Сирил Хейр - Трагедия закона. Простым канцелярским шилом
Из этого следовало, продолжала рассуждать Хильда, что инспектор Маллет был прав, а она ошибалась. Рушилась ее теория, что все случившееся в течение выездной сессии было взаимосвязано и источник был один и тот же. Ясно, что Сэлли Парсонс не имела отношения к анонимному письму, пришедшему накануне дорожного происшествия. Кроме того, Хильда сомневалась, что Сэлли могла нанять человека в Уимблингхэме, чтобы тот наставил ей синяков. Обидно было признаваться, что интуиция подвела ее, а тот факт, что действуют по меньшей мере два врага, создавал впечатление, что опасность подступает со всех сторон.
Теперь, когда Хильда поняла значение записки в пакете, ей стало совсем плохо. Послание означало демонстративное пренебрежение и полное неповиновение. Причем в нем звучали триумфальные нотки. От Себальда-Смита Хильда вернулась в полной уверенности, что ей удалось убедить его пойти на компромисс в вопросе иска о возмещении ущерба. Сейчас она не была полностью уверена в своей победе. Вызов, брошенный ее врагом, был намеком на то, что Сэлли перетянула колеблющегося Себальда-Смита на свою сторону и что под ее влиянием доводы Хильды в пользу разума и взаимных интересов им забыты. А если все это так, то их с мужем ожидают мрачные перспективы. Хильда не сомневалась ни на секунду, что Сэлли Парсонс ее очень и очень не любила. Даже если бы Хильда могла питать какие-то иллюзии на сей счет, этой выходкой они развеялись. А то, что отвратительное послание было адресовано судье, лишь подтверждало, что Сэлли стремилась унизить Хильду в глазах мужа, добавив к их проблемам семейные неприятности. Слава богу, эта часть ее плана провалилась. А пока – и это было самым тяжелым для активной натуры Хильды оставалось лишь ждать дальнейшего развития событий. Предыдущим вечером она написала Майклу, рассказав ему о своих, как казалось, успешных переговорах, и попросила его сделать соответствующее предложение поверенным Себальда-Смита. Теперь придется ждать, пока не придет ответ, и в глубине души она представляла себе, каким он будет.
За ужином настроение Хильды улучшилось благодаря тому, что разговор был посвящен делам, которые она больше всего любила. Так как ее муж продремал все то время, которое он хотел посвятить обдумыванию судебного решения, Барбер решил восполнить пробел, обсудив тонкости дела за ужином. Хильда была рада заняться чем угодно, лишь бы отвлечься от своих тревог, и с энтузиазмом вступила в дискуссию. В результате Дерику представилась возможность послушать разговор первоклассных специалистов и проникнуть в тонкости таких вопросов, например, как обязанности содержателей гостиниц в соответствии с общим правом или точное значение понятия "первоначального правонарушения" и его последствия. Следует заметить, однако, что молодой человек, поглощенный личными заботами, извлек мало полезного из содержательных разговоров за столом, хотя мог бы значительно расширить свои познания в юриспруденции.
К концу ужина были обсуждены все вопросы дела, как связанные с законом, так и по фактам, и судья объявил, какое решение он примет на следующий день. Ее светлость согласилась с ним, и следовало бы ожидать, что на этом все закончится. Но точно так же, как Петигрю пытался залить виски свою обиду за назначение не его, а Джефферсона судьей суда графства, так и Хильда ринулась в юриспруденцию, чтобы прогнать мысли о том, что Сэлли Парсонс ее переиграла. Хильда инстинктивно пыталась отвлечься от неприятной действительности своим собственным способом. В таких случаях люди с более примитивным складом ума пошли бы в кино, в пивную, в библиотеку. Но леди Барбер отличалась от простых людей интеллектом, и у нее были иные способы ухода от действительности, правда, для окружающих это могло стать в тягость.
Судья проявил удивительное терпение, слушая, как Хильда продолжала обсуждать дело, к которому все уже давно потеряли интерес. Откинувшись в кресле, он поддакивал ей, односложно отвечал на вопросы и поедал одну за другой шоколадные конфеты. Наконец, кажется, и он утомился.
– Я думаю, дорогая, раз тебя так сильно заинтересовал этот вопрос, тебе следовало бы освежить память, почитав первоисточники,- заметил он.- Господин секретарь, на моем столе лежат книги. Не могли бы вы принести их сюда?
После этого в гостинице наступила тишина. Хильда с головой ушла в изучение толстенных судебных отчетов, словно это были захватывающие приключенческие истории. Вскорости Барбер поднялся наверх – то ли спать, то ли чтобы записать свое решение (во всяком случае, он зачитал его на следующий день). Дерик ушел следом за ним. Хильда осталась одна, продолжая читать и, по-видимому, совершенно забыв, что, как они договорились, в три часа ночи она должна была сменить Дерика на дежурстве. Она сидела в кресле, держа на коленях раскрытый том отчетов Королевской скамьи. Судя по всему, Хильда отвлеклась от вопроса, который первоначально заинтересовал ее, потому что переворачивала страницы, читая то одно место, то другое, подобно любителю поэзии, перелистывающему знакомую антологию. Это была странная картина, и у Дерика будет повод впоследствии вспомнить то, что запечатлела его память.
Глава 15. СВОИ ИЛИ ЧУЖИЕ?
Выездная сессия в Рэмплфорде продлилась еще неделю. Дерику казалось, что это была самая скучная неделя в его жизни. Длительные ночные дежурства, на которых продолжала настаивать Хильда и в которых Дерик не видел ни малейшего смысла, начинали утомлять его физически. Беспокойство по поводу Шейлы не утихало, а она больше не присылала ему писем. Часы дежурства тянулись долго и утомительно, и днем было не лучше. Судья вел себя отстраненно и с таким олимпийским спокойствием, будто в нем не осталось ничего человеческого. Хильда после случая с дохлой мышью замкнулась в себе, не желая ни с кем делиться своими мыслями и предположениями.
Единственным человеком, который казался вполне довольным жизнью, был Бимиш. Он сообщил Дерику, что Рэмплфорд ему понравился. Этот город его полностью устраивал. Чем, в частности, устраивал его Рэмплфорд, Бимиш не сказал, кроме того, что шериф оказался приличным джентльменом, но Дерик заметил, что Бимиш стал каждый день исчезать из гостиницы почти сразу, как только они возвращались с заседания суда, и возвращался поздно, причем в прекрасном настроении. Скорее от скуки, чем по какой-либо другой причине Дерик стал чаще общаться с клерком, вернее, позволил клерку чаще общаться с собой. Неожиданно для себя он стал замечать, что с Бимишем ему не скучно, а даже интересно. Клерк имел в запасе массу анекдотов и смешных историй о судьях и адвокатах – своего рода версий историй, которые рассказывал Петигрю, в интерпретации слуг. Что особенно удивляло Дерика, так это злорадство, которое сквозило во всех историях, рассказанных ему Бимишем. Его маленькие поросячьи глазки блестели особенно радостно, когда он излагал, как кто-то попал впросак или оказался в унизительной ситуации. Дерик чувствовал, что где-то в этом маленьком, заносчивом и тщеславном человечке скрывается сильная озлобленность.
