Этель Уайт - Колесо крутится. Кто-то должен поберечься
Убедив себя, что пора действовать, она уже собралась ворваться в соседнее купе, однако путь ей преградила гигантская черная фигура баронессы, почти целиком заполнившая проход. Глядя на возвышающуюся над ней женщину, Айрис вдруг поняла, что оказалась закупорена в самой опасной для себя части поезда – там, где рядом нет никого из соотечественников. Переведя взгляд с мрачной физиономии баронессы на проносящуюся за окном свистящую мглу, Айрис ощутила пугающую беспомощность. Безумные свистки паровоза и дикая тряска лишь усиливали чувство кошмара. Главное, не упасть сейчас в обморок! Перспектива оказаться без чувств и, как следствие, в полной власти врагов заставила ее напрячь все силы. Облизнув пересохшие губы, она все-таки сумела выговорить:
– Позвольте мне пройти.
Баронесса даже не шевельнулась.
– Вы больны, что не есть хорошо, поскольку вы молоды и передвигаетесь без друзей. Я попрошу сестру дать таблетку, чтобы вашей голове стало легче.
– Спасибо, это ни к чему, – твердо ответила Айрис. – Будьте добры уступить дорогу.
Баронесса проигнорировала как отказ, так и просьбу, прокричав что-то повелительное, в результате чего из купе пациентки высунулась медсестра с уголовной физиономией. Подсознательно Айрис отметила, что слова баронессы даже не напоминали обычную просьбу – нет, они прозвучали как приказ, подлежащий немедленному исполнению.
Стекло этого купе тоже запотело от жары, но Айрис попыталась заглянуть внутрь. Казалось, у неподвижного тела на кушетке вообще нет лица, лишь неясное белое пятно. Она спросила себя, что же на самом деле там, под бинтами, и сестра милосердия заметила ее интерес. Хищным движением она ухватила девушку за руку, словно пытаясь затянуть ее внутрь купе. Айрис разглядела жесткий рот, темноватую кожу подбородка, мускулистые пальцы, покрытые темной порослью…
«Это мужчина!» – сообразила она. Ужас подсказал ей простейший вариант самообороны. Даже толком не соображая, что делает, Айрис ткнула дымящимся концом сигареты в руку медсестры. От неожиданности та ослабила хватку, а ее возглас больше всего походил на ругательство. В тот же момент Айрис, оттолкнув баронессу, бросилась прочь по коридору, преодолевая плотный поток пассажиров, возвращавшихся с ужина. Хоть они и мешали ей пройти, она все же была им рада, как барьеру между собой и баронессой.
Ужас понемногу отступал, и она заметила, что встречные, похоже, над ней потешаются. Проводник ухмыльнулся и подкрутил маленькие черные усики. То тут, то там белозубо сверкали улыбочки, раздавались смешки. Очевидно, пассажиры полагали, что она слегка не в себе, и откровенно наслаждались зрелищем. Айрис начала понимать, как выглядит со стороны.
«Господи, что же я творю? – пронеслось в голове. – Сестра хотела дать мне болеутоляющее, а я ей руку обожгла. Если никакого заговора нет, меня точно считают сумасшедшей!»
Потом она вспомнила о мисс Фрой, и ужас вспыхнул с новой силой:
«Меня никто не станет слушать. Но я должна их заставить… Поезд, похоже, в километр длиной, я так никогда не доберусь… ухмыляющиеся рожи… мисс Фрой. Надо успеть».
Кошмарный сон, в котором руки и ноги налиты свинцом и отказываются подчиняться, все не прекращался. Пассажиры не давали ей пройти; на три шага вперед приходилось по два шага назад. Все эти чужие лица казались ей карикатурами на людей – бесчувственными, бессердечными. Жизнь мисс Фрой висела на волоске, этих же ничего, кроме ужина, не интересовало.
Прошла целая вечность, пока Айрис одолела несколько вагонов – переходы между которыми, как зловещие стальные аккордеоны, со звоном сжимали меха, чтобы ее раздавить, – и достигла вагона-ресторана. Услышав позвякивание посуды и довольный гул голосов, Айрис несколько пришла в себя и застыла в дверях.
Как раз подали суп, и едоки яростно работали ложками, ведь им пришлось изрядно подождать начала второй смены. Айрис, рассудок которой достаточно прояснился, осознала, что оторвать от еды голодных мужчин – дело безнадежное. Она еле брела по проходу, и в каждом поднятом ей навстречу взгляде вновь читался вызов. Двое официантов обменялись негромкими фразами и захихикали – наверняка над ней.
Сперва ее увидел профессор, сидевший за одним столом с Хэйром, и на его длинном лице отразилась тревога. Он как раз о чем-то болтал с бородатым доктором, который подзадержался за кофе с коньяком – во второй смене ужинающих спрос на места был не столь велик. Все молча на нее уставились, и Айрис похолодела. Даже в глазах Хэйра не было особой приветливости – он обеспокоенно нахмурился. В отчаянии она обратилась к профессору:
– Бога ради, ешьте, не надо останавливаться, только выслушайте меня. Это чрезвычайно важно. Я уверена, что мисс Фрой существует. Я уверена, что она стала жертвой заговора. А главное – я знаю, из-за чего.
Профессор, пожав плечами, продолжил есть суп. Айрис торопливо выпалила свою бессвязную историю и сама поразилась, насколько слаба ее аргументация. Она еще даже не закончила, но уже потеряла надежду убедить профессора. Тот слушал с каменным лицом и, насколько можно судить, был озабочен лишь тем, сколько в точности соли следовало бы добавить в тарелку. Когда Айрис замолчала, он, вопросительно подняв брови, взглянул на доктора, и тот разразился торопливыми объяснениями. С надеждой вглядываясь в лица, Айрис не могла не заметить, что Хэйр серьезно обеспокоен.
– Послушайте, это не она все сочинила, а я. Просто для забавы, а бедняжка все восприняла всерьез. Так что если кто тут и рехнулся…
Он осекся. Айрис, впрочем, сейчас было не до обид.
– Вы пойдете со мной? – умоляюще обратилась она к профессору. Тот бросил взгляд на пустую тарелку – официант только что закончил расставлять их перед переменой блюд.
– А до конца ужина потерпеть нельзя? – спросил он устало.
– Потерпеть? Неужели вы не поняли? Это ужасно, смертельно важно! Когда мы доберемся до Триеста, будет поздно!
Профессор вновь безмолвно проконсультировался с доктором, который неподвижно вглядывался в Айрис, словно пытаясь загипнотизировать. Открыв наконец рот, он заговорил по-английски, явно ради нее:
– Наверное, нам действительно стоит взглянуть на мою пациентку. Мне очень жаль, профессор, что вам не удастся поужинать, однако девушка сильно взвинчена. Вероятно, нам следует ее успокоить.
С мученическим выражением лица профессор встал из-за стола. Уже не в первый раз небольшая процессия, выстроившись цепочкой, двинулась по раскачивающемуся коридору. В самом конце маршрута Хэйр, обернувшись, яростно прошептал:
– Только давайте на этот раз без дураков!
Сердце Айрис упало – совет явно запоздал. Сестра милосердия уже демонстрировала пострадавшую руку доктору и профессору. Краем сознания Айрис отметила, что ладонь она замотала носовым платком, словно не хотела, чтобы ее рассматривали слишком внимательно.
