Анна Грин - Кто убийца?
– Что касается помещения, — продолжила она, — то я приготовила для вас свою собственную комнату: мне кажется, что вам будет приятнее спать на первом этаже.
С этими словами она открыла передо мной дверь в соседнюю комнату, которая оказалась маленькой, но очень уютной спальней.
– Конечно, моя комната по меблировке немного старомодна для вас, — заметила она, проходя первой в столовую, — но, надеюсь, вам в ней будет уютно.
Ужин состоял из простых, но очень вкусно приготовленных блюд, а миссис Бельден оказалась чрезвычайно любезной хозяйкой. Я не мог избавиться от чувства неловкости при мысли, что пробрался в ее дом как шпион.
Мы находились в длинной узкой комнате, с одной стороны соседствующей с гостиной, а с другой — с той комнатой, которая предназначалась для меня.
– Неужели вы не боитесь жить в этом доме одна? — спросил я ее. — Ведь здесь, вероятно, немало бродяг…
– Меня никто не обидит, — ответила она, — мало того, если кто нуждается в крове или пище, то он найдет в моем доме и то и другое.
Как странно, что эта добрая женщина, покровительница убогих и сирот, оказалась замешана в темное дело. Между тем ее слова навели меня на мысль, что если Джен скрывается в этом доме, то хозяйка, конечно, должна отнести ей что-нибудь на ужин. Я внимательно посмотрел на стоявшие передо мной блюда, чтобы потом проверить, насколько уменьшится их содержимое.
– Пойду покурю на террасе с вашего позволения, — проговорил я, — надеюсь, что у вас найдется время немного поболтать со мной.
– С большим удовольствием, — ответила моя хозяйка, — но ради того, чтобы покурить, вам незачем выходить на террасу, вы можете курить и в комнате, мне табачный дым не мешает.
– Я все же предпочту террасу, — ответил я, — мне хочется немного подышать свежим воздухом.
На самом деле я надеялся повидать «Тонкое Чутье»; я чувствовал, что если буду знать, что он где-то неподалеку, то это подбодрит меня. Но желанию моему не суждено было исполниться: напрасно я ходил по террасе взад-вперед — нигде не было заметно ни малейшего следа присутствия моего помощника.
Некоторое время спустя миссис Бельден вернулась с верхнего этажа с пустой тарелкой — я это хорошо заметил, — отнесла ее в кухню и затем вышла ко мне.
– Как я слышала, вы адвокат? — спросила она, вынимая чулок из своей корзиночки и принимаясь за штопку.
– Да, — ответил я, — это моя специальность.
Она немного помолчала, потом продолжила с запинкой:
– Быть может, вы будете так добры и дадите мне совет? Дело в том, что я нахожусь в очень странном положении, из которого не могу сама выпутаться, а между тем мне немедленно следует принять какое-нибудь решение. Не будете ли вы так добры выслушать меня и посоветовать, как мне поступить в данном случае?
– Охотно. Я буду рад оказать вам услугу, если это в моих силах.
Женщина тяжело вздохнула и начала свой рассказ:
– Дело состоит вот в чем: мне был передан на хранение пакет с бумагами. Вручили мне его две дамы с условием, что я не могу вернуть бумаги обратно или уничтожить их без согласия обеих. Я должна была хранить эти документы и ни при каких условиях не расставаться с ними.
– Пожалуйста, продолжайте, — подбодрил я свою хозяйку, когда она остановилась.
– И вдруг я получаю от одной из этих дам письмо, в котором она пишет, чтобы я немедленно вернула ей эти бумаги, что от этого зависит ее душевный покой и даже чуть ли не спасение. Следует пояснить, что эти документы, главным образом, касаются именно ее.
– И вы хотите узнать мое мнение относительно того, как вам следует поступить?
– Да, — ответила миссис Бельден нерешительно.
– Вы должны хранить эти бумаги у себя до тех пор, пока обе дамы не освободят вас от данного слова.
– Это ваше мнение как юриста?
– Да, и просто как человека. Выбора у вас в этой ситуации нет. Вы не имеете права исполнить просьбу одной стороны без позволения другой. Возможность какого-нибудь несчастья в случае сохранения вами у себя бумаг не освобождает вас от данного слова. Кроме того, вы ведь не можете быть уверены в том, действительно ли права в данном случае сторона, главным образом заинтересованная в этом деле; может быть, отдав эти документы, вы навлечете на другую сторону неприятности и даже несчастье.
– Но ведь иногда могут возникнуть обстоятельства, меняющие положение вещей. И мне кажется, что в данном случае я должна исполнить просьбу заинтересованного лица, поскольку между обеими особами, о которых я вам говорила, теперь весьма натянутые отношения и другая сторона, быть может, никогда не даст своего согласия на выдачу бумаг.
– По-моему, несмотря на это, вы все же должны сохранить эти документы у себя, миссис Бельден, — заметил я.
Она печально опустила голову — по-видимому, ей очень хотелось помочь обратившейся с просьбой даме.
– Законы так жестоки, так жестоки, — сказала, вздыхая, добрая женщина.
– Дело не в законе, — возразил я, — а во взятом на себя обязательстве. Представьте только, что, быть может, счастье и честь другой стороны зависят от того, что эти бумаги останутся у вас на хранении!
– Но…
– Обещание остается обещанием. Изменить ничего нельзя. Вы взяли на себя известное обязательство и должны исполнить его, чего бы вам это ни стоило.
– Пожалуй, вы правы, — сказала она и погрузилась в раздумья.
Я смотрел на нее и думал: будь я Грайс или какой-нибудь другой сыщик, я не успокоился бы до тех пор, пока не узнал, кто эти дамы и какие документы они поручили сохранить Эми Бельден, но поскольку это не казалось мне особенно важным, то я поддерживал разговор на эту тему только для того, чтобы выяснить еще какие-нибудь подробности касательно занимавшего меня дела.
Только я собрался задать ей какой-то вопрос, как вдруг обратил внимание на нищенку, выходившую из двора дома напротив: ветер немилосердно трепал лохмотья, в которых с трудом можно было узнать юбку, а стоптанная обувь едва держалась на ногах. Она жевала корку хлеба, но потом бросила ее и направилась к нашему дому.
– Вот идет одна из ваших клиенток, — заметил я, — вероятно, вы не откажете ей в подаянии?
Миссис Бельден будто очнулась от тяжелого сна; она медленно поднялась, огляделась кругом и взглянула на нищенку.
– Бедное создание! Конечно, она достойна жалости, но сегодня вечером я не много могу сделать для нее. Только накормлю…
Добрая женщина повела нищую на кухню, и я слышал, как та сказала: «Да благословит вас господь!» — очевидно, миссис Бельден дала ей поесть.
Но этим дело не кончилось: спустя некоторое время, когда нищая поела, она принялась умолять пустить ее переночевать хотя бы в сарай или в кладовую. Она говорила таким умоляющим тоном, что моя сердобольная хозяйка не выдержала и позволила ей переночевать в кухне, у очага.
