Рекс Стаут - Снова убивать
– Я никуда не езжу. И по утрам занят с девяти до одиннадцати. Можете принести свои бумаги сюда в любое время начиная с одиннадцати.
– Черта с два. – Клайверс опять засверкал глазами, а потом вдруг снова гоготнул. Га-га-га. И умолк. – Можете приезжать. Вид у вас никак не ослабленный.
Вульф повторил терпеливо:
– Если вы их не привезете или не пришлете, я их не увижу и потому оставлю требование в силе. А между прочим, почему эти документы приходят вместе с «Беренгарией» в дипломатической почте?
– Потому что я так распорядился. Восемь дней назад, в понедельник, ко мне пришла молодая женщина. Ее привел мой племянник… Где-то они познакомились… Она представилась дочерью Гилберта Фокса и потребовала денег. Я не стал с ней ничего обсуждать. Обыкновенная шантажистка. Я велел ее выставить. Девица слишком красива, чтобы быть еще и честной. Но потом я – на всякий случай – написал в Лондон, чтобы мне прислали мои бумаги. Сегодня вечером они будут здесь.
– А когда вы заплатили? Я имею в виду долг.
– В девятьсот шестом или седьмом. Не помню. Я не заглядывал в эти бумаги двадцать лет.
– А кому вы отдали деньги?
– Подписи в расписке стояли от всех.
– Ладно. Бумага у вас есть… Расписка осталась у человека по фамилии Коулмен и по прозвищу Резина. Это ему вы отдали деньги?
Клайверс открыл было рот и снова закрыл. Помолчал. Потом произнес:
– Я и так сказал вам достаточно. Завтра вы увидите чек, подписанный мной к оплате, подписанный получателем платежа и погашенный банком. – Он посмотрел на свой пустой стакан. – Раньше не пробовал американский лагер[15]. Хорошая вещь.
Вульф нажал на кнопку:
– В таком случае, почему бы не обсудить это немного раньше? Я не пытаюсь устроить вам перекрестный допрос, лорд Клайверс. Я просто хочу понять. Это был Коулмен?
– Да.
– И сколько вы ему отдали?
– Двести тысяч фунтов стерлингов с лишним. Миллион долларов. Он приехал… По-моему, он приехал в июле… Примерно через год после моего вступления в наследство… Значит, в девятьсот шестом. Требовал бог весть что. Большая часть наследства не подлежит продаже, это майорат. Он слушать ничего не хотел. В конце концов мы сошлись на миллионе долларов. Для того чтобы собрать миллион, мне, разумеется, требовалось время. Он уехал в Штаты и вернулся через два месяца, с распиской, подписанной всеми участниками договора. Мой адвокат хотел отослать ее назад для подтверждения подписей, но Коулмен сказал, что он и так с трудом уговорил их согласиться на миллион, и я побоялся поднимать заново этот вопрос.
– Где он сейчас?
– Не знаю. Больше я его не видел, никогда ничего о нем не слышал. С какой стати? Вопрос был решен, страница перевернута. Меня и сейчас все это мало интересует. Если он прикарманил деньги, им не следовало так доверять ему и отправлять одного с их распиской. – На лице его появилось сомнение. – Должен сказать, что когда неделю назад явилась эта девица Фокс, я ее принял за шантажистку, но когда вчера пришел Харлан Сковил, я засомневался. Сковил всегда был человеком прямым, таким уж он уродился, и не думаю, что даже за сорок лет он мог стать шантажистом… Когда вечером мне сказали, что он убит, я понял, что дело нечисто, но я не мог рассказать полиции то, чего не знаю сам, а то, что я знаю, это мое личное дело.
– Значит, Сковил с вами встретился? – Вульф потер переносицу. – Любопытно…
– Нет, мы не встретились. С утра я уехал. А когда вернулся, мне передали, что он спрашивал обо мне. – Клайверс сделал глоток. – Сегодня, когда принесли ваше письмо, я опять подумал про шантаж. Если бы я обратился в полицию, то, поскольку Харлан убит, огласки было бы не избежать. Единственное, что оставалось, это встретиться с вами. Вам ведь нужны только деньги, а у меня, несмотря на все революции и налоги, еще кое-что осталось. Я ни на минуту не поверил, будто вы готовы оставить меня в покое, если я покажу вам расписки. Вы хотите денег. Судя по тому, что я вижу, вы не какой-нибудь жалкий прохвост. – Он повернулся к глобусу, ткнув в него пальцем. – Взять хоть глобус. Самый лучший из всех, какие я видел, и стоит уж наверняка фунтов сто. В два раза больше, чем глобус в моей библиотеке. Плачу три тысячи за эту лошадь в обмен на расписку Линдквиста.
– Вот уж в самом деле. – Вульф вздохнул. – Снова лошадь. Очень жаль, сэр, что вы упорно не хотите понять, что я не намерен продать вам лошадь. Хотя мне в самом деле нужны деньги. Это глобус компании – «Гушар», и таких, как этот, они сделали всего несколько штук. – Он вдруг резко выпрямился. – Это мистер Уолш вам сказал, что Линдквист нуждается?
Клайверс оторопел.
– Черт возьми, как вы об этом узнали? – Он оглянулся. – Уолш здесь?
– Нет, здесь его нет. Я не «узнал», а спросил. Мне сказали, что утром мистер Уолш заходил в отель «Портленд». Значит, вы с ним разговаривали. Вы не до конца откровенны, лорд Клайверс. Когда вы пришли сюда, вы знали, что мистер Уолш не получал денег и не видел никакой расписки.
– Я знаю только то, что он так сказал.
– Вы ему не поверили?
– Я никому не верю. Черт возьми, я сам постоянно лгу. Я же дипломат! – Он снова трижды гоготнул. Га-га-га. – Послушайте. Забудьте вы про Уолша, с ним я сам разберусь. Раз уж я приехал, я должен покончить с этим делом. С Уолшем мы договоримся. Сковил, да примет Господь его душу, мертв. Это дело полиции. Что касается Линдквистов, я дам им за лошадь две тысячи, а вы получите свою долю. Мисс Фокс позаботится о себе сама: она молода, красива и прекрасно обойдется без моих денег. Это, насколько я знаю, все. Если хотите найти Коулмена и что-нибудь из него вытряхнуть – отлично, но сделать это будет непросто. Он человек жесткий, хитрый. Вряд ли он изменился. Бумаги можете посмотреть завтра утром, но ни привозить, ни присылать их я не собираюсь. Не можете прийти – пришлите своего помощника. Я ему все покажу, и мы сможем договориться о деньгах для Линдквистов и расписке. Хотя за лошадь хватило бы и тысячи фунтов. Как?
Вульф покачал головой. Он снова откинулся на спинку, сцепив пальцы на животе и закрыв глаза, так что человек, его не знавший, мог решить, что он спит. Клайверс нахмурился. Я перевернул в блокноте страницу и подумал, что придется нам обращаться к нанимателю мисс Фокс и просить вычитать из ее жалованья, чтобы покрыть накладные расходы. Наконец Вульф открыл глаза ровно настолько, чтобы можно было сообразить, что он в сознании.
– Насколько было бы меньше хлопот, – проворчал он, – если бы вас повесили тогда, в 1895 году. Разве не так? На данный момент, лорд Клайверс, могу лишь повторить, что я взялся за это дело из лучших побуждений, а также просить вас отложить любые решения до завтрашнего дня, пока мы не увидим расписку. – Он поднял на меня глаза. – Черт бы тебя побрал, Арчи. Это ты меня впутал в это безобразие.
