Джон Карр - Табакерка императора
– Он не убивал бедного Мориса?
– Конечно, нет.
– Но кто-то убил, – заметил дядя Бен. Глаза у дяди Бена забегали.
– Да. Кто-то убил, – согласился Дермот. – Мы к этому подходим.
Во время всей сцены единственным лицом, не сказавшим ни слова, была сама Ева. Луч маяка отбрасывал на стены искаженные тени, движущиеся как в театре теней, а Ева пристально разглядывала носки своих туфель. Лишь в одном месте рассказа, как бы что-то припомнив, она сжала ручки кресла. Под глазами у нее были темные круги, а на нижней губе белая отметина от зубов. Погруженная в себя, она качала головой. Наконец она подняла глаза и встретилась со взглядом Дермота.
– Кажется, я вспомнила, – сказала она ему, откашлявшись, – то, что вы просили меня вспомнить.
– Я должен вам объяснить. И еще извиниться.
– Нет, – сказала Ева. – Нет, нет, нет! Теперь я понимаю, почему мой сегодняшний рассказ причинил мне столько неприятностей.
– Только не обрывайте вы меня, дайте спросить! – возмутилась Дженис. – Лично я ничего не понимаю. Какая же тут отгадка?
– Отгадка, – ответил Дермот, – имя убийцы.
– Ах, – пробормотал мосье Горон. Ева разглядывала императорскую табакерку, переливающуюся всеми красками на столе рядом с рукою Дермота.
– Девять дней меня преследовал кошмар, – сказала она. – Коричневые перчатки. Я ни о чем другом думать не могла. И вдруг оказывается, в них был всего лишь Тоби.
– Спасибо, – процедил сквозь зубы упомянутый джентльмен.
– Я без издевки. Я серьезно. Когда на чем-то так сосредоточишься, о других вещах забываешь, и, бывает, за что-то ручаешься головой, и совершенно напрасно. Думаешь, что это точно, что это правда, а оказывается – ничего подобного. И лишь в минуты крайней усталости, когда отключается сознание, вдруг вспоминаешь правду.
Голос Елены Лоуз поднялся до пронзительных нот.
– Ну, милая, – крикнула она, – все это очень психологично и по Фрейду, или как там еще, но все же объясните нам, бога ради, о чем вы толкуете?
– О табакерке, – ответила Ева.
– При чем она тут?
– Убийца разбил ее. Полиция сразу же собрала осколки и склеила. Знаете, я ведь в первый раз в жизни ее сейчас увидела.
– Но!… – начала Дженис в явном замешательстве.
– А вы посмотрите на табакерку, – предложил Дермот Кинрос. – Она небольшая. Два дюйма с четвертью в диаметре, согласно записи сэра Мориса. И на что она похожа, даже когда смотришь на нее вблизи? Она по форме в точности как часы. И действительно, когда сэр Морис показал ее своим, все подумали, что это часы. Верно?
– Да, – подтвердил дядя Бен, – но…
– Она ведь совершенно не похожа на табакерку?
– Не похожа.
– До убийства никто ее ни разу не показывал и не описывал Еве Нил?
– Видимо, никто.
– Тогда как же она могла на расстоянии пятидесяти футов определить, что это табакерка?
Ева зажмурилась. Мосье Горон и следователь переглянулись.
– Вот и вся отгадка, – продолжал Дермот. – И еще сила внушения.
– Сила внушения? – взвизгнула Елена.
– Убийца был очень умный человек. Он составил умнейший план убийства сэра Мориса Лоуза с Евой Нил в качестве второй жертвы, план, обеспечивающий ему железное алиби. И ему чуть было не удалось выйти сухим из воды. Хотите знать, кто этот убийца?
Дермот соскользнул с края стола. Он подошел к двери в холл и распахнул ее под пронзительным лучом маяка.
– Он настолько эгоцентричен, что, несмотря на все наши протесты, настоял на том, чтобы явиться сюда и лично дать показания. Входите, друг мой. Милости просим.
В мертвенно-белом луче все отчетливо увидели совершенно белое лицо Неда Этвуда.
Глава 20
Погожим днем ровно через неделю, уже под вечер, Дженис Лоуз высказывала свою точку зрения.
– Значит, безупречный свидетель убийства, на чьих устах лежала печать молчания, так как он не мог компрометировать даму, – сказала Дженис, – и есть убийца? Это что-то новенькое, правда?
– Нед Этвуд сам так думал, – согласился Дермот. – Он взял дело лорда Уильяма Рассела 1840 года и вывернул его наизнанку. Цель его, как я уже вам говорил, была обеспечить себе алиби в убийстве сэра Мориса. Ева должна была стать и его алиби, и свидетельницей, тем более надежной, – понимаете? – что она рассматривалась бы как свидетельница недоброжелательная.
Еву передернуло. А Дермот продолжал:
– Я потом еще объясню вам его исходный план. Но, конечно, он не мог предвидеть, что Тоби Лоуз в коричневых перчатках вдруг вляпается в это дело, обеспечив ему и свидетеля и жертву. Увидя его, Этвуд, наверное, просто глазам своим не поверил и чуть не закричал от радости. С другой стороны, он не мог предвидеть, что свалится с лестницы и у него будет сотрясение мозга, – что, в конце концов, и загубило весь план. Всех случайностей не предусмотришь.
– Дальше, – вмешалась Ева. – Все расскажите. Все, все.
Все почувствовали напряжение. Ева, Дермот, Дженис и дядя Бен сидели после чая в саду позади виллы Мирамар, в тени высоких стен и каштанов. Чай пили под деревом, листву которого уже чуть тронула желтизна. «Осень, осень, – думал Дермот Кинрос, – а завтра мне возвращаться в Лондон».
– Да, – сказал он. – Я и сам хочу вам все рассказать. Всю эту неделю Вотур, Горон и я докапывались до сути.
Глядя в тревожное лицо Евы, он клял в душе то, что ему предстояло рассказать.
– Вы молчали, как могила, – буркнул дядя Бен. И, не сразу овладев голосом, выпалил: – Одного не пойму: зачем ему было убивать Мориса?
– И я не пойму, – сказала Ева. – Зачем? Он ведь его даже не знал, правда?
– Думал, что не знает.
– Что значит – думал?
Дермот, положив ногу на ногу, откинулся в плетеном кресле. Когда он зажигал сигарету, на лице его из-за гневной сосредоточенности пролегли складки глубже обычных. Но, улыбаясь Еве, он постарался привести свое лицо в порядок.
– Я хочу, чтоб вы припомнили кое-что из того, что нам удалось выяснить. В прежние дни, когда вы еще были женой Этвуда, – он заметил, что ее покоробило, – вы ведь не были знакомы с Лоузами, верно?
– Не были.
– Но вы не раз обращали внимание на отца семейства?
– Да, верно.
– И каждый раз, видя вас с Этвудом, он пристально, как бы в недоумении, разглядывал вас обоих? Так вот. Он пытался вспомнить, где он уже видел Неда Этвуда.
Ева выпрямилась в кресле. Внезапное предчувствие, нежданная догадка мелькнула у нее в голове. Но для Дермота сейчас догадки были пройденный этап.
– И как-то, – продолжал он, – когда вы стали уже невестой Тоби Лоуза, сэр Морис принялся осторожно расспрашивать вас про Этвуда; но он запинался, кашлял, странно на вас поглядывал и вдруг оставил свои расспросы. Помните? Ну вот. А вы – вы были замужем за Этвудом. Но что вы о нем знаете? Что вам удалось о нем узнать – о его прежней жизни, семье и вообще?
