Агата Кристи - Убийство в доме викария
— Да? — сказал я.
— Третья причина — в комнате и вправду никого не было, и миссис Протеро была права.
— Вы хотите сказать, что он прошел в кабинет, потом куда-то вышел и вернулся позже?
— Да.
— Но зачем ему это понадобилось?
Мисс Марпл слегка развела руками, выражая недоумение.
— Тогда на все это надо смотреть с совершенно иной точки зрения, — сказал я.
— Нам так часто приходится менять точку зрения на многие вещи. Верно?
Я не отвечал. Я тщательно обдумывал три варианта, которые предложила мисс Марпл.
Старая леди вздохнула и встала.
— Мне пора домой. Я так рада, что нам удалось с вами чуточку поболтать, хотя мы немногого добились, да?
— Сказать по совести, — заметил я, подавая ей шаль, — вся эта история для меня — темный лес.
— Что вы! Этого я бы не сказала. Мне думается, что одна версия подходит. То есть если допустить некое совпадение… а мне кажется, такое допущение позволительно. Только одно, не более, иначе было бы слишком.
— Вы это серьезно говорите? Про версию? — спросил я, глядя ей в глаза.
— Должна признаться, что в моей теории не все гладко — есть один факт, который я не могу объяснить. О! Вот если бы записка была совсем другая…
Она вздохнула и покачала головой. Уже выходя, она машинально протянула руку и пощупала цветок, стоявший на высокой подставке; вид у растения был унылый и неухоженный.
— Вы знаете, мистер Клемент, его надо почаще поливать. Бедняжка, он просто сохнет! Скажите вашей служанке, чтобы поливала его каждый день. Я думаю, это входит в круг ее обязанностей.
— В той же мере, как и все остальные домашние дела, — сказал я.
— Немного не хватает выучки, да? — спросила мисс Марпл.
— О да, — сказал я. — Гризельда же и слушать не хочет о том, чтобы ее рассчитать. Она уверена, что служанка остается у нас только потому, что ее никто другой не возьмет. Правда, не далее как вчера Мэри стращала нас, что уйдет.
— Вот как? А мне всегда казалось, что она очень привязана к вам обоим.
— Я этого как-то не замечал, — сказал я. — Кстати, ее обидела Летиция Протеро. Мэри вернулась со следствия в расстроенных чувствах, а Летиция уже была здесь, и они… в общем, они повздорили.
— О! — воскликнула мисс Марпл.
Она уже было переступила через порог, но внезапно застыла на месте, и лицо у нее изменилось, на нем мелькнула целая череда сменяющих друг друга выражений. Я был удивлен.
— О, боже ты мой, — пробормотала она себе под нос. — Какая же я глупая! Так вот в чем дело. Вполне, вполне возможно, с самого начала.
— Простите?
Она подняла ко мне встревоженное лицо.
— Нет, ничего. Просто мне пришла в голову мысль. Я, пожалуй, пойду домой и хорошенько все обдумаю. Знаете ли, я, кажется, была удивительно недогадлива, даже самой не верится.
— И мне не верится, — галантно сказал я.
Я проводил ее через сад.
— А вы не могли бы поделиться со мной этой внезапной догадкой? — спросил я.
— Пока не хотелось бы. А вдруг я все же ошибаюсь. Впрочем, не думаю. А вот и моя калитка. Большое вам спасибо. Прошу вас, не провожайте меня дальше.
— Записка по-прежнему остается камнем преткновения? — спросил я, когда она, войдя в калитку, закрывала за собой задвижку.
Она посмотрела на меня, словно не понимая.
— Записка? А! Ну, разумеется, это была не та записка. Я и не думала, что она настоящая. Доброй ночи, мистер Клемент.
Она быстрым шагом пошла по тропинке к дому, а я глядел ей вслед, словно прикованный к месту.
Я терялся в догадках.
Глава 27
Гризельда и Деннис еще не вернулись. Я подумал, что надо было мне проводить мисс Марпл и заодно позвать их домой — это было бы вполне естественно. Но мы с ней были так поглощены обсуждением всех возможных перипетий тайны убийства, что забыли о существовании всех остальных.
Я стоял в холле, раздумывая, не пойти ли мне за ними, но тут раздался звонок.
Я вернулся к двери. Заметив, что в почтовом ящике лежит письмо, я решил, что звонил почтальон, и вынул письмо из ящика. Но снова раздался звонок, и я, впопыхах сунув письмо в карман, открыл дверь.
За дверью стоял полковник Мельчетт.
— Привет, Клемент. Еду домой из города, на машине. Решил проведать. Не дадите ли чего-нибудь выпить?
— Конечно, я очень рад. С превеликим удовольствием! — сказал я. — Прошу ко мне.
Он снял кожаное пальто и прошел со мной в кабинет. Я достал виски, содовую и два бокала. Мельчетт стоял у камина, широко расставив ноги, и поглаживал стриженные щеточкой усы.
— У меня для вас есть кое-что новенькое, Клемент. Вы такого еще и не слыхивали. Но с этим можно повременить. Как дела тут у вас? Еще какая-нибудь старая леди взяла след?
— Ничего плохого в этом не вижу, — сказал я. — Во всяком случае, одна из них считает, что идет по горячему следу.
— Наша приятельница мисс Марпл? Да?
— Наша приятельница мисс Марпл.
— Такие особы всегда считают, что знают все лучше других, — сказал полковник Мельчетт.
Он с явным удовольствием потягивал виски с содовой.
— Быть может, с моей стороны нескромно задавать вопросы, — сказал я, — но надеюсь, что кто-нибудь допросил парнишку из рыбной лавки. Я хочу сказать, что, если убийца вышел через парадную дверь, малый, возможно, видел его.
— Слак его допросил, можете не сомневаться, — сказал Мельчетт. — Но парень говорит, что никого не встречал. Что в принципе и понятно. Убийца не станет лезть на глаза. Скажем, у ваших ворот можно и в кустах переждать. Посыльный заходил к вам, к Хэйдоку и к миссис Прайс Ридли. От него схорониться ничего не стоило.
— Да, — сказал я. — Вы правы.
— А с другой стороны, — продолжал Мельчетт, — если все же это дело рук негодяя Арчера и юный Фред Джексон видел здесь его, он едва ли проговорился бы. Арчер его двоюродный брат.
— Вы всерьез подозреваете Арчера?
— Понимаете ли, старик Протеро его на дух не переносил. И тот был не прочь с ним расквитаться. А снисходительностью старик похвастаться не мог.
— Да, — сказал я. — Человек он был жесткий и непримиримый.
— Я всегда говорю: живите и давайте жить другим, — сказал Мельчетт. — Конечно, закон есть закон, но никому не повредит хоть малая доля человечности. Протеро не знал снисхождения.
— Он этим гордился, — сказал я.
Мы помолчали, потом я спросил:
— А что это за удивительная новость, которую вы мне обещали?
— Да уж, куда удивительнее. Помните ту незаконченную записку, которую Протеро писал, когда его убили?
— Да.
— Мы ее отдали на экспертизу, чтобы убедиться, что «18.20» было приписано другой рукой. Само собой, послали образцы почерка Протеро. Хотите знать заключение? Эту записку Протеро вообще не писал.
— Значит, это подделка?
— Вот именно, «18.20» действительно написано другой рукой, но они в этом не уверены. Эта отметка сделана другими чернилами, но сама записка — подделка. Протеро ее не писал.
— Они в этом уверены?
— Настолько, насколько могут быть уверены эксперты. Вы же знаете, что такое эксперт! Ох! Но в этом они уверены как будто.
— Потрясающе, — сказал я.
Затем память вдруг преподнесла мне сюрприз.
— Послушайте, — сказал я. — Я помню, что миссис Протеро сразу сказала, что почерк совсем не похож на почерк ее мужа, но я не обратил на это внимания.
— Вот как?
— Я решил, что это обычная женская глупость. Тогда единственным бесспорным во всем деле была именно записка.
Мы смотрели друг на друга.
— Любопытно, — сказал я. — Мисс Марпл только нынче вечером говорила, что записка ненастоящая.
— Шустрая старушенция. Можно подумать, что она собственными руками совершила убийство — слишком много знает, а?
Тут зазвонил телефон. В телефонном звонке есть что-то до странности одушевленное. На этот раз он звонил отчаянно, с какой-то мрачной, трагической настойчивостью.
Я подошел и взял трубку.
— Викарий слушает, — сказал я. — Кто это?
Странный, сдавленный и визгливо-истерический голос раздался в трубке.
— Я хочу покаяться! — возопил он. — Боже мой, я хочу покаяться!
— Алло, — сказал я. — Алло! Послушайте, вы меня разъединили. С какого номера мне звонили?
Тягучий голос ответил, что не знает. И лениво добавил, что просит извинить за беспокойство.
Я положил трубку и обернулся к Мельчетту.
— Вы как-то сказали, что рехнетесь, если еще кто-нибудь признается в убийстве?
— Ну и что?
— Да вот еще кто-то хочет покаяться. А коммутатор нас разъединил.
Мельчетт бросился к телефону и схватил трубку.
— Я им сейчас кое-что скажу!
— Скажите, — согласился я. — Возможно, это на них подействует. Желаю удачи. А я ухожу. Мне кажется, я узнал этот голос.
