Эрл Гарднер - Дело о влюбленной тетушке
— Насколько я понял из ваших показаний, подтвержденных фотографиями, номер шестнадцать был приведен в состояние разрушения, или хаотический беспорядок?
— Совершенно верно.
— Кто-то перерыл содержимое чемоданов и ящиков?
— Очевидно.
— Вы искали отпечатки пальцев?
— Да.
— Почему вы об этом не упомянули, когда давали показания прокурору?
— Об этом он меня не спрашивал.
— Почему он вас не спросил?
Окружной прокурор вскочил с места.
— Ваша Честь, я протестую против данного вопроса, как неправильного и наталкивающего на неправильный ответ. Свидетель не может читать мысли окружного прокурора…
— Поддерживаю, — сказал судья.
— Я иначе сформулирую вопрос, — не отступал Краудер. — Обсуждали ли вы разбираемое дело с прокурором?
— Конечно.
— До того, как вышли на свидетельское место?
— Естественно.
— А не говорил ли вам окружной прокурор, что он не желает, чтобы вы упоминали об обнаруженных отпечатках пальцев, если вас не спросят особо? Не предупреждал ли он вас, что не станет задавать такого вопроса при прямом допросе?
— С разрешения Высокого Суда, я возражаю против данного вопроса, — заявил Маршалл. — Разговор, если таковой и состоялся у свидетеля с прокурором, не имеет никакого отношения к воздействию на ход разбирательства. Это не меня здесь судят.
Краудер покачал головой.
— Но если стало бы известно, что свидетель намеренно построил свои показания определенным образом, умолчав о некоторых деталях при прямом допросе по совету окружного прокурора, это показало бы необъективность свидетеля, Ваша Честь. Поэтому я имею право это проверить при перекрестном допросе.
— Я думаю, это правильно, — согласился судья Мейнли, — возражение не принимается.
— Отвечайте на вопрос, — сказал Краудер.
Маршалл, размышляя, стоит ли ему продолжать спор, пару минут стоял в нерешительности, затем неохотно опустился на место.
— Прокурор не велел мне ничего говорить об отпечатках пальцев, если меня не спросят.
— Он объяснил почему?
— Сказал, что это только запутает и усложнит расследование.
— Хорошо, теперь я спрашиваю вас об отпечатках пальцев. Что вы там обнаружили?
— Мы нашли отпечатки пальцев Лоррейн Элмор, обвиняемой, а также Монтроза Девитта.
— В обеих номерах?
— Да.
— Продолжайте. Еще что-нибудь?
— Было обнаружено несколько отпечатков пальцев девушки, производившей уборку помещения, и несколько следов, которые нам не удалось идентифицировать.
— Но они были достаточны ясны, чтобы провести идентификацию?
— Если мы найдем человека, который их оставил, то, разумеется, не будет затруднений с установлением идентичности…
— Вы сфотографировали эти отпечатки?
— Да.
— Снимки при вас?
— Да.
— Предъявите их, пожалуйста.
— Если Высокий Суд разрешит, — вмешался Маршалл, — свидетеля на перекрестном допросе поздно спрашивать о том, что он нашел, и защита не имеет права настаивать на предъявлении снимков в качестве вещественного доказательства защиты… Если защита желает представить эти фотографии в качестве вещественных доказательств, тогда они обязаны вызвать данного свидетеля в качестве свидетеля защиты.
— Ничего подобного, — покачал головой судья Мейнли. — Свидетеля спросили о том, что он нашел… Он сделал несколько фотографий внутреннего помещения на месте преступления, или распорядился их сделать. Если часть этих фотографий была преднамеренно не предъявлена по просьбе прокурора, а это выяснилось во время перекрестного допроса, адвокат имеет право потребовать предъявить эти фотографии.
— Я возражаю, против заявления, что фотографии были преднамеренно не предъявлены по просьбе прокурора.
— Вы, конечно, можете возражать, — улыбнулся судья Мейнли, — однако не можете запретить защите так расследовать и расценивать предъявленные доказательства.
Свидетель представил фотографии неопознанных отпечатков пальцев, и по требованию Краудера они были причислены к числу вещественных доказательств.
— Пойдем дальше, — продолжил Дункан Краудер. — На основании фактов можно сделать вывод, что кто-то очень поспешно разыскивал нечто в обеих номерах, неправда ли?
— Совершенно верно.
— Но помещение выглядело бы точно так же, если бы неизвестное лицо подложило бы какой-то предмет, скажем, упаковку с наклейкой куда-нибудь в багаж, верно?
— Ну, не совсем. Когда человек что-то подкидывает, беспорядок бывает только в одном месте, а в остальном помещение остается нетронутым.
— Сформулирую вопрос иначе, — сказал Краудер. — Если какой-то человек осмотрит багаж с целью убедиться, что какого-то предмета там нет, а затем, проверив это, подсунет в вещи какой-то предмет, чтобы следователи его непременно отыскали, состояние вещей в номере разве не было бы именно таким, каким вы его обнаружили?
— Верно, — согласился свидетель, — действительно, когда наталкиваешься на подобный беспорядок, не можешь с уверенностью сказать, взяли ли какую-то вещь или просто нашли ее. И если нет точного перечня вещей, имевшихся в помещении, то не определишь с точностью, изъято ли что-нибудь из него или, наоборот, добавлено.
— Спасибо за объективное описание положения вещей, — поблагодарил Краудер. — Ценю вашу откровенность. Больше вопросов нет.
— Адвокату нет необходимости произносить речь! — взорвался Маршалл.
— Он просто благодарит свидетеля, — заметил судья Мейнли.
— Он не имеет права этого делать!
— Почему? Присяжных нет, это предварительное слушание дела, защитник никого не обижают. Более того, Суд тоже считает своим долгом поблагодарить свидетеля за похвальную откровенность… Вы свободны, мистер Элвин!
Элвин поспешно покинул возвышение.
— Позовите Ронли Эндовера.
Мейсон вопросительно оглянулся на Пола Дрейка. Тот пожал плечами, показывая, что он тоже не знал, что обвинение вызовет Эндовера в качестве своего свидетеля.
Эндовер был приведен к присяге, поднялся на возвышение, сообщил свое имя и адрес.
Заговорил Маршалл.
— Видели ли вы труп человека, что по данным коронера считался Монтрозом Девиттом?
— Видел.
— Знали ли вы этого человека при жизни?
— Да.
— Под каким именем вы его звали?
— Он называл себя Вестоном Хейлом.
— Вы делили с ним квартиру?
— Да.
— Известно ли вам, что при нем имелась сравнительно большая сумма денег наличными, когда он уезжал из Лос-Анджелеса?
— Да.
— Сколько денег он взял с собой?
— Пятнадцать тысяч долларов.
