Альфред Мейсон - Дом стрелы
– И чтобы убедиться в этом, вы заперли дверь, мосье, – чопорно произнесла Бетти. – Дверь моей комнаты.
Ано выпрямился.
– Да, мадемуазель. И что дальше?
На языке у Бетти явно вертелся резкий ответ, но она пожала плечами и холодно сказала:
– Несомненно, вы действуете в рамках ваших полномочий, мосье.
Ано добродушно улыбнулся. Бетти вновь предстала перед ним дерзким непослушным ребенком, каким он видел ее вчера утром. В дверях библиотеки стояла Энн Апкотт с бледным лицом и сверкающими глазами.
– Надеюсь, вы обыскали мои комнаты, мосье? – с вызовом осведомилась она.
– Вдоль и поперек, мадемуазель.
– И не нашли ожерелье?
– Нет. – Ано направился к ней через холл; его лицо внезапно стало суровым. – Я хотел бы, мадемуазель, чтобы вы ответили на один мой вопрос. Но вы не обязаны это Делать. Вы имеете право заявить, что будете отвечать только в кабинете магистрата и в присутствии вашего адвоката. Мосье Беке подтвердит вам это.
Лицо девушки смягчилось.
– О чем вы хотите меня спросить?
– Каким образом вы оказались в Мезон-Гренель?
Веки Энн дрогнули, она ухватилась рукой за дверной косяк. Джима интересовала, догадывается ли девушка, что стрела Саймона Харлоу спрятана в кармане Ано.
– Я была в Монте-Карло… – начала Энн и умолкла.
– Совсем одна? – допытывался Ано.
– Да.
– И без денег?
– Почти. Денег было очень мало.
– И их вы проиграли?
– Да.
– В Монте-Карло вы познакомились с Борисом Ваберским?
– Да.
– И поэтому прибыли в Мезон-Гренель?
– Да.
– Все это весьма любопытно, мадемуазель, – серьезно сказал Ано.
«Если бы только любопытно!» – подумал Джим Фробишер. Энн Апкотт съежилась под взглядом детектива. Джиму казалось, что если она услышит еще один вопрос, то признается, что была сообщницей Бориса Ваберского. А потом? Какое ужасное будущее ее ожидает? Гильотина? Или еще худшая судьба? В конце концов, что такое казнь? Несколько мучительных недель, когда надежду сменяет отчаяние, несколько ужасных минут на рассвете – и все! Это куда лучше, чем бесконечные годы в каторжной тюрьме среди преступников, полные изнурительного труда.
Отвернувшись, Джим с удивлением увидел, что Бетти внимательно наблюдает за ним, будто ее беспокоит не столько опасность, грозящая Энн, сколько его реакция на это.
Тем временем Энн приняла решение.
– Я расскажу вам то немногое, что могу рассказать, – заявила она. Слова казались достаточно смелыми, но были произнесены еле слышным шепотом. Прислонившись к дверному косяку, девушка начала свой рассказ. Постепенно ее голос окреп, на губах заиграла улыбка, а на щеках появились ямочки.
До последних полутора лет Энн жила со своей вдовствующей матерью в Дорсетшире, в нескольких милях от Уэймута,[42] еле сводя концы с концами. Миссис Апкотт пребывала в самом отчаянном положении, в каком только может находиться английская леди. Налоги на крошечное поместье съедали все ее деньга. Энн считалась в округе подающей надежды художницей, поэтому после смерти матери она продала поместье за бесценок фабриканту и отправилась в Лондон с тощим кошельком, но с полным грузом амбиций.
– Мне понадобился год, чтобы понять, что я была и останусь всего лишь любительницей. У меня оставалось всего триста фунтов. Этого недостаточно, чтобы начать бизнес. С другой стороны, мне была ненавистна мысль о зависимости. Поэтому я решила провести десять безумных дней в Монте-Карло и либо разбогатеть, либо потерять все. – Она улыбалась, и в ее глазах блеснул вызов. – Я бы и сейчас поступила так же! Хотя я никогда не покидала Англию, но достаточно хорошо владела школьным французским. Я купила несколько платьев и шляпок, после чего отправилась в путь. Мне было девятнадцать лет. Всё, начиная от спальных вагонов и кончая крупье, меня буквально очаровывало. Я встретила нескольких знакомых, с которыми стала посещать казино. Многие были рады оказать мне любезность.
– Вполне понятно, – сухо заметил Ано.
– Но среди них было немало приятных людей. – Лицо девушки оживилось при воспоминании об этих недолгих счастливых днях. Она либо на самом деле забыла о своем положении, либо играла роль с таким искусством, с каким Ано еще не приходилось сталкиваться, несмотря на весь опыт общения с преступным миром. – Например, крупье в большом зале. Я всегда старалась сидеть рядом с ним, так как он следил, чтобы никто не украл мои деньги. За пять недель я выиграла четыреста фунтов, а потом наступили эти три ужасных ночи, когда я потеряла все, кроме тридцати фунтов, оставленных в сейфе отеля. – Она кивнула в сторону Джима. – Мосье Фробишер может рассказать вам о последней ночи. Он сидел рядом со мной и попытался подарить мне тысячу франков.
Однако Ано не дал себя отвлечь.
– Мосье Фробишер расскажет мне позже. – Он возобновил вопросы: – Вы встречали мосье Ваберского до той ночи?
– Да, за две недели до нее. Но я не помню, кто нас Познакомил.
– А мадемуазель Харлоу?
– Спустя день или два мосье Борис представил меня Бетти за чаем в ратуше.
– Ага! – Ано бросил взгляд на Джима, едва заметно пожав плечами. Становилось все более очевидным, что Ваберский ввел Энн Апкотт в Мезон-Гренель в соответствии с тщательно продуманным планом. – Когда Ваберский впервые предложил вам поселиться вместе с мадемуазель Харлоу?
– В ту последнюю ночь, – ответила Энн. – Он стоял у стола напротив меня и видел, как я все проиграла.
– Да, – кивнул Ано. – Он подумал, что настал подходящий момент.
Детектив походил на врача, столкнувшегося с безнадежным случаем. Отвернувшись от Энн, он уставился на мраморные плитки пола. Джим не сомневался, что Ано думает о том, следует ли ему отправить девушку за решетку. Но тут вмешалась Бетти.
– Вы не должны заблуждаться, мосье Ано, – быстро сказала она. – Мосье Борис действительно впервые сказал об этом Энн той ночью. Но я уже говорила и ему и тете, что хотела бы иметь в доме подругу моего возраста, и упомянула Энн.
Ано с сомнением посмотрел на нее.
– После столь краткого знакомства, мадемуазель?
Но Бетти не отступила.
– Да. Энн мне сразу понравилась. К тому же было очевидно, что она абсолютно одинока. У меня имелись все причины остановить свой выбор на ней. И четыре месяца, которые Энн провела со мной, доказали, что я была права.
Бетти подошла к Энн, с вызовом глядя на Ано, который добродушно усмехнулся и перешел на английский:
– Иными словами, я могу набить этим свою трубку и выкурить ее, как сказал бы мой дорогой друг Рикардо. Вы это имели в виду? Ну, против преданности бессилен весь мир. – Он едва ли мог выразить более ясно, что вмешательство Бетти предотвратило арест Энн, чья виновность не вызывала у него сомнений.
