Дороти Сэйерс - Встреча выпускников
— Просто, — сказала Харриет, — на днях я прочитала в отвратительной фразе журналиста из «Морнинг стар», что «студиентессы» живут только на какао.
— Журналисты, — снисходительно сказала мисс Миллбэнкс, — всегда отстают лет на тридцать. Вы когда-либо видели какао в колледже, мисс Фоулер?
— О, да, — сказала мисс Фоулер. Она была тёмноволосой плотненькой третьекурсницей, одетой в очень неряшливый свитер, который, как она объяснила ранее, у неё не было времени переменить, поскольку до самого момента посещения лекции Харриет она была с головой занята сочинением эссе. — Да, я видела его в комнатах донов. Иногда. Но я всегда считала это проявлением своего рода инфантилизма.
— Разве это не возрождение героического прошлого? — предположила мисс Миллбэнкс. — O, les beaux jours que ce siècle de fer.[43] И так далее.
— Групписты[44] пьют какао, — добавила другая третьекурсница. Она была худой, с нетерпеливым, презрительным лицом, и не извинялась за свой свитер, очевидно просто его не замечая.
— Но они… о! очень тактичны по отношению к недостаткам других, — сказала мисс Миллбэнкс. — Мисс Лейтон однажды «переменилась», но она теперь «переменилась» в обратную сторону. А пока она была там, было хорошо.
Мисс Лейтон, свернувшаяся у камина, подняла маленькое злое сердцевидное личико.
— Я действительно наслаждаюсь, говоря людям, что я о них думаю. Так возбуждает. Особенно признаваться публично в злых мыслях по отношению к этой Флексман.
— Да ну эту Флексман, — отрезала темноволосая девушка. Её звали Хэйдок, и она, как выяснила Харриет, с лёгкостью станет первой по истории. — Она поставила на уши весь второй курс. Мне вообще не нравится её влияние. И, если хотите знать моё мнение, что-то не то происходит с Кэттермоул. Небо свидетель, я совершенно не собираюсь быть «сторожем брату своему» — я уже наелась этим в школе, — но будет нехорошо, если Кэттермоул совершит нечто ужасное. Лилиан, как староста разве ты не можешь что-нибудь предпринять?
— Дорогая, — возразила мисс Миллбэнкс, — кто и что может сделать? Я не могу запретить Флексман портить людям жизнь. Если бы и могла, не стала бы. Вы, конечно, не ожидаете, что я применю власть? Мне хватает загонять людей на собрания. Профессора не понимают наше печальное отсутствие энтузиазма.
— В их времена, — сказала Харриет, — у людей была страсть к собраниям и организациям.
— Есть много межколледжевых собраний, — сказала мисс Лейтон. — Мы обсуждаем многие вопросы и возмущены прокторовскими правилами для смешанных вечеринок. Но наш энтузиазм по поводу внутренних дел более ограничен.
— Ну, я думаю, — прямо сказала мисс Хейдок, — мы иногда слишком далеко заходим с laisser-aller.[45] Если получим большую взбучку, от этого не выиграет никто.
— Вы имеете в виду экспедиции Флексман по захвату чужих участков? Или её гулянки? Между прочим, мисс Вейн, полагаю, вы слышали о тайне колледжа.
— Кое-что, — осторожно ответила Харриет. — Это, кажется, слишком скучно.
— Это будет чрезвычайно скучно, если не будет остановлено, — сказала мисс Хейдок. — Мы должны сами провести частное расследование. Профессора, кажется, не слишком преуспели.
— Ну, последние действия были не слишком удачными, — сказала мисс Миллбэнкс.
— Имеешь в виду Кэттермоул? Я не думаю, что это была Кэттермоул. Это было бы слишком очевидно. И у неё кишка тонка. Она действительно может поставить себя в глупое положение, но она не сделала бы из этого такой тайны.
— Против Кэттермоул нет ничего, — сказала мисс Фоулер, — за исключением того, что кто-то написал Флексман письмо, обвиняющее её в том, что она увела парня Кэттермоул. Тогда Кэттермоул, конечно же, была очевидным подозреваемым, но зачем ей было делать всё остальное?
— Конечно же, — мисс Лейтон обратилась к Харриет, — очевидный подозреваемый всегда невиновен.
Харриет засмеялась, а мисс Миллбэнкс сказала:
— Да, но я действительно думаю, что Кэттермоул дошла до такой стадии, что готова сделать почти всё, лишь бы привлечь внимание.
— А я не думаю, что это — Кэттермоул, — сказала мисс Хейдок. — Зачем бы ей писать письма мне?
— Вам приходило письмо?
— Да, но там было только своего рода пожелание, чтобы я пахала на занятиях, и обычная чепуха из наклеенных букв. Я сожгла его и под впечатлением пригласила Кэттермоул на обед.
— Очень мило с твоей стороны, — сказала мисс Фоулер.
— Мне тоже приходило, — сказала мисс Лейтон. — О красоте и о том, что она вместо награды может привести меня в ад, если я продолжу идти моим путём. Поэтому, действуя согласно этому прогнозу, я отправила его по своему будущему адресу через камин.
— Все равно, — сказала мисс Миллбэнкс, — это отвратительно. Я не так уж против самих писем. Но эти шуточки и рисование на стенах! Если бы кто-нибудь извне, страдающий излишним любопытством, узнал об этом, был бы жуткий скандал, а это отвратительно. Я не собираюсь носиться с рассуждениями о настроениях в обществе и так далее, но я признаю, что они существуют. Мы не хотим, чтобы колледж подвергли репрессиям. И мне не хотелось бы слышать от других, что мы живём в сумасшедшем доме.
— Слишком большая стыдобища, — согласилась мисс Лейтон, — хотя, конечно, отдельных свихнувшихся можно найти где угодно.
— Несколько девиц со странностями есть среди первокурсниц, — сказала мисс Фоулер. — Почему в каждом новом наборе всё больше назойливых и тупых, чем в предыдущих?
— Всегда так было, — сказала Харриет.
— Да, — сказала мисс Хейдок, — думаю, третий курс говорил о нас то же самое, когда мы только поступали. Но факт, что у нас не было никаких подобных проблем до того, как поступили эти новички.
Харриет не спорила, не желая направлять подозрение ни на профессоров, ни на несчастную Кэттермоул, которая (как все помнят) присутствовала на встрече выпускников, одновременно ведя войну с презренной любовью и экзаменами. Тем не менее, Харриет поинтересовалась, пало ли подозрение на других студенток помимо мисс Кэттермоул.
— Нет, абсолютно нет, — ответила мисс Миллбэнкс. — Конечно, есть Хадсон, — она пришла из школы с репутацией сумасбродки, — но, по-моему, она в норме. Должна сказать, что весь наш курс вполне в норме. И Кэттермоул должна винить только себя. Я имею в виду, что она напрашивается на неприятности.
— Как это? — спросила Харриет.
— По-разному, — осторожно сказала мисс Миллбэнкс, намекая, что Харриет слишком близко связана с профессорами, чтобы доверять ей детали. — Она склонна нарушать правила ради самого нарушения, что, в принципе, нормально, если получаешь от этого удовольствие, но это не её случай.
