Найо Марш - В мишуре и блестках
— Опять… приступ? — Голос старика был едва слышен.
— Да.
— Сейчас пройдет.
— Конечно, пройдет.
— Встать.
— Пока рано, Род.
— Нет, встать.
Он вяло засучил ногами по ковру. Миссис Форестер с трогательной беспомощностью, на которую Трой считала ее абсолютно неспособной, обернулась к Аллейну.
— Да, конечно, — отвечал Аллейн на невысказанную просьбу. — Он ведь не должен лежать горизонтально.
Аллейн склонился над полковником.
— Позвольте перенести вас в постель, сэр.
— Спасибо. Извините…
Трой взбила подушки на кровати и откинула покрывало. Обернувшись, она увидела Аллейна с полковником на руках.
— А вот и мы. — Аллейн мягко опустил свою ношу на кровать.
— Старая гвардия умирает, но не сдается! — Полковник глянул на Аллейна, и на его лице промелькнуло проказливое выражение.
— Ты старый дурак, — ласково сказала его жена.
— Победа будет за вами, — улыбнулся Аллейн. — Наверняка.
— О да. Я тоже так думаю.
Миссис Форестер принялась растирать руки мужа, зажав их между своими старческими ладонями.
Аллейн аккуратно двумя пальцами взял стеклянный пузырек и поднес его к свету.
— Где он был? — спросила Трой.
Аллейн мотнул головой в сторону корзинки для мусора из лакированной кожи, стоявшей под туалетным столиком. Жест не остался незамеченным, от орлиного взора миссис Форестер ничто не ускользало.
— Там? — произнесла она. — Внутри?
— Могу я переложить куда-нибудь капсулы? Пузырек я хотел бы оставить себе.
— Пожалуйста. На туалетном столике есть коробка для булавок. Возьмите ее.
Переложив таблетки, Аллейн развернул носовой платок и ловко упаковал в него пузырек вместе с пробкой.
— Подуем на сбежавшее молоко, — пробормотал он и сунул сверток в карман.
— Что это значит? — резко осведомилась миссис Форестер, быстро восстановившая спортивную форму.
— Это значит, что поздновато спохватились, — ответил Аллейн.
— Нельзя ли проветрить комнату? — окрепшим голосом произнес полковник.
Окно, под которым его нашли, не было зашторено. Дождь все еще колотил по стеклу.
— Стоит ли? — спросил Аллейн.
— Мы всегда опускаем верхнюю раму на ночь, — сказала миссис Форестер. — Молт опускает, прежде чем лечь в постель. На два дюйма. Всегда.
Задвижка, скреплявшая обе рамы, оказалась открытой. Аллейн уперся тыльной стороной ладоней в верхнюю планку нижней рамы и не смог сдвинуть ее с места. Он попытался приподнять раму, ухватившись за два медных крюка у ее основания, но безуспешно.
— Чтобы опустить верхнюю раму, нужно сначала приподнять нижнюю, — заметила миссис Форестер.
— Что я и пытаюсь сделать.
— Быть такого не может. Окно отлично открывается.
— А теперь не открывается.
— Руки крюки.
Презрительное замечание Аллейн воспринял как руководство к действию. Округлив пальцы, он принялся водить ими на стыке двух рам.
— Его заклинило, — определил он.
— Что?
— Между рамами вложен клин.
— Так выньте его.
— Погодите минутку, миссис Форестер, — сказал Аллейн. — Погодите.
— Почему я должна погодить?
— Потому что я так сказал, — последовал ответ, и, к изумлению Трой, он пришелся по вкусу миссис Форестер.
— Надеюсь, — огрызнулась она, — вы знаете, что делаете.
— В чем дело, Тру? — осведомился ее муж. — Проблема с окном?
— Им сейчас занимаются.
— Его заело. Сильно заело.
Аллейн подошел к кровати.
— Полковник Форестер, — спросил он, — вы бились над окном? Подняв руки над головой? Напрягаясь и толкая?
— Замнем для ясности, — попросил полковник.
— Род! — возопила его жена. — Ну что прикажешь с тобой делать? Я говорю…
— Прости, Тру.
— Я открою другое окно, — решил Аллейн. — Это пусть останется, как есть. Пожалуйста, это очень важно. Вы понимаете, не правда ли? Его нельзя трогать.
— Конечно, конечно, — пробормотал полковник. Его глаза были закрыты, он задремывал. «Белый Рыцарь, — подумала Трой, — превращается в садовую соню».
Миссис Форестер упрятала руки полковника под одеяло, насупившись, оглядела мужа и двинулась в другой конец комнаты к Аллейну и Трой.
— Что это за ерунда насчет клиньев? — немедленно потребовала она разъяснений.
— Второй слуга, или как его тут называют…
— Да, понятно. Найджел.
— Так вот, Найджел, возможно, вложил клин между рамами, чтобы окно не дребезжало.
— Почему бы и нет.
— В таком случае он заклинил только одно окно.
Словно в подтверждение слов Аллейна, второе окно в спальне Форестеров отбило барабанную дробь.
— Наши окна не заклинены, — вставила Трой.
— В гардеробной тоже. Разрешите воспользоваться вашими ножницами. Спасибо.
Аллейн придвинул стул к окну, сняв ботинки, встал на него и осторожными движениями извлек из-под соединения рам туго свернутый кусок картона. Держа картон за самый кончик, Аллейн положил его на туалетный столик.
— Похоже на упаковку от лекарства, — сказал он. — Она вам знакома? Пожалуйста, не трогайте.
— В ней был пузырек с таблетками. Мы его недавно открыли.
Взяв конверт с письменного стола, Аллейн сунул туда клин, а конверт положил в карман. Надев ботинки, он поставил стул на место.
— Не забудьте, — повторил он, — окно трогать нельзя и не позволяйте Найджелу к нему прикасаться. Вам еще нужна наша помощь, миссис Форестер? Можем мы оставить вас со спокойной душой?
Полковница сидела за туалетным столиком, подперев голову рукой. Тощая косица болталась за спиной, сквозь редкие волосы на голове просвечивала кожа. Миссис Форестер выглядела старой и очень усталой.
— Спасибо, — отозвалась она. — Ничего не нужно. Не беспокойтесь о нас.
— Вы уверены? — Трой коснулась ее плеча.
— Да, моя дорогая, совершенно уверена. Вы были очень добры. — Слегка приподнявшись, она смерила Аллейна своим фирменным свирепым взглядом. — И вы тоже, если уж на то пошло. Спасибо.
— Знаете, — посоветовал Аллейн, — на вашем месте я бы запер двери на ключ. Вы же не хотите, чтобы вас тревожили?
Миссис Форестер пристально поглядела на него, а затем покачала головой.
— Догадываюсь, о чем вы думаете, — сказала она.
2Спустившись вниз, Аллейн обнаружил, что суперинтендант Рэйберн не терял времени даром. Облачившись в форменный непромокаемый плащ, он давал указания пятерым констеблям, также одетым в плащи. У входных дверей дожидались двое тюремных охранников и две собаки — образцовые представители чуткой собачьей породы. Хилари с чрезвычайно встревоженным видом стоял у одного из каминов.
