Джун Томсон - Тайные хроники Холмса
— А как вам удалось узнать о том, что я работаю в конторе? — спросил молодой человек, выглядевший теперь немного бодрее. — Уж об этом-то никак нельзя догадаться, взглянув на мой значок или ботинки.
Холмс громко рассмеялся.
— Что правда, то правда! Однако на среднем пальце вашей правой руки, чуть выше первой фаланги, как раз там, где перо при письме слегка натирает палец, я заметил небольшую мозоль. Вместе с тем ваш внешний вид отнюдь не указывает на вашу принадлежность к богеме. Ну вот, сэр, я раскрыл вам некоторые из моих профессиональных «секретов». Теперь будьте так любезны назвать ваше имя и изложить мне, какого рода проблема привела вас сюда в столь поздний час. Очевидно, дело ваше весьма срочное, если вы никак не могли подождать до утра.
Молодой человек вновь погрузился в бездну отчаяния.
— Срочное! Да, мистер Холмс, это вы совершенно правильно сказали. Меня обвинили в убийстве, хотя, клянусь вам, я совершенно ни в чем не виноват!..
— Прошу вас, сэр, расскажите мне о вашем деле с самого начала, — довольно резко перебил его Холмс. — Сначала будьте любезны изложить факты. Эмоциональную его сторону мы обсудим потом. Как вас зовут?
Сконфузившись, наш молодой посетитель попытался взять себя в руки.
— Мое имя — Чарльз Перрот, хотя друзья называют меня просто Чарли. Я работаю клерком в брокерской фирме «Снеллингс и Броадбент» в Корнхилле. Поскольку мои родители умерли, когда я был еще ребенком, меня воспитал дядя по материнской линии — Альберт Раштон и его покойная жена, моя тетя Вера. Они были очень добры ко мне, взяли к себе в Камберуэлл и растили как родного сына.
Сегодня днем, когда я вернулся из конторы домой, меня ждала записка от дяди. Он просил меня вечером заехать домой в Камберуэлл, поскольку ему было необходимо обсудить со мной одно срочное дело. Я прибыл туда около шести, и в кабинете за стаканчиком хереса дядя рассказал мне, что утром получил известие из Австралии о смерти своего младшего брата, у которого не было семьи. В связи с этим дядя изменил завещание и сделал своим единственным наследником меня. По условиям старого завещания основную долю состояния дядя оставлял своему брату.
Надо вам сказать, мистер Холмс, что до того, как уйти на покой, дядя имел процветающее дело по оптовой торговле овощами и фруктами в Ковент-Гардене и был весьма состоятельным человеком. Должен признаться, что хотя мне и было жаль дядюшку, опечаленного кончиной брата, который был и моим дядей, но которого я никогда не видел, поскольку он эмигрировал еще до моего рождения, я, конечно, был очень обрадован этой новостью. Ведь я унаследовал основную часть состояния дяди Берта, составлявшего около пятнадцати тысяч фунтов, не считая дома и его обстановки. Дядя мой никогда не делал из этого секрета и часто обсуждал содержание своего завещания даже в присутствии слуг.
Дядя Берт пригласил меня отобедать, но принять его предложение я не мог, потому что уже пообещал друзьям поужинать с ними и сыграть партию-другую на бильярде.
Вскоре после половины одиннадцатого я вернулся к себе в квартиру и уже готовился лечь спать, как в дверь громко постучали. Квартирная хозяйка привела ко мне в комнату двух полицейских, которые пришли сообщить, что мой дядя скоропостижно скончался и они прибыли арестовать меня по подозрению в убийстве!
— Кто были эти полицейские?
— Инспектор Нидхэм и сержант Баллифонт из участка в Камберуэлл-Грин.
— Они сообщили, от чего умер ваш дядя и какие у них имеются против вас улики?
— Нет, мистер Холмс, об этом не было сказано ни слова. После того как сержант обыскал карманы моей куртки, инспектор Нидхэм передал мне ее и велел надеть. Я был в таком шоке, узнав о кончине дяди Берта, не говоря уже об обвинении в убийстве, что с трудом отдавал себе отчет в своих действиях. В тот момент, когда я застегивал куртку, сержант что-то нашел в кармане моего плаща. Насколько я мог разглядеть, это был всего лишь смятый клочок бумаги, но полицейские при виде его почему-то очень разволновались. Инспектор Нидхэм сказал: «Ну, что ж, это и есть решающая улика, если я что-нибудь в этом понимаю», а сержант стал вынимать из кармана наручники. И тут я решил немедленно от них удрать.
Вернувшись домой, я выкурил сигару, а моя квартирная хозяйка не переносит в доме запаха табачного дыма, поэтому окно было распахнуто. Прямо под ним находилась крыша дровяного сарая, на который я спрыгнул, а затем на землю и убежал через сад. В его задней части есть калитка, выходящая в узкий переулок. Я побежал по нему, миновал какие-то пустоши и в конце концов оказался на Колдхарбор-лейн, где нанял кеб. Мне доводилось слышать о вашей работе, сэр. Главный бухгалтер в «Снеллингс и Броадбент» упоминал ваше имя в связи с делом о мошенничестве Тисби. Вот почему я решил обратиться именно к вам. Если кто-то и может доказать мою невиновность, мистер Холмс, так это — вы!
Мой друг, внимательно выслушав этот рассказ, резко поднялся с кресла и, погрузившись в глубокую задумчивость, несколько раз прошелся по гостиной, а Чарли Перрот возбужденно следил за ним.
— Вы возьметесь за расследование этого дела? — в конце концов отважился спросить молодой человек.
— Да, конечно, вопрос об этом даже не стоит! Сейчас я озабочен лишь тем, чтобы как можно скорее приступить к работе. — Видимо, мой старый друг пришел к какому-то решению, потому что внезапно воскликнул: — Ватсон, надевайте шляпу и пальто! Мы отправляемся в Камберуэлл. Вы, мистер Перрот, тоже поедете с нами. Нет, нет! Пожалуйста, никаких возражений, сэр. Если хотите быть моим клиентом, вы должны позволить мне вести это расследование, как я сочту необходимым. Или вы собираетесь провести остаток своей жизни, скрываясь от правосудия? Конечно же нет! Поэтому вы вернетесь с нами в дом вашего дяди, то есть в руки инспектора Нидхэма. А по дороге туда я еще немного порасспрашиваю вас о событиях сегодняшнего вечера.
Хотя в этот поздний час Бейкер-стрит была почти пустынной, нам без труда удалось найти кеб. Перрот дал кучеру адрес — Лаурел-Лодж, Вудсайд-драйв, Камберуэлл, — и, как только наш экипаж тронулся, Холмс сразу продолжил беседу с молодым человеком, задав ему совершенно неожиданный вопрос:
— Что вам известно о ядах, мистер Перрот?
— О ядах? — Молодой человек, казалось, был совершенно сбит с толку. — Совершенно ничего! А почему вы спросили меня об атом?
— Да, Холмс, чем вызван ваш вопрос? — вмешался я в разговор, заинтригованный не меньше молодого Перрота.
— Неужели это не очевидно? Тогда позвольте мне нам кое-что разъяснить. По всей видимости, мистер Перрот, ваш дядя был убит у себя дома после вашего визита. Вас подозревают в его убийстве. Однако вы провели это время с друзьями, и поэтому у вас имеется неопровержимое алиби на вторую часть вечера. Таким образом, у меня есть основание предположить, что убийство совершено способом, который не предполагает прямых действий, например, когда человека душат или убивают ножом. Инспектор Нидхэм очень большое внимание придал клочку бумаги, который был найден в кармане вашего плаща. Из этого можно сделать вывод о том, что данная улика, по его мнению, имеет самое непосредственное отношение к смерти вашего дяди. Отсюда и мой интерес к яду. Иначе каким еще образом мятый кусочек бумаги может иметь отношение к убийству, если в него не был завернут яд? Когда вы сегодня навещали дядю, на вас был тот же плащ?
