Найо Марш - Сборник "Убийца, ваш выход!"
— Нет, все дело в том, что этот мерзавец действовал слишком стремительно.
— До сих пор не понимаю, что произошло.
— Предположим, у нас с вами назначено в театре свидание, причем я убил человека, а вы об этом знаете. Я прихожу сюда заранее, поднимаюсь на колосники, делаю на конце веревки петлю, а другой ее конец надежно закрепляю. Потом спускаюсь вниз. Являетесь вы, в сильном возбуждении; говорите, что за вами слежка, однако вам удалось улизнуть от шпиков. Начинаем беседу, и вдруг я говорю, будто слышу чьи-то шаги в коридоре. «Это за нами! — восклицаю я. — Скорее наверх!» Я карабкаюсь по лестнице первый, вы — за мной. Добравшись до верхнего яруса, я жду с петлей наготове. Едва ваша голова показывается над краем настила, я накидываю на нее петлю и сильно дергаю за веревку. Вы разнимаете пальцы на перекладине, хватаетесь за горло, и тут я резко толкаю вас вниз. Вот как это произошло.
— Пресвятая Богородица! — ужаснулся Фокс.
— Убийца заранее приволок метлу наверх, зная, что оставит следы на толстом слое пыли. И пока Хиксон, корчась, болтается в петле, злодей тщательно метет настил. Трупа не видно ни со сцены, ни из зала, его надежно прикрывает парусина, и по меньшей мере до завтрашнего дня никто бутафора не хватится, а за сутки все снова покроется пылью. Кончив дело, негодяй спускается вниз, прихватив метлу, ставит ее в обычное место, потом бежит по переходам в чулан с окном на двор. Томпсон как раз отлучился звонить, это счастливый шанс убийцы, и он его не упускает. Когда Томпсон возвращается, пташка уже улетела.
— Так, — просипел Фокс. — Похоже, вы правы.
— Вот, полюбуйтесь, — Аллейн склонился над трупом. — Голова и плечи — в пыли, ее смахнули с колосников, когда бедняга бился в петле. Экспертиза это подтвердит.
— Итак, убийца — не Сэйнт, и тем более не Хиксон, — подытожил Фокс. — Что лишний раз доказывает правоту вашей теории, сэр.
— Верно.
— Я позвоню в Скотланд-Ярд.
— Да, Фокс, звоните. С особым нетерпением я жду вестей из Кембриджа.
— Понятно, сэр.
— И еще от этого бравого малого — сержанта Уоткинса. Если он сменился, пусть сразу явится ко мне.
— Будет исполнено, сэр.
— Свяжитесь также с Бейли. Бедняга, наверное, уже в постели, однако ничего не поделаешь — придется его поднять. И вновь нужен полицейский врач.
Фокс ушел звонить, а Аллейн побрел назад по каменным переходам к чулану с разбитым окном, зажег там свет, внимательно исследовал пол, стены, подоконник. Затем выбрался во двор, направил фонарик на ворота, залез на них и нашел крошечный лоскуток черной материи.
Вернувшись на сцену, он собрал в конверт немного пыли с пиджака Хиксона, потом вскарабкался по лестнице на верхний ярус колосников, чтобы и там взять пыль для экспертизы. При помощи лупы и фонарика он тщательно осмотрел веревку, уделив особое внимание петле. Затем настала очередь перил и половиц. Он также установил на глазок высоту падения тела. Спустившись вниз, Аллейн отыскал метлу под мостками электрика и с нее тоже собрал пыль. Тем временем в театр прибыли сержант Бейли и полицейский врач.
— Итак, вы уверены, что это убийство? — спросил врач у старшего инспектора после осмотра трупа. — Вам виднее. С медицинской точки зрения смерть наступила от удушья и перелома шейных позвонков. Никаких других следов насилия я не обнаружил, если не считать небольшой ссадины на плече.
— Мог этот синяк возникнуть от удара ногой сверху вниз? — спросил Аллейн.
— Да, мог, — ответил врач, окинув взглядом ведущую на колосники лестницу. — Теперь и мне ваша версия кажется достоверной.
Из фойе возвратился ходивший звонить Фокс.
— Что Уоткинс? Есть от него вести?
— Он ушел домой, но его привезут сюда.
— А Кембридж?
Слуга из Питерхауза дал пространные показания. Наш сотрудник, выезжавший на место, представит вам полный отчет. Фургон из морга уже здесь.
— Труп можно уносить.
Фокс сходил к служебному входу и вернулся с двумя санитарами, Хиксона положили на носилки, когда часы пробили полночь.
— Мне не по себе, как было Гамлету, заколовшему Полония, — признался Аллейн.
— Опять Шекспир! — вздохнул Фокс. — Я предпочитаю более развлекательное чтение.
Зато доктор, подхватив мысль Аллейна, негромко продекламировал:
— «Прощай, вертлявый, глупый хлопотун!» Полагаю, эти слова звучали здесь не раз, — добавил он, точно размышляя вслух.
— Однако при иных обстоятельствах, — уточнил Аллейн.
— А вот и Уоткинс.
Сержант Уоткинс был коренаст, с густой рыжеватой шевелюрой.
— Вы хотели меня видеть, сэр? — настороженно обратился он к Аллейну.
— Доложите, Уоткинс, что вы видели в течение дня.
Ничего примечательного, сэр. Мой подопечный с утра до вечера пробыл дома и на улицу не выходил.
— Вы в этом уверены?
Уоткинс зарделся.
— Я караулил в садике напротив, глаз с парадного не спускал.
— Кто входил и выходил из подъезда?
— Жильцы из других квартир. Интересующий нас субъект изредка выглядывал в окно, таким образом я убеждался, что не упустил его.
— В котором часу он выглядывал в последний раз?
— Без четверти десять, сэр! — приободрился Уоткинс.
— После этого кто-нибудь выходил на улицу?
— Да, сэр, разные люди. Большинство из них я признал — постоянные жильцы.
— А были среди выходивших такие, кого вы видели в первый раз?
— Одна служанка, еще какая-то парочка, а до них — пожилой господин в мягкой шляпе, вечернем костюме, а сверху — что-то вроде пелерины. Он слегка прихрамывал. Консьерж сходил для него за такси, и я слышал, как господин этот назвал водителю адрес: «Театр Плаза». Я потом расспросил консьержа: женщина приходит убираться в одну из квартир, а пожилого джентльмена он не знал, видел только, что спустился тот со второго этажа, должно быть, ужинал у кого-то. Парочка же — из квартиры на первом этаже.
— Это все?
— Нет, сэр. Приходил еще молодой человек в дорогом двубортном костюме, котелке и темно-синем галстуке в полоску. Я слышал, как он назвал лифтеру этаж, на котором живет мой подопечный.
— У него светлые усы и гвоздика в петлице?
— Да, сэр.
— Долго ли он пробыл? резко спросил Аллейн.
— Нет, минут через пять вышел и зашагал к площади. В двадцать два пятнадцать меня сменил сержант Аллисон, он и сейчас на посту.
— Спасибо, Уоткинс.
— Я в чем-то оплошал, сэр?
— Не думаю, что вас можно в этом упрекнуть, но вы приняли убийцу за порядочного человека. Пусть кто-нибудь сменит Аллисона, а его немедленно пришлите сюда.
Уоткинс изменился в лице:
— Если позволите, сэр, я сам подменю Аллисона.
