все из первых уст, а отсюда до красного кожаного кресла, в котором будет сидеть Джаррет, всего десять футов. Взгляните.
Эми наклонилась поближе к отверстию.
– А он не увидит меня?
– Нет. Со стороны кабинета видно только нарисованный водопад.
Девушка повернулась ко мне.
– Но почему… Что он собирается сказать?
– Вот мы и сами хотим это услышать. Мы рассчитываем, что помимо всего прочего он назовет и имя вашего отца. Это может…
В дверь позвонили. Я пошел открывать.
Кратко сказал Солу (а это оказался он), что он должен делать, я проводил его к нише и представил нашей клиентке, которая за две недели уже уплатила ему через меня почти тысячу долларов.
– Поскольку вы называете меня Арчи, – обратился я к Эми, – вам придется называть его Солом, чтобы он не обиделся. Он останется здесь с вами на тот случай, если вам вдруг покажется, что мы задаем Джаррету неправильные вопросы, и вы решите вмешаться. Джаррет не должен заподозрить, что кроме нас с Вульфом здесь есть еще кто-то. Снимите туфли и если вдруг почувствуете, что хотите чихнуть или кашлянуть, то постарайтесь почувствовать это заранее, с таким расчетом, чтобы успеть добежать до кухни. – Я взглянул на часы. – Он должен быть здесь через двадцать пять минут, но может приехать и раньше. Сол отведет вас на кухню и угостит кофе, а я пойду в кабинет глотать транквилизаторы, чтобы успокоиться.
– Что-то не похоже, чтобы вы волновались, – улыбнулась Эми.
– Значит, не буду глотать транквилизаторы, – великодушно согласился я и отчалил.
Вульф спустился из оранжереи ровно в одиннадцать, вставил свежесрезанные орхидеи и начал просматривать почту. Я сидел за своим столом, проверяя по гроссбуху последние расходы и поступления. Ничто не указывало на то, что нас ждет нечто особенное.
Дверной звонок задребезжал в четверть двенадцатого.
Первым делом, открыв дверь, я заметил, что Джаррет приехал на «героне» с городским номером и что глаза Джаррета за две недели совершенно не изменились.
– Доброе утро, – поприветствовал я высокого гостя, вложив в голос все свое радушие и сердечность, хотя вполне мог процедить сквозь зубы что-нибудь нечленораздельное. Пожалуй, пора меня уже все-таки наградить.
Джаррет тоже проскрипел «Доброе утро», но тоном, в котором не было и намека на сердечность. Впрочем, я не исключаю, что Джаррет здоровается так со всеми – от мальчишки-посыльного до вице-президента компании.
Я дождался, пока Джаррет благополучно устроился в красном кресле, после чего торжественно провозгласил:
– Мистер Джаррет. Мистер Вульф.
– Подставку для ног и стакан воды, – потребовал Джаррет.
Единственная в нашем доме подставка для ног была в комнате Фрица, в цоколе. По дороге на кухню я с удовлетворением удостоверился, что в нише все спокойно – Эми, сбросив туфли, сидит у амбразуры, а Сол бдительно наблюдает за ней. Сказав Фрицу, что гость требует воды, я спустился в цоколь и вошел в огромную захламленную комнату Фрица, в которой на одиннадцати книжных полках размещались двести девяносто четыре кулинарные книги. При беглом осмотре выяснилось, что у Фрица хранятся целых три подставки для ног. Я выбрал самую большую, обтянутую гобеленом, на котором охотник целился копьем в матерого медведя.
Вернувшись в кабинет, я убедился, что почти ничего не пропустил. Джаррет доставал синюю пилюлю из маленькой золотой коробочки, и я постоял рядом с ним, дожидаясь, пока он положит пилюлю в рот и запьет ее водой. Возможно, Джаррет рассчитывал на то, что я нагнусь и сам поставлю его ноги на подставку, как, должно быть, делал Оскар, но я решил, что даже у Арчи Гудвина сердечность и радушие не безграничны. Джаррет, запив пилюлю, поставил стакан на столик, после чего сам задрал ножки, и я подсунул под них подставку.
– Совсем неподалеку отсюда живет опытный врач, – сказал Вульф.
– Нет, – процедил Джаррет, устремив на него ледяной взгляд. – Я же вам говорил, что в моем возрасте по утрам бывает нелегко. Излагайте.
