Агата Кристи - Зернышки в кармане
– Весьма скромные требования, – повторил Ланс, поднимая глаза к потолку. – Знаешь, Перси, экономить на сотрудниках – я не сторонник такой политики. Кстати, коль скоро сотрудники проявили преданность фирме в эти трагические недели, может, есть смысл всем без исключения повысить зарплату?
– Ни в коем случае, – отрезал Персиваль Фортескью. – Это совершенно лишнее, совсем не ко времени.
От инспектора Нила не укрылся дьявольский огонек, мелькнувший в глазах Ланса. Персиваль, однако, ничего не заметил – был слишком огорчен.
– У тебя всегда какие-то экстравагантные фантастические идеи, – пробурчал он. – Фирма в таком состоянии, что экономия – наша единственная надежда.
Инспектор Нил тактично кашлянул.
– Об этом, в частности, я и хотел поговорить с вами, мистер Фортескью, – обратился он к Персивалю.
– Слушаю, инспектор. – Персиваль переключил внимание на Нила.
– Я хочу высказать некоторые соображения, мистер Фортескью. Мне известно, что последние полгода, а то и год, вас очень беспокоило поведение вашего отца.
– Он был нездоров, – категорично ответил Персиваль. – В этом нет никаких сомнений.
– Вы безуспешно пытались убедить его в том, что он должен навестить доктора. Он отказался наотрез?
– Да, наотрез.
– А вы не подозревали, что ваш отец поражен болезнью, известной в обиходе как маниакальный синдром? В таком состоянии проявляются признаки мании величия, раздражительности, и рано или поздно оно приводит к безнадежному безумию.
Персиваль заметно удивился.
– Вы на редкость проницательны, инспектор. Представьте, я боялся именно этого. Потому и настаивал, чтобы отец показался врачу.
– Вы безуспешно пытались его уговорить, – продолжал Нил, – а он тем временем успешно разорял вашу фирму?
– В общем, да, – согласился Персиваль.
– Прискорбное положение, – заметил инспектор.
– Жуткое. Никто не знает, сколько нервов мне это стоило.
– С деловой точки зрения ваш отец умер как нельзя более кстати, – спокойно предположил Нил.
– Надеюсь, – резко возразил Персиваль, – вы не думаете, что смерть отца я воспринял именно в этом свете?
– Я сейчас говорю не о вашем восприятии, мистер Фортескью. Я беру лишь фактическую сторону дела. Если бы ваш отец не умер, фирма вполне могла бы разориться.
– Да, да, – нетерпеливо бросил Фортескью. – Если брать голые факты, вы правы.
– От того, что мистер Фортескью умер, все члены вашей семьи только выиграли, ведь благополучие ваших родственников зависит от состояния дел в фирме.
– Да. Честно говоря, инспектор, мне не совсем понятно, куда вы клоните… – Персиваль замолчал.
– Никуда не клоню, мистер Персиваль, – успокоил его Нил. – Просто вношу ясность в имеющиеся факты. Еще один вопрос. Вы говорили, что не поддерживали с братом никаких отношений с тех самых пор, как он покинул Англию много лет назад.
– Совершенно верно, – подтвердил Персиваль.
– Так ли это, мистер Фортескью? Ведь прошлым летом, когда здоровье отца вас не на шутку встревожило, вы написали брату в Африку о том, что поведение отца вас беспокоит. Вы, видимо, хотели, чтобы брат помог вам повлиять на отца, послать его на обследование или даже ограничить его деятельность, если понадобится.
– Я… я не вполне понимаю…
Персиваль был явно выбит из колеи.
– Но ведь это правда, мистер Фортескью?
– Ну, я считал, это будет справедливо. В конце концов, Ланселот – младший партнер.
Инспектор Нил перевел взгляд на Ланса. На губах Ланса поигрывала усмешка.
– Вы получили это письмо? – спросил инспектор Нил.
Ланс Фортескью кивнул.
– И что вы ответили?
Ланс совсем расплылся в улыбке.
– Я сказал ему, чтобы не дурил себе голову и оставил старика в покое. Написал, что старик, скорее всего, прекрасно знает, что делает.
Инспектор Нил снова взглянул на Персиваля.
– Ответ вашего брата был именно таков?
– Ну… в общих чертах да. Формулировки, я бы сказал, были более агрессивные.
– Я решил, что инспектора вполне устроит причесанный вариант, – сказал Ланс. Он продолжал: – Откровенно говоря, инспектор, одна из причин, побудившая меня тогда приехать домой, – желание лично убедиться, как обстоят дела. Моя встреча с отцом была довольно краткой, и, если честно, никаких особенных симптомов я не заметил. Он был слегка взбудоражен, но не более того. Во всяком случае, мне показалось, что он в состоянии вести свои дела. Короче, вернувшись в Африку, я все обсудил с Пэт и решил, что буду перебираться домой, в Англию, а уж на месте… как бы это сказать? – прослежу за тем, чтобы игра велась по-честному.
По ходу монолога он метнул взгляд на Персиваля.
– Я возражаю, – объявил Персиваль Фортескью. – Решительно возражаю против того, на что ты намекаешь. Я совершенно не собирался отстранять отца от дел. Меня заботило его здоровье. Конечно, меня заботило и… – Он замолчал.
Ланс быстро докончил предложение:
– Тебя заботило и состояние собственных карманов, да? Маленьких карманов Перси. – Он поднялся, и манеры его внезапно изменились. – Ладно, Перси, с меня хватит. Я собирался немного помотать тебе нервы, попритворяться, что собираюсь здесь работать. Я не хотел позволять тебе, чтобы все здесь шло по-твоему, сладенько и гаденько, но пропади все пропадом – я сыт тобой по горло. Меня тошнит уже от того, что я нахожусь с тобой в одной комнате. Всю свою жизнь ты был отвратительной и ничтожной гнидой. Вечно шпионил, подслушивал, распускал слухи и мутил воду. И еще. У меня нет доказательств, но я всегда был уверен: чек, из-за которого заварилась вся каша, из-за которого меня отсюда вышвырнули, подделал ты. Подделка-то ни к черту не годилась, она вопила о себе во весь голос: я подделка! У меня была достаточно дурная репутация, и не мне было что-то всерьез доказывать, но я часто спрашивал себя: как же старик не понял, что реши я подделать его подпись, я бы уж постарался, чтобы от нее не разило липой за целую милю.
Ланс продолжал бушевать, голос его зазвенел:
– Так что, Перси, играть в эту дурацкую игру я больше не собираюсь. Меня тошнит от этой страны, от делового Лондона. От мелких чиновничков вроде тебя, от их брючек в светлую полоску и черных пиджачков, от их вкрадчивых голосков, от их ничтожных финансовых делишек, замешанных на лжи. Мы разделим наш капитал, как ты и предлагал, и я с Пэт уеду в другую страну – туда, где можно свободно дышать, где ты не связан по рукам и ногам. Список ценных бумаг можешь составлять на свое усмотрение. Себе оставь самые гарантированные и самые надежные, что наверняка дадут тебе прибыль в два процента, три процента, а то и три с половиной. Мне отдай последние отцовские приобретения, сомнительные, как ты их называешь. Возможно, почти все они – выброшенные деньги. Но хотя бы одно или два дадут мне в конце концов такую прибыль, которую тебе никогда не получить на твои гарантированные три процента. Отец был хитрая бестия. Он не боялся рисковать, играть по-крупному. И иногда ему везло – прибыль составляла пятьсот, шестьсот, семьсот процентов! Я верю в отцовскую дальновидность и готов попытать счастья. Что до тебя, мелкая душонка…
