Эрл Гарднер - Дело беглой медсестры
– В самом деле, – посочувствовал Мейсон.
Она сказала:
– Мой муж ушел, чтобы вступить в вооруженные силы. Я была глупа и поверила в его патриотизм. Конечно, у нас были трения. А у кого из женатых их нет? В нашем случае все усугублялось тем, что Дарвин терпеть не мог мою семью.
– Ну, – согласился Мейсон, – такое не в диковинку. Конечно, винить только мужчин нельзя, но…
Он не закончил мысли. Она сказала:
– В нашем случае винить можно Дарвина, потому что он познакомился с моей семьей до нашей женитьбы и сказал, что все они замечательные. Потом они с Уинетом задумали это.
– Мне очень интересно чисто с юридической точки зрения, – сказал Мейсон.
– Могу больше рассказать об этом. Знаю, худого не будет. Я не хотела вдаваться в подробности, но все в конце концов улаживается, и я думаю, не будет ничего страшного, если все вам расскажу. Вижу, вы все еще считаете, что я недооценила мои юридические права. Но вернее будет, что вы недооценили дьявольской изобретательности моего мужа и его адвоката.
Мейсон внимательно слушал. Помолчав, она продолжила:
– Пять лет назад муж заявил, что его друг Уинет хочет финансировать ресторанный бизнес и что у него в Денвере имеется солидная недвижимость, которую можно использовать под рестораны.
Глаза Мейсона выражали искреннюю заинтересованность, но он продолжал молчать.
– Дарвин сказал мне, что это прекрасная возможность. Он предложил мне, чтобы его адвокат составил заявление моему адвокату! В то время мне еще не приходило в голову заиметь своего адвоката. Я, естественно, полагала, что наши с мужем интересы совпадают.
Мейсон опять кивнул.
– Итак, мы составили заявление. Теперь я понимаю, что это было самое невероятное соглашение. Соглашение такого рода, что вряд ли его могли когда-либо составить, если муж не спланировал все преднамеренно.
– Какое соглашение? – спросил Мейсон. – В общих чертах, пожалуйста.
– Пол Уинет сдавал нам внаем пять участков под рестораны. То есть согласился содержать там рестораны, а мы должны были управлять ими на условиях аренды. Было ясно, что оборотные средства будут у мистера Уинета и нам придется каждый пенни на расходы по ресторанам брать из этих средств, а затем мы будем обязаны, в свою очередь, буквально каждый пенни огромного дохода посылать мистеру Уинету в Иллинойс.
Мейсон слегка поднял брови.
– На этот случай мистер Уинет приказал своим бухгалтерам учитывать все поступления и вычитать необходимые расходы. Чистую прибыль предполагалось делить на четыре части. Мистеру Уинету доставалось две четвертых, нам с мужем – по одной. Условия аренды были таковы, что доли арендаторов не могли быть перераспределены ни добровольно, ни принудительно. Вы понимаете, мистер Мейсон, ловушка скрывалась в том, что не могло быть принудительной передачи имущества.
– Да, – сказал Мейсон, – но таков закон во многих штатах.
– Это означало, что если мы обанкротимся или суд приговорит нас к штрафу или наложит арест на имущество, то аренда становится недействительной, равно как какое-либо имущество. Наши имущественные интересы в аренде будут замешаны в судебном процессе или подчинены определению суда, и Уинет имеет возможность и право объявить аренду аннулированной и забрать весь ресторанный бизнес, созданный нами, в свои руки.
– И что тогда? – спросил Мейсон.
– Тогда, – пояснила она, – муж поймал меня на удочку, вынудив подписать соглашение со множеством условий, среди которых то, что я буду управлять ресторанами в его отсутствие и посылать вырученные деньги Уинету.
– А как насчет жалованья? – спросил Мейсон. – Разве стороны не получали жалованья?
– Нет. По условиям соглашения полное вознаграждение должно быть получено от мистера Уинета. Конечно, я рассказываю в общих чертах. Это длинное соглашение и, как до меня только, к сожалению, дошло, очень и очень умело составленное.
– Да, начинаю понимать ваше положение, – посочувствовал Мейсон. – А затем ваш муж исчез?
– Муж обманул меня. Он служил в вооруженных силах. Срок службы истек, и я ждала его возвращения. Но он не пришел домой и не давал о себе знать. А потом ко мне пришел адвокат мужа и сказал, что он требует развода и раздела имущества. Откровенное воровство.
– Адвокат поддерживал связь с вашим мужем?
– О да, – сказала она. – Спросите у мистера Хореаса Л. Рэдфилда.
– И вы не можете развестись без…
– О, я могу получить развод, – сказала она, – но какая мне от этого польза? Я хочу получить что-то за проделанную работу. Понимаете, мистер Мейсон, я угробила больше четырех лет жизни, работая день и ночь до изнеможения на эти рестораны, взвалив на себя всю ответственность управления, превращая их в доходное предприятие. И каждый раз, когда я получала доллар, муж также получал доллар. Я была без какой-либо помощи, волновалась, придумывала меню, писала объявления, работала до ночи и…
– Но зачем вы это делали? – спросил Мейсон. – Почему не отказались и не стали жить как прежде?
– Потому что я не могу себе этого позволить. Я делаю деньги. Хорошие деньги. Я делаю настолько хорошие деньги, что не могу бросить свой бизнес. Но дело в том, что муж в это время блаженствует на каком-то тропическом острове с какой-нибудь красоткой, исполняющей каждое его желание, и насмехается надо мной. Каждый раз, когда я зарабатываю доллар, он также, ничего не делая, получает доллар. Мой адвокат говорит, что по законам этого штата я не смогу добиться юридического решения о выплатах алиментов в судебном процессе против мужа до тех пор, пока я лично не вызову его повесткой. Мой адвокат хочет, чтобы повестка была послана в пределах территориальных границ этого штата, и требует акт о распоряжении имуществом.
– А потом? – спросил Мейсон.
– Потом я смогу получить развод и воспользоваться актом о распоряжении имуществом, чтобы заключить новое соглашение с мистером Уинетом.
– А мистер Уинет хочет заключить соглашение с вами?
– О, я думаю, что да. Я заработала ему много денег. У меня, кажется, есть талант зарабатывать для всех деньги.
– Включая себя.
– Да, включая себя. Я считаю, что в отношении заработков мне с соглашением повезло. Раздражает только то, что Дарвин фактически заставил меня на него работать. Для него это великолепное соглашение.
– А он общался с вами?
– Только через адвоката. Он не прислал ни записки, ни дешевой открытки. Я на него работаю не покладая рук, а он бездельничает и ухмыляется. Поистине самая большая подлость, с которой я когда-либо сталкивалась.
– Не надо расстраиваться, – сказал Мейсон.
– Нет, меня это очень расстраивает, мистер Мейсон. Боюсь, что всего не знаю. Наконец я пришла к выводу, что тиски закона сжимают меня все сильней и сильней, чтобы я сдалась.
