Марджори Эллингем - Загадка Мистери Майл
— Великолепно! — сказал Кэмпион. — Что же это было?
— Сказки для детей, — сказал судья.
— Те, что в синем чемодане? — спросил Кэмпион.
— Марлоу рассказал мне, что вы открывали его, — сказал Лобетт. — Я купил всю серию — на последней странице первого тома был перечень сказок. Я прочел их все, надеясь найти хоть какой-нибудь шифр, но ни я, ни наш знаменитый эксперт ничего не нашли.
Кэмпион уставился на него.
— Боже мой! Это книги, которые мы видели? Я не имел представления, что вы оставили ключ в Мистери Майл!
— Это самое безопасное место. Пока книга находилась среди остальных, найти ее, не зная названия, невозможнее. Если бы у меня обнаружили одну книгу, все стало бы ясно. Вот почему я всегда возил с собой все эти книги.
— Все равно, мы найдем то, что нужно, — сказал Кэмпион. — У меня нюх на это.
Он завел двигатель, и они двинулись вперед. Ночь достигла пика темноты, необычной для летних месяцев. Небо покрылось облаками, воздух был тяжелый, несмотря на прохладу с моря.
Все это, вместе с чувством приближающейся опасности, делало поездку беспокойной и нервной. Казалось, что природа тоже настороже. Птицы и звери тревожились, из-за жары, из леса доносились странные крики — ночные птицы чувствовали приближение грозы…
Путешественники без приключений добрались до Страуда. Кэмпион удивленно посмотрел на Джайлса.
— На дороге нет полиции. Что это — экономия? Или стражи порядка заняты? Жаль, что мои Семь Свистунов не на месте.
Джайлс тяжело дышал.
— Если гроза не начнется, меня разорвет на части, — сказал он. — Эта тяжесть может висеть всю ночь. В такое время мне хочется убить кого-нибудь.
— Вот это мысль! — бодро сказал Кэмпион. — Я думаю, у тебя будет такой шанс. — Машина медленно поднималась по холму. Они проехали погруженную в темноту деревню, парк, с его огромными деревьями, который казался незнакомым и беспокойным.
— Свет! — вдруг воскликнул Джайлс. — Свет в гостиной! Что это значит?
Кэмпион выключил двигатель, и машина, проехав несколько ярдов, остановилась. Он соскользнул на траву и сказал:
— Надо соблюдать осторожность. Я загляну в окно, — и он исчез в темноте. Через некоторое время они услышали совсем рядом его шепот: — Мы попались… Приехали и сунули свои головы, как белка в силок. Посмотрите!
Они последовали за ним через лужайку, подкрались к окну гостиной и приникли к нему.
Комната была ярко освещена. Оттуда, где они стояли, им хорошо была видна картина Ромнея — прекрасная женщина со сладкой глупой улыбкой, а перед картиной в кресле Людовика XVI в неуклюжей позе сидел Барбер. Его большая голова была откинута назад, открывая толстую бычью шею под бородой.
— Кто это? — прошептал судья. Кэмпион объяснил.
— Он что — мертв? — у Джайлса сорвался голос.
— Думаю, что нет, — сказал Кэмпион. — Он дышит. Похоже, что его накачали лекарствами.
Судья Лобетт чуть наклонился, и его тень пересекла поток света. Кэмпион отдернул его назад.
— Пошли сюда, — прошептал он и повел их за угол к кухонному окну. Там тоже горел свет.
Миссис Вайброу сидела за кухонным столом, голова ее лежала на столешнице, руки бессильно свисали вниз.
— Боже мой! Они и с ней тоже что-то сделали! — прошептал Джайлс.
— Хлороформ, — предположил Кэмпион. — Подождите минуту, я обойду дом. Боюсь, мы попали в самый разгар событий. Послушай, Джайлс, я собираюсь вынести тот синий чемодан, если только подниму. Если я не вернусь, Джайлс, не подчиняйся своим природным дурацким инстинктам и не пытайся выбраться отсюда в машине. Используй единственный выход, который неизвестен никому — через туманный туннель. Джордж и Энри получили приказ держать там лодку. Я ведь не знал, в какой момент она может нам понадобиться. Говоря словами бессмертного Кнэпа, «спокойной ночи всем».
Судья схватил его за рукав.
— Тебе нужна книга «Синдбад-мореход и другие рассказы», — сказал он.
Кэмпион не удержался, чтобы не прокомментировать:
— Принимая во внимание сцену в гостиной, это должна была быть «Спящая красавица», — и он бесшумно исчез за углом дома.
Джайлс и судья Лобетт прижались к стене. Молодой человек тяжело дышал, а сердце билось так сильно и громко, что, казалось, могло расшатать фундамент дома.
Лобетт был спокойнее, но это давалось ему большим усилием воли. Сжимая револьвер, он ждал.
Из дома не доносилось ни звука. Проходили минуты. Джайлса трясло от нетерпения, рана на щеке начала пульсировать.
Наконец скрипнула доска в доме и в следующий момент кто-то мягко опустился на землю.
Судья поднял револьвер, но из темноты донесся голос Кэмпиона:
— «Спящая красавица» спокойно спит внутри, а разбойники, видимо, снаружи. Барберу досталось. Там была драка, стулья перевернуты. В доме нет ни души, — он заговорил еще тише. — Я взял книгу. Теперь это наш последний шанс. Итак, в туманный туннель.
Джайлс не двинулся с места.
— Верное самоубийство в такой темноте, — пробормотал он. — Ты не знаешь эти топи, Алберт…
— Я захватил штормовой фонарь из кухни. Мы зажжем его, когда пустимся туда. Бесполезно возвращаться на машине. Они на это и рассчитывают.
Судья Лобетт кивнул в сторону окна.
— А что будет с этими людьми?
— Я не думаю, что им грозит реальная опасность. Если бы с ними хотели что-нибудь сделать, то уже сделали бы. Мы в ловушке и должны выбраться из нее. Небезопасно даже пытаться вернуться в деревню.
Все вокруг них, казалось, перешептывалось. За каждым деревом мог прятаться враг. Их приезда, возможно, ожидали с нетерпением. Когда они ехали по Страуд, огни машины мог видеть любой. Даже сейчас за ними могли следить и наброситься в любую секунду. Датчет и его люди, естественно, были не единственными подручными их таинственного врага.
— Положитесь на дядю Алберта, — сказал Кэмпион. —
Это будет едва ли приятная загородная прогулка. В нашей программе — «Змеи в траве».
Он пошел первым. Продвигались они медленно и напряженно, каждую минуту ожидая нападения из темноты.
Кэмпион постоянно останавливался, чтобы прислушаться, но дом позади был молчалив, как и прежде.
Когда они вошли в лабиринт, он дал фонарь Джайлсу и тот возглавил их маленькую группу. Они нашли проход и спустились в канаву. Жара и духота стали непереносимыми. Было такое ощущение, что на горло им положили горячий компресс. Джайлс обливался потом, Лобетт дышал с трудом. Только Кэмпиону, казалось, все было нипочем. Он шел, не сбавляя скорости.
Канава была сухой и идти стало легче. Наконец они нырнули в туманный тоннель. Это широкое углубление в солончаке когда-то было дном старой реки, а теперь дно высохло и поросло мягкой травой, по которой скользили ноги.
