Мики Спиллейн - Поцелуй меня, дьявол
Сквозь грязное стекло единственного окошка под самым потолком мерцали светящиеся точки звезд. Я лежал, распятый на кровати, руки и ноги были туго прикручены к раме. Когда я попытался шевельнуться, веревки впились в кожу, как раскаленные прутья. Мышцы спины пронизывала острая боль. Ребра сдавливали грудь, как руки палача. Во рту стоял вкус крови, и, когда я окончательно пришел в себя, к горлу подкатила тошнота, и тело свело судорогой. Я через силу сделал несколько глубоких вздохов, чтобы остановить позывы к рвоте. Потом попытался приподнять голову, но почувствовал, что волосы присохли к кровати. В затылке боль — казалось, он вот-вот отвалится. Я неподвижно лежал и ждал, когда пройдет головокружение.
Окружающие меня предметы начали приобретать контуры. Я находился в затхлой квадратной клетушке с голыми стенами. Все, что я видел, это одинокий стул в углу, закрытая дверь и нижняя спинка кровати. Веревки были затянуты настолько туго, что не оставляли ни малейшей свободы движения. Казалось, при любой попытке шевельнуться узлы затягиваются еще туже. Интересно, сколько я здесь пролежал? Я вслушивался в тишину, но слышал лишь монотонный шум дождя за окном, который все еще не прекратился. Потом я увидел светящийся циферблат своих часов и понял, что прошло не менее суток. Часы остановились — не сломались, а просто остановились, но к тому моменту они уже показывали другое число. Все, что я чувствовал, вырвалось у меня изо рта потоком проклятий, и я напряг все силы в отчаянной попытке освободиться от этих чертовых веревок. Но они только глубже врезались в кожу, и я понял, что мне с ними не справиться. Я проклинал себя за неосмотрительность. Надо же быть таким болваном, чтобы влезть в это дело без оружия и дать им возможность захватить себя! Я проклинал себя за то, что позволил Велде действовать так, как она хотела, за то, что не был до конца честен с Пэтом. Нет, мне обязательно нужно быть героем. Мне нужно сделать все самому, мне нужно одним махом одолеть эту организацию, а ведь я знал, что они собой представляют и как они действуют. Я раздавал советы направо и налево, но забыл дать хотя бы один самому себе.
В соседней комнате послышались шаги. Дверь открылась, и в желтом прямоугольнике проема я увидел человека, а за его спиной — еще одного. Это были безликие силуэты, но теперь лица не имели значения. Один спросил:
— Не спит?
Они вошли в комнату и встали надо мной. Их было двое, и каждый держал в руке полицейскую дубинку.
— Да-а, крутой парень. Тебя нелегко было взять, мистер. Знаешь, что ты сделал? Ты вырвал глаза у Формена. Он орал так громко, что пришлось его прикончить, а теперь Формен лежит в болоте Джерси. Был Формен, и нет его. И еще знаешь что? Ты искалечил Дьюка! Инвалидом его сделал, слышь ты, паскуда!
— Пошел ты… — сказал я.
— Все такой же крутой, да? А что тебе еще остается? Так и так крышка, даже если встанешь на колени. — Он коротко хохотнул. — Скоро придет хозяин. Он задаст тебе несколько вопросов, а чтобы ты хорошо отвечал, мы тебя немножко подготовим. Не очень… самую малость.
Дубинка медленно поднялась. Мне оставалось только следить за ней глазами. Она зависла на уровне его плеча, затем обрушилась на мои ребра. Они делали это по очереди, садистские ублюдки, убивавшие меня дюйм за дюймом, потом один из них промахнулся, попав вместо шеи в голову, и меня опять накрыла благословенная темнота, в которой не было ни боли, ни звуков.
Но та же самая адская боль, которая принесла мне забытье, принесла и пробуждение. Все мое тело превратилось в сплошную массу оголенных нервов. Я лежал, хватая воздух ртом, и желал себе смерти.
Человек не в состоянии долго выдерживать такую пытку. Наступает спасительный шок, и боль уходит. Это лишь временное облегчение, блаженная передышка, но тело включается в экстремальный режим, когда оно заботится само о себе.
Я заставил себя думать. Должен же быть какой-то выход, надо только его найти. Я видел контуры кровати и чувствовал на себе веревки, которыми был привязан к металлической раме. Это была складная кровать с тяжелым пружинным матрацем, и меня прикрутили так туго, что руки вдавились в его края. Я взглянул на свои ноги, потом на руки за головой и нашел единственный выход.
Будет шум, понадобится время, но это был последний шанс. Я начал раскачивать кровать. Руки сводило режущей болью, запястья сделались скользкими от крови. Я раскачивал ее до тех пор, пока она не опрокинулась. Я задержал дыхание, прислушался, потом осторожно пошевелил руками. Мой расчет оказался верным — при ударе об пол матрац сдвинулся с места, и веревки ослабли. Ценой неимоверных усилий, обдирая кожу, я вырвал одну руку, но мне это удалось сделать лишь благодаря тому, что она была скользкая от крови. Потребовалось еще несколько минут, чтобы вытащить вторую руку и развязать ноги. Я поднялся с пола и немного постоял возле опрокинутой кровати, пытаясь пересилить подступающий болевой шок.
От напряжения у меня все плыло перед глазами, но я знал, что делать. Я поставил кровать на ножки, поправил матрац и улегся в прежней позе, слегка закрепив веревки на руках и ногах.
Время. Теперь оно работало на меня. Каждая секунда возвращала мне силы. Я полностью расслабился и закрыл глаза. В мыслях опять возникли образы прошлого. Я увидел Бергу и Ника Реймонда, увидел человека, который толкнул его под колеса грузовика. Я подумал о том, что, если бы произвели вскрытие, оно обнаружило бы в крови Реймонда лошадиную дозу наркотического средства, которое сделало из него ходячий автомат.
Картина все более прояснялась, и мне стала понятна их игра с Бергой. Нет, они не пороли горячку. Когда на карте два миллиона, важно не наломать дров. Вначале они пытались запугать ее, потом придумали любовную аферу. Карл Эвелло, франт со светскими манерами, сыграл роль влюбленного, чтобы сблизиться с ней и узнать, какими сведениями она располагает.
Я попытался понять, на что рассчитывал маленький человек, когда решил поживиться за счет мафии, и вскоре я читал его мысли как свои собственные. Реймонд придумал хитроумный план. Он передал Берге секрет своего тайника, но сделал это таким образом, что ей пришлось долго ломать голову, прежде чем она добралась до него. Мафия узнала об этом. Берга наняла телохранителя. Это ей не помогло, но она по-прежнему ничего не рассказывала, потому что понимала — как только она расстанется с тайной, ей крышка. Возможно, для нее мелькнул луч надежды, когда федеральные органы взялись за Эвелло. Возможно, она думала, что у нее появятся шансы, когда он исчезнет. Если она так думала, то зря. Они все равно бы до нее добрались.
Я открыл глаза и уперся взглядом в потолок. Еще несколько деталей можно было поставить на свои места, и я как раз собирался это сделать, когда услышал голоса за дверью.
