Эрнст Гофман - Зловещий гость (сборник)
– Так это здесь должна быть зала суда?
Франц, который высоко поднял свечу, так что мне бросилось в глаза светлое пятно величиной с дверь, выделяющееся на темной стене, сказал глухим, полным скорби голосом:
– Здесь ведь тоже когда-то судили!
– Что с тобой, старик? – воскликнул дядя, быстро сбрасывая шубу и подходя к камину.
– Это я так, – проговорил Франц, зажег свечи и открыл соседнюю комнату, которая к нашему приезду была уютно обустроена.
Вскоре перед камином стоял накрытый стол, старик принес прекрасно приготовленные блюда, за которыми последовала чаша с пуншем, сваренным по настоящему северному рецепту.
Утомленный путешествием, мой старый дядюшка тотчас после трапезы улегся в постель, но меня эта странная обстановка и пунш так возбудили, что я не мог даже думать о сне. Франц убрал со стола, помешал угли в камине и оставил меня, приветливо раскланявшись.
Я сидел один в высоком, просторном рыцарском зале. Метель улеглась, буря перестала бушевать, небо просветлело, и полная луна ярко светила в широкие сводчатые окна, заливая волшебным светом все, даже самые удаленные углы этой необычной комнаты, которых не достигал скудный свет моих свечей и каминного пламени. Как еще бывает в старых замках, стены и потолки залы были украшены на старинный лад, потолок обшит тяжелыми панелями, а стены покрыты удивительными росписями и золоченой резьбой. Из огромных картин, на которых по большей части были изображены жестокие сцены медвежьей и волчьей охоты, выступали деревянные головы зверей и людей, прикрепленные к нарисованным телам, и в колеблющемся неверном свете огня и луны все это оживало и обретало какую-то жутковатую правдоподобность. С этими картинами чередовались написанные в натуральную величину портреты рыцарей в охотничьих костюмах – вероятно, это были предки хозяина замка, любившие охоту. И живопись, и резьба сильно потемнели от времени, тем более ярко выделялось светлое пятно на стене, в которой были две двери, ведущие в соседние комнаты. Я вскоре рассмотрел, что на месте пятна тоже должна была находиться дверь, но ее заложили, и потому, неразрисованное и не украшенное резьбой, как вся стена, это место так сильно бросалось в глаза.
Кто не знает, как необъяснимо влияет на нас непривычная и странная обстановка; даже самое неискушенное воображение просыпается в долине, окруженной причудливыми скалами, или под мрачными сводами церкви. Если к этому еще прибавить, что мне было всего двадцать лет и к тому же я выпил не один бокал крепкого пунша, то можно поверить, что я чувствовал себя в этом рыцарском зале так странно, как никогда прежде. Представьте себе ночную тишину, которую глухой рокот моря и странное завывание ветра нарушали, словно таинственные звуки, извлекаемые из мощного органа духами из преисподней. Представьте сверкающие светлые облака, которые, проносясь над замком, будто заглядывали, как какие-то великаны, в звенящие сводчатые окна. Право, я должен был предчувствовать по тому страху, который меня охватил, что власть какой-то чуждой силы может заметно и видимо проявиться здесь. Но ощущение это походило на холодок, в какой-то степени даже приятный, который испытывают слушатели после увлекательно рассказанной истории о привидениях. При этом мне пришло в голову, что я нахожусь в самом подходящем настроении, чтобы приступить к чтению книги, которую я носил в кармане, как всякий, кто был в то время хоть сколько-нибудь склонен к романтизму. Это был «Духовидец» Шиллера. Я читал, и мое воображение разгоралось все сильнее. Я дошел до самого магического рассказа о свадебном празднестве у графа Ф.
В ту минуту, когда я дочитал до места, где появляется кровавая фигура Иеронимо, с сильнейшим шумом хлопнула дверь, ведущая в переднюю. Я в ужасе вскочил с места, уронив книгу, но все стихло, и я уже начал стыдиться своего детского страха. Возможно, дверь распахнулась от порыва ветра или по какой-нибудь другой причине. Не произошло ничего серьезного, но моя разыгравшаяся фантазия превращала в нечто сверхъестественное любое обыденное явление. Успокоив себя таким образом, я поднял с пола книгу и снова устроился в кресле, но тут раздались чьи-то тихие, неторопливые, размеренные шаги, и при этом слышны были какие-то вздохи и оханье, и эти звуки будто свидетельствовали о чьем-то глубочайшем страдании и безутешном горе.
А! Это, верно, какая-нибудь несчастная кошка бродила по нижнему этажу. Всем известно, как обманчивы ночные звуки: все звучащее вдали ночью кажется ближе. Кто бы стал бояться таких пустяков? Так я успокаивал себя, но тут со стороны заложенной двери послышалось какое-то царапанье, причем одновременно с этим раздались еще более громкие и глубокие вздохи.
«Да, это какое-нибудь бедное животное, которое заперли. Я сейчас стану громко кричать и стучать ногой в пол, тогда все смолкнет, или я услышу более естественные звуки, издаваемые этим животным!» – подумал я, но кровь застыла в моих жилах, и холодный пот выступил на лбу. Я замер, будучи не в силах встать с места и еще менее того закричать. Наконец, отвратительное царапанье прекратилось, снова послышались шаги… Тут во мне будто проснулась жизнь: я вскочил с места и сделал два шага вперед, но вдруг по залу пронесся поток ледяного воздуха, и в ту же минуту яркий лунный свет коснулся изображения очень сурового, почти страшного человека, и мне явственно послышался его предостерегающий голос, который нашептывал, заглушая все возрастающий шум морских волн и резкий свист ночного ветра: «Не ходи дальше! Не ходи дальше! Там ждут тебя ужасы потустороннего мира».
И вот с новой силой хлопнула дверь, и шаги отчетливо донеслись уже из передней, потом раздались на лестнице, и парадная дверь замка с шумом распахнулась и снова захлопнулась. Затем мне показалось, будто из конюшни выводят лошадь и немного погодя снова туда вводят. Потом все смолкло. В ту же минуту я услышал, как старый мой дядюшка стонет и вздыхает в соседней комнате. Это совершенно меня отрезвило, я схватил подсвечник с горящими свечами и пошел к нему. По-видимому, старик боролся с каким-то тяжелым сном.
– Проснитесь! Проснитесь! – произнес я громко, осторожно взяв его за руку и держа при этом подсвечник прямо перед его глазами.
Дядюшка пошевелился с глухим возгласом, затем открыл, наконец, глаза, ласково на меня взглянул и проговорил:
– Ты хорошо сделал, тезка, что разбудил меня. Я видел очень дурной сон. В этом виновата наша новая резиденция, потому что вся ее обстановка навела меня на воспоминания о давно прошедших временах и разных удивительных происшествиях, которые здесь случались. Ну, а теперь мы отлично поспим!
С этими словами старик отвернулся к стене и, по-видимому, тотчас заснул, но когда я потушил свечи и тоже лег в постель, то услышал, что дядя тихонько молится. На другой день у нас началась работа: пришел управляющий со счетами, и заявили о себе разные люди, желавшие разрешить какой-нибудь спор или уладить какое-нибудь дело. В полдень дядя отправился со мной во флигель, чтобы по всем правилам представиться двум старым баронессам.
