Джон Карр - Смерть и Золотой человек
Наконец-то и для детей началось что-то интересное!
По залу прошелестело дружное «О-о-о!» — признак восхищенного признания. Фокусник как будто сошел с картинки в книге.
— Какой искусный грим! — похвалила мисс Клаттербак. — Дети, конечно, вы поняли, что это только грим?
Великий Кафузалум замер и наградил мисс Клаттербак пронзительным взглядом.
— Видишь, Дорис? Видишь, Аннабел? Видишь, Марджери?
— Прошу вас, мадам; не надо, мадам.
— А ну-ка, ведите себя прилично, неблагодарные девчонки! Сидите тихо, а я буду рассказывать, к каким трюкам прибегнет этот джентльмен при показе своих фокусов.
Великий Кафузалум снова как-то по-особенному посмотрел на мисс Клаттербак.
Но вскоре он возобновил свой марш. Он зашагал, гордо неся свой живот, вперед, к рампе.
За ним шла Бетти в белом вечернем платье с оборками; на фоне темных кулис она казалась неземным созданием. Великий Кафузалум, тряхнув черной бородой, величественным жестом расстегнул накидку, сбросил ее с плеч и швырнул ассистентке. Он поднял вверх руки в перчатках и пошевелил пальцами, потом снял перчатки, и они исчезли, словно растворились в полумраке.
К сожалению, Великий Кафузалум сделал слишком широкий шаг.
Тюрбан с плюмажем свалился у него с головы, грациозно взмыл в воздух и словно поплыл в сторону.
Последний жест, видимо, был условным знаком. Как будто по договоренности с небесными силами, сверху вдруг опустился большой и тяжелый киноэкран; он ударил Великого Кафузалума точно по лысой макушке.
— Черт его побери со всеми разом! — послышался откуда-то сзади женский голос.
Маленький театр славился замечательной акустикой.
Наступила ужасная тишина. Мисс Клаттербак встала с кресла, развернулась кругом и внимательно оглядела всех детей по очереди: не смеет ли кто смеяться.
Происшествие продемонстрировало, сколь сильным влиянием обладала мисс Клаттербак. Когда представители подрастающего поколения сначала наблюдают, как взрослого человека со всего размаху бьет по макушке тяжелый экран, а потом слышат сочнейшее ругательство, произнесенное в присутствии священника, результат совершенно предсказуем.
Правда, по залу пробежала волна дрожи. Самые младшие по-прежнему молчали и торжественно взирали на сцену. Какой-то двенадцатилетний мальчишка в заднем ряду скорчился, как будто его тело свело судорогой, и его пришлось вывести. Несколько слуг сползли вниз по стене и закрыли лица руками.
Что же касается самого Великого Кафузалума, его самообладанию могли бы позавидовать многие британские боксеры. Он зашатался, но не рухнул. После инцидента из-за нависающего экрана можно было видеть только его дрыгающиеся ноги.
Но когда экран рывками пополз вверх, все увидели его лицо с величественным и надменным выражением, обращенное к небесам. Он сделал шаг назад, и тюрбан, покончив с вежливым приветствием, взмыл в воздух и приземлился на голове у фокусника.
— Очень весело, правда? — воскликнул майор Бэббидж.
Наградив публику убийственной улыбкой и косо, кое-как угнездив тюрбан на голове, Великий Кафузалум приступил к делу. По-прежнему не произнося ни слова, он быстро показал, так сказать для затравки, несколько простейших фокусов с разноцветными платками. Потом поднял руки и продемонстрировал публике большую стеклянную чашу.
Великий Кафузалум поставил чашу на стол. Взял графин и до половины налил в него воды. Потом жестом подозвал к себе Бетти. Ассистентка приблизилась довольно неуверенной походкой, неся большой поднос с кучками цветного песка: красного, синего и желтого.
Последовало священнодействие — Великий Кафузалум закатал рукава до локтей. Схватив обеими руками по пригоршне цветного песка, он бросил их в воду и перемешал. Мешая песок с водой, он энергично крутил руками, отчего брызги летели во все стороны, — благородное зрелище, которое проникло в самую душу зрителей. Когда смесь в чаше приобрела достаточно отвратительный цвет, он сделал повелительный жест.
— Йя Аллах! — сказал Великий Кафузалум. Погрузив обе руки в воду, он принялся выуживать оттуда горсть за горстью разноцветный песок и щедро разбрасывать его вокруг себя или кидать на ковер. Песок оказался совершенно сухим.
Первые робкие хлопки вскоре переросли в шквал аплодисментов.
Мисс Клаттербак натянуто улыбнулась:
— Видишь, Дорис?
— Да, мисс Клаттербак. Черт его побери со всеми разом!
— Любимый фокус милого мистера Маскелайна; он проделывал его еще тридцать лет назад. — Громкий свистящий шепот мисс Клаттербак было слышно во всем зале. — Секрет заключается в том, что… Ты что-то сказала, Дорис?
— Нет, мадам.
— Секрет заключается в маленьких водонепроницаемых мешочках, заполненных сухим песком. Мешочки бросают в чашу, закидывая полными пригоршнями рассыпного песка, а мутная вода мешает их разглядеть. Фокуснику остается только вытащить мешочки, незаметно надорвать их и высыпать сухой песок; обрывки он, прикрыв ладонью, кидает назад, в воду.
Великий Кафузалум остановился и снова посмотрел на мисс Клаттербак.
— Ха-ха-ха! — залилась мисс Клаттербак.
Внимательный наблюдатель заметил бы, что Великий Кафузалум медленно постукивает носком туфли по полу.
Но его ужасное лицо оставалось по-прежнему невозмутимым.
Он подошел к кулисам, за руку выдернул оттуда Элинор и с крайне надменным видом потащил ее за собой по сцене. Элинор, в голубом платье, посмотрела на зрителей и глупо хихикнула.
Великий Кафузалум принялся разглядывать обычный на вид деревянный стул. Потом взял экземпляр газеты «Тайме», развернул его, разложил на полу, как бы показывая, что внизу нет никаких люков, а сверху поставил стул.
Элинор уселась на стул. Обменявшись с ней двумя-тремя быстрыми репликами шепотом, Великий Кафузалум вытащил откуда-то громадный кусок малинового шелка. Покрутив его перед собой в духе Айседоры Дункан, фокусник накрыл Элинор и стул тканью. Сверху он набросил простую накидку, ниспадавшую до пола.
— Знаете, что я вам скажу? — шепотом осведомился майор Бэббидж.
— Что? — холодно ответил лорд Минстерстроук.
— Ужасно весело, — заявил майор. — Ей-богу! — добавил он, как будто только что это понял.
— О-о-о! — дружно, разом выдохнули представители молодого поколения.
— Ничего себе!
— Черт побери со всеми разом!
Ник был вынужден признать: эффект был самый что ни на есть поразительный. Он мысленно похвалил старика.
Сделав несколько таинственных пассов руками, Великий Кафузалум сдернул верхнюю накидку. Под ней оказался стул. Газета «Таймс» была на месте. Но и Элинор, и закрывавший ее кусок малинового шелка разом исчезли, испарились, пропали с глаз, как лопнувший мыльный пузырь.
