Эрл Гарднер - Дело очаровательной попрошайки
Мейсон вздохнул:
– Ну что ж, тогда, думаю, он способен перенести еще один удар.
– Ты поедешь туда?
– Поеду… Сначала долечу до Сан-Диего, в Тихуане пересяду на «Франсис-Муноз» и… Одним словом, распорядись, чтобы твой парень встретил меня у мотеля.
– Будет сделано.
– Смотри только, не упусти ни Бордена Финчли, ни его прекрасную Элину. Они должны находиться под наблюдением, и непрерывно: направь, если это необходимо, двух или даже трех детективов с машинами.
– Уже все сделано.
– Ну и чем занимаются Финчли?
– Да все нормально. Ездили в суд на заседание, затем вернулись домой.
– Наблюдай за ними особенно тщательно. Надеюсь на тебя, Пол. А мы с Деллой уезжаем в Энсенаду. Пошли, Делла.
– Без обеда? – спросила Делла.
– Обед будет восхитительный: настоящий черепаховый суп, жареные куропатки, отбивные из дикой оленины, если ты их любишь… Прекрасное вино «Санто Томас».
– Короче говоря, мы обедаем в Мексике?
– Совершенно верно… Ну, не мешкай… Чем скорее мы отправимся, тем лучше.
Делла Стрит вздохнула:
– Вот и попробуй соблюдать диету. В Энсенаде никак не ограничиться кусочком овечьего сыра и стаканом апельсинового сока…
Ее пальцы привычно набирали номер на диске аппарата.
Мейсон снова повернулся к Полу Дрейку:
– Послушай, Пол, ты сумел бы отвинтить кусок трубы гаечным ключом, но предварительно обернув ее куском замши, чтобы на ней не осталось следов?
– Я видел, как это делается.
Мейсон протянул детективу кусок трубы:
– Поручи своему парню в «Северных огнях» отвинтить ту секцию трубы, которая примыкает непосредственно к плите, и заменить ее этим куском.
Пол Дрейк взял в руки трубу:
– А получится?
– Получится, не сомневайся. Все было измерено самым тщательным образом.
Дрейк стал медленно поворачивать кусок трубы:
– О, да на нем следы гаечного ключа, а вон тут какие-то вмятины, наверное, на инструменте была зазубрина…
– Совершенно верно.
– Послушай, Перри, но ведь это подмена вещественного доказательства!
– Доказательства чего?
– Ты прекрасно знаешь чего. Убийства. Преднамеренного или нет, но убийства.
– Тщательно спрячь ту секцию трубы, которая в настоящее время находится в газопроводе. Смотри, чтобы нигде не осталось твоих отпечатков. Не забудь обернуть трубу замшей, чтобы она сохранилась точно в таком виде, как сейчас. Сразу же отвези свой трофей в тюрьму, сдашь там на хранение. А как только Трэгг потребует, отдашь его ему.
– И все же это сокрытие улики!
– Сокрытие улики! Ты тут мне наговоришь! Улику-то мы сохраняем, если хочешь знать, причем такую, о которой Трэгг думать не думал. Так что шевелись, все надо проделать раньше, чем кое-кто другой додумается до того же.
Дрейк вздохнул:
– Ох и отчаянный же ты человек, Перри! Ни один адвокат не решился бы на такие трюки, которые ты придумываешь. Говорю это тебе с полной ответственностью, а ведь я со многими работал.
– Так ты немедленно объяснишь своему оперативнику суть задания?
Дрейк кивнул.
– Повторяю: немедленно. От этого очень многое зависит. Мне нужно, чтобы это было проделано в течение часа, пока Трэгг докладывает, как проходило заседание в суде.
Делла сообщила:
– Самолет нас ждет, задержки не будет ни на секунду.
– Пошли, – скомандовал Мейсон.
– Мы вернемся сегодня вечером?
– Конечно, утром же назначен суд.
Глава 18
Такси остановилось перед мотелем «Каса-де-Монака».
Мейсон помог Делле вылезти из машины и расплатился с водителем.
– Ждать не надо? – спросил тот.
– Ждать не надо, – улыбнулся адвокат. – Большое спасибо. Грациас.
Водитель поблагодарил Мейсона за чаевые и уехал.
Мейсон и Делла остались стоять на том месте, где их высадили.
Вдруг они услышали негромкий свист из стоявшей неподалеку машины. Это подавал знак поджидавший их Инскип.
Мейсон и Делла подошли к нему.
– Пятый номер, – сказал Инскип, – он там.
Адвокат попросил:
– Обождите нас здесь, Инскип. Потом довезете до аэропорта, и после этого вы свободны.
Адвокат с Деллой Стрит прошли под банановыми деревьями мимо конторы, затем по длинному коридору до двери с номером 5.
Мейсон постучал.
Никакого ответа.
Мейсон постучал вторично.
Дверь слегка приоткрылась.
Мейсон увидел взволнованное лицо и успокаивающе улыбнулся:
– Мистер Шелби, я Перри Мейсон, а это моя секретарша Делла Стрит. Мне кажется, пришло время нам с вами поговорить.
– Вы… вы… Перри Мейсон?
– Точно.
– Но как вам удалось… впрочем, это к делу не относится… Входите.
Шелби распахнул дверь.
– Я собирался укладываться спать, – сказал он извиняющимся тоном.
Мейсон ободряюще похлопал его по плечу, прошел в комнату и присел на краешек постели. Делла Стрит уселась на тяжелый стул с кожаным сиденьем, Горас Шелби – напротив.
– Для вас это было долгое и изнурительное сражение, – произнес Мейсон.
Шелби кивнул.
– Вы адвокат, представляющий Дафнию?
– Да.
– Бедняжка…
– У нее крупные неприятности.
Шелби поднял голову:
– У нее неприятности?
– Точно так.
– Почему? Она не должна иметь никаких неприятностей!
– Знаю.
– Неприятности какого рода?
– Ее судят за убийство Ральфа Экветера.
На лице Гораса Шелби отразились последовательно удивление, испуг, злоба.
– Вы сказали – за убийство?
– Да. За убийство.
– Ральф Экветер, – с негодованием произнес Шелби, – дешевый вымогатель, игрок и нахал. Так он умер?
– Да, он мертв.
– Вы говорите, что это убийство?
– Да.
– Кто его убил?
– Полиция говорит, что Дафния.
– Она не могла бы этого сделать.
– Полиция думает иначе.
– Где его убили?
– В двадцать первом номере мотеля «Северные огни».
Шелби долго молчал, что-то обдумывая.
Делла Стрит незаметно вытащила из кармана блокнот для стенографирования и принялась делать заметки.
Наконец Шелби сказал:
– Что ж, мне думается, я должен держать ответ.
– Ответ? – спросил Мейсон.
– Если его нашли мертвым в той же комнате, которую занимал я, значит, убил его я.
– Каким образом?
– Дал ему повышенную дозу снотворного, – сразу же ответил Шелби.
– А не расскажете ли вы мне все по порядку?
– Рассказывать-то нечего. Я прошел через ад, мистер Мейсон, через самый настоящий ад. Мне не хочется об этом даже думать, не то что рассказывать.
– Мне кое-что известно про ваши переживания.
– Всего вы не знаете. Вы же рассматриваете все это с точки зрения совершенно здорового и психически уравновешенного человека. Я же, к сожалению, далеко не молод, я порой замечаю за собой рассеянность, забывчивость. Временами я чувствую себя отлично, а временами бываю каким-то вялым, сонным. Я не реагирую так, как следовало бы. Я засыпаю под чужие речи. Да, да, я не юноша!
