Буало-Нарсежак - В тисках
— Надеюсь, мадемуазель хорошо о себе позаботится. Оставшиеся деньги на кухне.
— Возьмите их себе, Мария. Спасибо вам.
Марилена услышала звук закрывающейся двери, спускавшегося лифта. Зачем ждать? Надо немедленно идти к Ольге. Она вышла из дома, на ходу репетируя исповедь. С чего начать? С рассказа о катастрофе? Да, вероятно. Это проще всего. Но у нее нет ни малейшего доказательства, удостоверяющего, что она действительно Марилена. Она взяла такси и всю дорогу безуспешно пыталась разрешить проблему. А если Ольга скажет: «Хватит врать. Чего ты добиваешься?», как она сможет ее переубедить? Такси остановилось, и она чуть было не попросила водителя ехать дальше. Но все-таки она вышла из машины — желание покончить со всем этим оказалось сильнее. Она пережила уже столько испытаний! А это не самое страшное!
В садике прогуливались пять или шесть кошек. Они подозрительно на нее посмотрели.
— Тетя! — крикнула Марилена, перед тем как войти в дом. — Тетя! Это я.
Она остановилась в прихожей. Вокруг нее засверкали глаза. Кошки рассматривали чужака, оторвавшего их от своих дел или ото сна.
Две из них убежали в сторону кухни.
— Тетя!
В комнате никого, если не считать растянувшегося на столе огромного котища. Ольгу Марилена нашла на кухне.
— Тише! — прошептала Ольга.
Она сидела в старом кресле и гладила серого кота, неподвижно лежавшего у нее на коленях.
— Он умирает, — проговорила она. — Ты пришла некстати… Такие вещи должны происходить без свидетелей.
Она пыталась говорить твердым голосом и как бы отрешенно, но голос звучал хрипло, как у заядлого курильщика. Марилена почувствовала себя лишней. Кот лежал с закрытыми глазами, с поднятой над зубами губой. Время от времени резкими движениями он подергивал задними лапами.
— Ну, ну, — шептала Ольга. — Я здесь… Не бойся.
Ее склонившееся лицо излучало нежность.
— Теперь уже недолго, — устало произнесла она. — Садись, Симона. Видишь, я не могу встать… Тебе лучше?
Вопрос она задала с вежливым безразличием. Марилена отвечать не стала. Она ошиблась… выбрала не тот день, не тот час, не того человека. Ольга — совершенно чужой человек. Теперь Марилена смотрела на нее с каким-то отвращением. На этажерке глухо тикал старый будильник. Из клапана скороварки с грязными краями вылетала струя пара. Стоял запах супа и аптеки.
— Ты сделала ему укол? — спросила Марилена, нарушив наконец ставшую невыносимой тишину.
— Нет, — ответила Ольга. — Мужества мне не занимать, но только не это. Я пользуюсь препаратом, который мне дал ветеринар.
Она жестом показала на тюбик с таблетками, наполовину вылезший из картонного футляра.
— Это одновременно яд и снотворное. Совершенно безвкусные таблетки и очень быстро растворяются. Добавляю в молоко, и они пьют. Действует очень быстро.
Она еле заметно пошевелила ногами, как будто укачивая животное, ощупала голову, бока.
— Ну что ж, — проговорила она, пытаясь скрыть волнение, — кажется, конец.
Поднесла кота к лицу. Прижалась лбом к его голове. Марилена сделала шаг назад.
— Куда ты? — спросила Ольга, не отрывая лба от головы кота. — Останься. В конце концов, может, ты пришла как раз вовремя. Так тяжело их убивать… Даже если знаешь, что им не выжить…
Она опустила кота на колени, на несколько секунд задумалась, потом, положив его в картонную коробку, стоящую наготове под столом, с усилием поднялась. Закрыла коробку, перевязала ее, как ценный груз.
— Могила уже вырыта, — сказала она. — Хочешь, пойдем со мной?.. Нет?.. И не надо. Ты что-то не блестяще выглядишь.
Клейкой лентой она закрепила узлы и края крышки.
— Кстати! Тебе надо показать место, где похоронен твой зять. Это довольно сложно объяснить. Одной тебе не найти. Я тебя провожу.
— Тетя… Я хотела…
— Да, конечно. Поблагодаришь меня потом. Видишь, как они меня сторонятся… Чувствуют смерть. Не подходят.
— Тетя… я не об этом…
— Возьми вон там букетик… Я обычно кладу цветы… Может, выглядит смешно, но это уж мое дело.
Марилена пошла за Ольгой на крошечное кладбище. Цветы, могила, коробка… эта нелепая старуха… а вокруг подъемные краны, стены домов, враждебное небо… Не с кем обменяться не то что словом, а просто взглядом… Ольга забросала землей узенькую траншею, утрамбовала ее лопатой, положила букетик, молча постояла.
— Видишь, Симона…
Обернулась. Рядом никого не было.
«Никакого характера, — подумала она. — Брат ее слишком избаловал».
Вернулась в дом в сопровождении двух мяукавших кошек. На кухне никого, в комнате никого. Почему она сбежала? Ну и ладно. Никуда не денется… Ольга выключила газ, поискала упаковку с таблетками. Они исчезли. Сомнений не оставалось. Их унесла эта идиотка. Зачем они ей? Может, упали на пол? Поискала, но не нашла. Ей стало страшно. Она знала, какой это яд. Симона только что вернулась из лечебницы. И вполне способна… Она унесла все, не только таблетки, но и картонный футляр с фамилией и адресом ветеринара. А это может навлечь на Ольгу большие неприятности. Быстро оделась. Она выложит ей всю правду, этой Симоне… поговорит с ней так, как она того заслуживает. Дурочка!.. «Дочь стоит своего отца, — подумала она. — Они приносят мне сплошные неприятности!»
— Так вот, господин Жервен, — сказал судебный следователь, — вы избрали совершенно абсурдную линию защиты. Изложим вкратце суть дела, и вы сами убедитесь, если трезво взглянете на вещи, что все говорит против вас. Вы женились на Симоне Жервен, наследнице значительного состояния, в то время как сами имели доход только от игры в теннис, и не хочу вас оскорблять, но…
— Согласен, — сказал Ролан. — Я зарабатываю все меньше и меньше. Ну и что?..
— Не перебивайте меня, прошу вас. В контракте записано, что ваш брак заключен на особых условиях, называемых совместным владением. А это означает, что все принадлежавшее жене отходит вам. И что же происходит? Вашу жену находят мертвой. Она отравилась? Согласно протоколу вскрытия, она приняла около дюжины таблеток, содержащих довольно редкий компонент, что само по себе уже странно. Не оставила записки, как обычно поступают самоубийцы. И еще любопытная деталь — стакан, из которого она пила, тщательно вымыт. Не логично ли сделать вывод, что это не самоубийство, а убийство? В таком случае кто дал ей выпить содержимое стакана? Разумеется, кто-то из очень близких людей. Из тех, кто имел право заботиться о ее здоровье, ухаживать за ней… кого она принимала…
— Клянусь…
— Допустим… Это не вы… Но вот что мы узнали от Марии, служанки покойной. Мадам Жервен, судя по всему, была любовницей Филиппа Осселя, вашего свояка…
