Эрл Гарднер - Дело беспокойной рыжеволосой
— Протест принимается, — согласился судья.
— Вам это не поможет, — с еле сдерживаемой яростью проговорил Страун, — я все равно узнаю от него все, что мне нужно. Итак, свидетель, когда вы покупали этот револьвер, что еще вы приобрели?
— Я приобрел еще один револьвер той же марки и калибра.
— Что вы с ним сделали?
— Отдал своей невесте, мисс Элен Чейни.
— Зачем?
— Чтобы она могла себя защитить.
— Когда у вас в руках впервые оказались эти два револьвера, не сделали ли вы чего-нибудь, чтобы иметь возможность различать их?
Нагнувшись к Нили, Мейсон прошептал:
— Нам нужно, чтобы суд узнал о существовании второго револьвера. Не стоит протестовать против вопросов, которые могут дать возможность услышать новые факты. Заявляйте протест против формы вопросов — таким образом вы всегда будете держать прокурора в напряжении и докажете ему, что следите за каждым словом свидетеля. Но в целом давайте свидетелю возможность болтать все, что ему вздумается. Любая случайно вырвавшаяся фраза может быть нам чрезвычайно полезной. Чем больше свидетель говорит, впервые стоя перед судом, тем больше вероятность, что к следующему разу он забудет все эти многословные выдумки и начнет противоречить сам себе. Сейчас свидетель сам рубит сук, на котором сидит.
— Вы думаете, ему есть что скрывать? Улыбнувшись, Мейсон молча кивнул в ответ.
— Я действительно хотел иметь возможность как-то отличать свой револьвер, поэтому я провел пилкой эту линию на рукоятке, — продолжал Алдрих.
— На рукоятке вашего револьвера?
— Да, сэр.
— Когда последний раз вы видели у себя этот револьвер?
— Девятого числа.
— Этого месяца?
— Да, сэр.
— Где вы были в этот день?
— В Риверсайде.
— Что вы там делали?
— Присутствовал на судебном процессе.
— Ваша честь, — торопливо заговорил Страун, — я, разумеется, знаком с правилом, согласно которому обвинению не следует привлекать к рассмотрению одного дела материалы другого. Тем не менее всегда существуют исключительные ситуации, и я могу сослаться на…
— Насколько я понимаю, — перебил его судья Кип-пен, — защита не собирается протестовать.
— Возможно, она захочет это сделать позже.
— Тогда вы и выскажете свои аргументы, а пока продолжайте допрос.
— Хорошо, ваша честь. — Повернувшись к свидетелю, Страун проговорил: — О каком процессе идет речь, мистер Алдрих?
— О процессе по обвинению подсудимой в краже драгоценностей. Ее освободили, и она покинула зал суда. Я задержался на несколько минут — мы беседовали с прокурором и несколькими свидетелями. Когда я вышел на улицу, подсудимая стояла возле моей машины. Тогда я не обратил на это внимания и даже предположить не мог…
— Нас пока не интересуют ваши предположения, мистер Алдрих. Придерживайтесь строгого изложения фактов.
— Я уже все рассказал, — заявил Алдрих. — Когда я вышел, она стояла в полутора футах от моего автомобиля.
— У меня все, — произнес Страун.
— Теперь наша очередь, — вполголоса проговорил Мейсон, обращаясь к Нили. — Задайте ему несколько вопросов.
— О чем мне его спрашивать? — растерянно спросил Нили.
— Обо всем, — спокойно произнес Мейсон. Откинувшись в кресле и скрестив руки на груди, он выжидательно посмотрел на молодого адвоката.
— Вы купили оба револьвера в один и тот же день? — обратился к Алдриху Нили.
— Да, сэр.
— Вы платили наличными?
— Нет, сэр.
— И вы поставили на одном револьвере особый знак так, что вам легко было отличить его от другого?
— Да, сэр.
— И вы положили помеченный револьвер к себе в машину?
— Да, сэр, иногда я вынимал его оттуда и носил в кобуре или в кармане.
— Скажите, мистер Алдрих, с какой целью вы провели эту линию на рукоятке своего револьвера?
— Поскольку мы с мисс Чейни часто проводили время вместе, я подумал, что мне следовало бы во избежание путаницы пометить свой револьвер, чтобы иметь возможность быстро его узнавать.
— Насколько я понимаю, вечером десятого числа вы разговаривали с мистером Мейсоном, и он показал вам этот револьвер?
— Да, сэр.
— В какое время это было?
— Между десятью и половиной одиннадцатого.
— Где вы находились при этом?
— Дома у мисс Чейни.
— Где находился мистер Мейсон?
— Там же.
— И что произошло?
— Он показал мне револьвер.
— Какова была ваша реакция?
— Я сказал, что, по-моему, это револьвер из моего автомобиля.
— Вы взяли в руки этот револьвер?
— Да, сэр.
— И что потом?
— Пошел к своей машине, открыл ее и убедился, что револьвера действительно нет на месте.
— Что вы сделали потом?
— Вернул револьвер мистеру Мейсону.
— Тот же самый револьвер?
— Да, сэр.
Наклонившись к Мейсону, Нили прошептал:
— Вот видите, адвокат, я же говорил, что у меня ничего не получится. По-моему, не имеет смысла допрашивать его дальше.
— Не имеет, — так же шепотом ответил Мейсон, — если вы будете вести допрос по-прежнему. Задавая ему вопросы в той же последовательности, что и прокурор, вы действительно ничего не добьетесь.
— Что же теперь делать?
— Спросите его, зачем ему понадобилось брать с собой револьвер, когда он пошел к машине.
Кивнув Мейсону, Нили вновь обратился к свидетелю:
— Объясните, пожалуйста, мистер Алдрих, зачем вы взяли с собой револьвер, когда пошли к машине посмотреть, на месте ли ваше оружие?
— Я хотел удостовериться.
— В чем?
— В том, что револьвер действительно пропал.
— Но для этого вам вовсе не обязательно было иметь при себе револьвер, который принес мистер Мейсон. Вам надо было всего лишь заглянуть в автомобиль, и вы сразу поняли бы, на месте ваш револьвер или нет.
— Видите ли, мне хотелось, чтобы у меня был… чтобы у меня был образец для сравнения.
— Вы хотите сказать, что не помнили, как выглядит револьвер?
— Нет, почему же, я помнил.
— Тогда зачем вы понесли с собой револьвер?
— Я хотел сравнить… Честно говоря, я… я подумал, что, может быть, у меня в машине лежал револьвер мисс Чейни и тогда, чтобы понять, какой же из двух был украден, придется сравнить…
— Но в этом не было никакой необходимости. После того как вы пометили рукоятку своего револьвера, вам достаточно было взглянуть на него, чтобы сразу же понять, принадлежит ли он вам или мисс Чейни.
Потупившись, Алдрих молчал.
Разве я не прав? — настаивал Нили.
— Да, похоже, вы правы.
Тогда зачем вы взяли револьвер, когда пошли к машине?
— Я думаю, я просто растерялся тогда.
