Росс Макдональд - Так они погибают
— Говорит Арчер. Вы мне звонили?
— Да. Я очень хочу с вами поговорить. Тут произошло много событий, и я не знаю, к кому обратиться, — она говорила надломленным и смущенным голосом.
— Что, например?
— Что вы сказали?
— Приведите мне один пример событий, которые произошли у вас.
— О, их произошло очень много. Полиция и… многое другое. Я бы не хотела говорить об этом по телефону. Вы знаете этих сотрудников на коммутаторах. — Она произнесла это с преднамеренным злым умыслом, предназначая свои слова для гипотетического оператора, который слушал наш разговор. — Не могли бы вы приехать и поговорить со мной здесь?
— Удобнее было бы вам приехать в город.
— Я не могу этого сделать. У меня нет машины. К тому же я такая растеряха. Я так надеялась на вас. Я совершенно никого не знаю в Южной Калифорнии. — Жалобная нотка проскользнула в ровном голосе уроженки Среднего Запада, пропала и появилась опять как проявление жалости к себе самой. — Вы действительно частный сыщик, как сказал лейтенант Гэри?
— Действительно. Что случилось с вашей машиной?
— Генри… Он забрал ее.
— Из Палм Спрингс вы можете прилететь сюда за полчаса.
— Нет, полет совершенно исключается. Неужели вам непонятно это? Я ужасно расстроена. Мне нужна ваша помощь, мистер Арчер.
— В профессиональном плане?
— Да, разумеется. Не могли бы вы приехать и пообедать со мной в нашем ресторане?
Я сказал, что приеду, если она готова перенести обед на более позднее время. Затем надел галстук и пиджак, зарядил револьвер.
Объехав стороной Палм Спрингс, я приехал в Оазис вскоре после половины третьего. На плоской пустыне уже лежала сетка готовых дорог — залог бурного развития, которое, как полагали, ждет лишь появления резкого подъема деловой активности. Холм из черного камня закрывал непостроенный город, его крутые склоны загибались и складывались наподобие жесткого черного брезента, небрежно брошенного до горизонта. Пустыня за ним уходила в радужные дали. Ослепительный медный кружочек солнца жарко висел на плоском, как будто нарисованном, небе.
Оштукатуренные здания отеля «Оазис» в дневное время сверкали своей белизной. Это была общедоступная гостиница, главное здание которой выходило на дорогу, а за ним разбросано около двадцати коттеджей. Поливаемые лужайки перед ними казались искусственными и неуместными, как зеленый широкий ковер, разостланный на высохшей земле. Я запарковался у стены жилого помещения, у наружной галереи, и вошел в фойе. Кондиционированный воздух охладил мой взмокший лоб. Большой зал был меблирован легкими изделиями из дерева и кожи, покрытыми чехлами из тканей цвета пустыни с индейским рисунком. Декоратор отличался вкусом и располагал деньгами — необычное сочетание для любого места.
Портье у регистрационной конторки был извещен о моем приезде. Он обратился ко мне по имени и попросил коридорного — филиппинца в белом фраке проводить меня. Я последовал за его худощавой бесстрастной фигурой по бетонированной дорожке, проложенной между разбросанными коттеджами. На солнце жарились полураздетые тела мужчин и женщин, другие лежали на раскладных креслах в тени веранд: отверженные из Голливуда, Чикаго и Нью-Йорка. Еще больше таких особ столпилось вокруг бассейна, который поблескивал в глубине комплекса. Приятное времяпрепровождение с указателем цены в один доллар.
Филиппинец подвел меня к крылечку одного из маленьких коттеджей и негромко поступал по сетчатой двери. Когда появилась Марджори Феллоуз, он скороговоркой произнес: «Мистер Арчер» — и исчез.
В белом полотняном платье без рукавов она выглядела массивней, чем тогда, ночью: платье подчеркивало ширину ее плеч и бедер.
— Я так рада, что вы смогли приехать. Очень. — Она открыла дверь и протянула мне руку. У нее была прохладная и влажная ладонь, и она некоторое время удерживала мою руку.
Я буркнул соответствующее приветствие и высвободил руку. Она провела меня в гостиную и усадила в кресло.
— Я взяла на себя смелость сделать для вас заказ, — сообщила она. — Тут кухня закрывается в три часа дня. Нам подадут омлет с этими симпатичными маленькими свиными сосисками, которыми они потчуют. Я заказала то же самое для нас обоих. Омлет «а ля Берси».
Я сказал, что омлет «а ля Берси» — прелестное блюдо.
— Может быть, пожелаете что-нибудь выпить? Вы совершили долгую утомительную поездку в жаркую погоду, и все по моей милости. За мной приятная прохладная выпивка. — Она суетилась вокруг моего кресла.
Я сказал, что меня вполне устроит бутылка пива.
Она пронеслась к телефону мелкими подпрыгивающими шагами, которые сотрясали домик до основания, повернулась ко мне, держа в руке трубку:
— У них есть хорошее импортное пиво «Лоуенбрау», по крайней мере оно нравится Генри. Вам темное или светлое?
— Пусть будет темное. — Пока она делала заказ, я оглядел комнату, чтобы обнаружить следы Генри. Но не обнаружил.
Когда она снова занялась хлопотливым ухаживанием, я спросил:
— Где же ваш муж?
На ее задумчивом лице появилась недовольная гримаса. Большие руки неуклюже повисли по бокам. Неожиданно я испытал к ней сочувствие, смешанное с некоторой долей внутренней настороженности. Такой тип женщин был произведен на свет, чтобы создавать комфорт для мужчин. Если же рядом не оказывалось мужчины, женщина совершенно терялась, не зная, что с собой делать. А Марджори Феллоуз оказались без мужчины.
Мне хотелось взять обратно свой резкий вопрос и задать его в более приятной форме.
Она поняла смысл моего взгляда и ответила на него, как и на сам вопрос:
— Я рада, что вы об этом спросили. Именно об этом я и хотела с вами поговорить, но не решалась затронуть эту тему. Я — ужасная фантазерка, мистер Арчер. Живу в своем выдуманном мире, пока кто-нибудь не опустит меня на реальную землю, как только что сделали вы.
Она уселась на тахту, которая заскрипела и провисла под ее тяжестью. Как ни странно, но у нее были хорошие ноги. Она придала им такую позу, чтобы я не мог не заметить изящества коленок.
— Мерзавец кое-что забрал и бросил меня, — сказала она низким, хриплым голосом. Ее глаза округлились от злости или от удивления, что она позволила себе такое выражение. — Боже милостивый! — воскликнула она своим обычным голосом. — Я никогда не ругаюсь, честно.
— Поругайтесь еще. Возможно, это пойдет вам на пользу.
— Ну нет, я не могу это делать. — Она покраснела до ушей. Но сказала: — Я назвала его мерзавцем потому, что считаю его таковым.
— Будет лучше, если вы расскажете все с самого начала.
