Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. «Магнолия» в весеннюю метель. Ничего не случилось
Розниекс недовольно выключил красный свет и зажег лампу.
– Может быть, уехала в деревню? – сказал он первое, что пришло в голову, не успев еще переключиться на новые мысли.
– Некуда ей ехать – ни родных, ни друзей. Муж сидит за контрабанду, – все еще стоя у дверей, Стабиньш перевел дыхание.
– Может, задержана за что–нибудь? Не такая уж она овечка…
– Проверял. Не задержана и в больницу не попала. Начинаю опасаться, что она кому–то помешала, и ее убрали.
– Ну, ну. Кому же это? – Валдис все еще жмурился после долгого сидения в темноте.
– Хотя бы Уступсу. Я же говорил, что этого парня надо арестовать, и Лиесму тоже надо было. Тогда не грозило бы новое убийство! – с явным беспокойством сказал Стабиньш.
– Почему же сразу такие выводы? Может быть, она что–то почуяла и сбежала?
– Непохоже. В ее комнате в санатории ничто не тронуто. Белье, украшения, туалетные принадлежности – все на месте. Без этих вещей женщина не пустилась бы в путь. И дорожная сумка цела. После работы зашла к санаторной парикмахерше, потом надела лучшее платье и ушла. Сказала другой официантке, что у нее свидание с необычным мужчиной.
– Не окажется ли она с этим необычным в своей рижской квартире? Съезди туда. Может быть, нежится на перине.
– Ерунду говоришь. За квартирой я слежу. Там никого нет, и никто не появлялся.
– Разве она больше не встречается с Уступсом?
– Последнее время она его избегала.
– Избегала – или не встречалась из–за того, что жила в Пиекрастес?
– Избегала. И, кажется, даже опасалась его.
– Давно она работает в санатории?
– Два месяца. Мне так и кажется, что нить ко всему этому непонятному делу – где–то совсем близко.
– В санатории?
– Да. За ним надо очень внимательно наблюдать.
– А где сейчас Уступе?
– С ума сходит, из кожи вон лезет, разыскивая Лиесму. Полреспублики исколесил на своей телеге. Автомобильное начальство в расстройстве: нет ни машины, ни шофера, ни плана.
– Не игра ли это?
– А черт его знает. Каша заваривается все круче. Только бы не стала подгорать. Не знаю, как ты, а я за это нераскрытое преступление схлопочу подзатыльник. А тут еще эта Лиесма…
– Что ты советуешь?
– Съездим вместе в санаторий. Я там уже возился, сколько мог. Но может быть, ты свежим глазом…
– Обожди, Улдис, – отмахнулся Розниекс. – Не лезь на стенку, а то ты сегодня словно белены объелся. Присядь, и подумаем. У Паэглите, наверняка, есть какая–нибудь подруга. И она, наверное, знает, где ее искать. Хотя бы та же Эдит Мелнсила.
– Мелнсила и сама встревожена и думает, что Лиесму арестовали. Я вчера познакомился с этой дамой поближе. Махровая спекулянтка. Скупает и перепродает контрабандные ценности. Но делает это чужими руками. Лиесма – ее ближайшая подруга.
– А что у них общего с Зиедкалнс, с магазином?
– Совершенно ничего. Заколдованный круг. Ищем одно, находим совсем другое.
На листе бумаги Розниекс рисовал круги и вписывал в них имена.
– Смотри. Зале, Канцане, Пуце, убитая Зиедкалнс, ее бывший муж Виктор, ну еще Вершинин – с одной стороны. Уступе, Паэглите, Мелнсила – с другой. Что их связывает?
– Только то, что Зиедкалнс была сшиблена машиной Уступса.
– И еще странная дружба Лубенса с Ромуальдом. Думай, думай, голова, шапку купим.
– Думаю.
– И что?
– Вчера вечером, проголодавшись, зашел в рижский вокзальный ресторан. И знаешь, кого я там увидел?
– Откуда мне знать.
– Зале, вместе с Пуце и Канцане.
– Что удивительного?
– Ничего – если бы за их столик не сел инженер Лубенс.
Улдис помолчал, ожидая реакции друга.
– Гм, – проворчал Розниекс. – Надеюсь, они тебя не заметили?
– Лишний вопрос. Мне очень хотелось узнать, о чем они там совещаются, но никак не получилось, к сожалению.
Отойдя, наконец, от двери, Улдис заметил на столе изрезанные фотографии.
– Новая методика колдовства?
– Да нет, старая, но освеженная. Вот Ромуальд. Стабиньш взглянул поверх плеча Розниекса.
– Похож. Почему ты волосы и шею обрезал?
– Чтобы резче выявить черты лица. А вот Ольга Зиедкалнс, – он положил рядом другую фотографию. – Похожи?
– Ни малейшего сходства.
Взяв ножницы, Розниекс разрезал фотографии на пять частей, отделив лоб, глаза, нос, рот, подбородок.
– Теперь дальше. Заменим им глаза. Подходит?
– Нет.
– Рот?
– Тоже нет.
– То есть, лицу Ромуальда не свойственна ни одна черта его матери.
– Может быть, он в отца?
– Пробовал. Тоже ничего не выходит. Комбинировал лица отца и матери. Но ничего похожего на Ромуальда не получилось.
– Улдис разогнулся, потер затекшую спину и сел на табуретку в углу.
– Иногда дети выходят в деда или бабушку.
– Бывает, – согласился Розниекс, – но что–то от родителей все–таки должно быть. Я изучил фотографии Ромуальда в различных возрастах, но без толку. Я уже давно заметил, что он не похож на родителей, а сейчас решил проверить основательно.
– На кого же он похож?
– Знаешь, на кого? На Вершинина немного: нос, подбородок.
– Вот так номер! – вскочил на ноги Улдис.
Розниекс усмехнулся.
– Сходство еще не означает родства. И мой метод не имеет научного обоснования. Самодеятельность!
– Тем не менее, она наводит на размышления.
– Не на размышления, но на действия. Придется изучить биографии всех наших персонажей с самых пеленок. Всех подряд, с Ромуальда до Пуце. Установить, чьи пути пересекались, когда и как.
– Не знаю, – пробормотал Улдис, вновь усаживаясь на табуретку и вытягивая ноги. Он понял, что заниматься этой работой по милости друга придется ему. – По–моему, это напрасный труд. Лучше копнем глубже в магазине. И я же должен найти Паэглите! – вдруг вспомнил он.
Розниекс встал, едва не ударившись головой о низкий потолок лаборатории.
– Магазином займусь я и ревизоры. Санаторий тоже заберу в свое ведение. Паэглите будут искать рижане под командой капитана Соколовского, а тебе предстоит командировка в Мурманскую область и далекий Хабаровский край. – Розниекс отворил дверь, собираясь выйти. – Сейчас позвоню Лиепниексу, чтобы выписал командировочные и приготовил деньги.
– А меня ты спросил? Может, я и не собираюсь ехать!
– Когда я тебе выложу все мои соображения, сам попросишься!
XXXI
Розниекс задумчиво поглядел на давно некрашенную скамейку в углу парка. «Здесь сидели два немолодых уже человека, – он вспомнил письмо, в котором Вершинин упоминал места их встреч с Ольгой. – Что за человек Вершинин? Судя по письмам – умен, эрудирован. Ольгу уважал, может быть, даже более. Он, возможно, знает, что произошло с Ольгой. Но взял и исчез. Может быть, ему известно куда больше, чем мы думаем?»
