Жюль Мари - Выстрел. Дело, о котором просили не печатать
Она воодушевлялась, произнося это, а он, не смея поднять голову, внимал ее кроткому голосу, который дрожал и часто прерывался от волнения. Она продолжала:
— Это еще не все. Вы хотите, чтобы я сказала вам всю правду, не так ли? Вы этого требуете, и вы имеете на это право, я признаю. Выслушайте же меня. Когда вы просили моей руки у отца, я еще не мечтала о замужестве. Я вас не любила. Я никогда не думала о том, что вы станете моим мужем. Но ваша любовь открыла мне глаза. Вы внушили мне новое чувство — я полюбила вас. Когда мой брат просил меня не отказывать вам, я еще не знала, что чувствует мое сердце. На другой день, когда Франсуа признался мне в своем преступлении, я поняла, что привязана к вам навсегда. Я плакала, но напрасно боролась с собой. Было уже поздно. Страдания, которые вы испытали за эти два дня, — разве могут они сравниться с моими? Я вас любила и чувствовала, что поступаю недостойным образом. Вы любили меня, и я понимала, что поступаю низко и недостойно, и стремилась без сопротивления к развязке, которая должна была покрыть меня стыдом, какова бы она ни была. Да, я вас любила и люблю! То странное положение, в котором мы очутились, позволяет мне говорить с вами с полной откровенностью. Преступление моего брата состоит не только в убийстве Гонсолена — он стал причиной помешательства Мадлен, он сделал несчастным вас, обесславил отца, который не переживет подобного стыда, и меня обесславил в ваших глазах. Теперь, когда я сказала вам все, господин Дампьер, я возвращаю вам ваше слово и еще раз прошу у вас прощения.
Он взял ее руку, прижал к губам и покрыл поцелуями.
— Я вас прощаю, — сказал он.
Он встал, вытер глаза, прошелся по комнате, отворил окно и подставил лоб суровому зимнему ветру. Несколько успокоившись, он произнес:
— Мне хотелось бы увидеть вашего брата.
— Что вы хотите ему сказать? — пролепетала Сюзанна с ужасом. — Вы собираетесь арестовать его? Неужели вы не дадите мне времени предупредить его?
Дампьер покачал головой и повторил:
— Я хочу увидеть его сейчас.
Она колебалась. Следователь, видя ее сомнение, прибавил:
— Доверьтесь мне, Сюзанна.
Девушка послала спросить, у себя ли Франсуа. Служанка вернулась с ответом через минуту: Франсуа только что проснулся и велел сказать сестре, что она может прийти. Сюзанна сделала шаг, но Дампьер удержал ее.
— Нет, не вы пойдете, а я. Без сомнения, я сейчас же попрошу вас присоединиться к нам, — прибавил он.
— Сжальтесь над ним!..
Дампьер постучал в дверь комнаты Франсуа. Слабый голос ответил ему:
— Войди, Сюзанна.
Судебный следователь медленно отворил дверь и неподвижно остановился на пороге. Волнение мешало ему говорить.
Франсуа полулежал в кресле спиной к нему. Он тихо сказал:
— Чего ты от меня хочешь, милое дитя?
— Это не Сюзанна, господин Горме.
При звуке голоса судебного следователя Франсуа резко встал. Он был очень бледен.
— Прошу прощения, господин Дампьер, я не ожидал столь раннего визита, я думал, что это сестра… — растерянно произнес он.
Франсуа замолк, встретив холодный взгляд судебного следователя.
— В двух словах вот зачем я пришел, — проговорил Дампьер. — Я знаю обо всех подробностях убийства Гонсолена, притворстве его жены и вашей попытке увезти ее нынешней ночью.
— Тем лучше… Эта жизнь была ужасна! — прошептал Франсуа с облегчением.
Дампьер продолжал:
— Мне следовало бы выдать вас суду. Но я люблю Сюзанну. С другой стороны, мой долг вынуждает меня представить в суд все улики, имеющиеся против вас. Я не могу медлить более, не нарушив правил чести. Я сейчас же отправлюсь в суд и немедленно подам в отставку, но прежде дам знать прокурору…
Франсуа хотел прервать его, но Дампьер сделал ему знак и продолжил:
— У господина Фульгуза не будет причин колебаться. Прежде всего он даст распоряжение арестовать вас. Через несколько минут уже не я буду вести следствие по этому делу, и вы лишитесь свободы. Вы не предполагали, без сомнения, что я забуду свои судебные обязанности настолько, чтобы умолчать, скрыть ваше преступление и помочь вам убежать?..
— Нет. Я думал только, что вы, быть может, дадите мне время добраться до Швейцарии.
— Это я могу сделать.
— Благодарю вас, господин Дампьер. Но, видите ли, теперь уже поздно, и я не хочу бежать.
— Что же вы намерены делать? Через полчаса или час жандармы придут за вами.
— О! Я не боюсь ни ареста, ни жандармов. У меня есть средство избавиться от них.
— Что вы хотите этим сказать?
— Теперь, когда Мадлен помешалась, действительно помешалась, я не могу думать об отъезде из Франции без нее. Я дорожил жизнью только для того, чтобы жить с Мадлен. Если бы она могла уехать со мной, я увез бы ее далеко отсюда, а теперь об этом нечего и думать. Бежать, когда о моем преступлении стало известно, значит признаться в нем и убить моего отца. А я этого не хочу. Когда вы выйдете из этой комнаты, господин Дампьер, я умру. Мой труп найдут в овраге, по которому течет Такон. Вы слышите отсюда, как ревет поток?
— Но ваше самоубийство привлечет общественное внимание, и если вы думаете, что скроете свое преступление в безмолвии могилы…
— Узнают, что я убил себя? Разве нельзя приписать это случайности? Посмотрите!..
Франсуа взялся за деревянную балюстраду у окна, и та переломилась посередине.
— Понимаете? — продолжал он. — Я хотел наклониться, балюстрада сломалась, и я свалился в Такон. Вот что скажут. Когда меня отыщут, я буду уже мертв, потому что, прежде чем упасть в реку, я разобью себе череп о скалы в двух метрах под моим окном…
Судебный следователь не отвечал. Он думал о Сюзанне и об ужасной тоске, в которой она жила эти месяцы. Он сделал шаг к двери с намерением уйти.
— Вы не хотите перед смертью увидеть вашу сестру? — спросил он.
Франсуа колебался.
— Нет, — сказал он наконец. — К чему?.. Но у меня есть к вам одна просьба, я уверен, что вы не откажете мне.
— Говорите.
— Вы не сомневаетесь во мне? Вы убеждены, что через пять минут меня не будет в живых?
— Да.
— Что вы хотите сделать? Вы все еще намереваетесь сообщить об всем Фульгузу? Стоит ли посылать за мной жандармов? Не возбудит ли это толков?
— Не бойтесь ничего, о вашем преступлении никто не узнает. Можете умирать спокойно.
— Благодарю вас, господин Дампьер, — сказал молодой человек с улыбкой умалишенного.
