Дороти Сэйерс - Найти мертвеца
Поблагодарив мистера Гудриша, Уимси принял его радушное приглашение к чаю. Он ушел, наполненный сдобными булочками и сливками, в шесть часов, как раз в самое подходящее время, чтобы нанести визит в место стоянки туристов, чтобы там завершить тему мистера Мартина. В этом месте земля граничила с плоским широким пространством необработанного торфа, за которым тянулся пояс крупных камней и голышей, спускающийся к самой кромке моря. Прибой был на четверть своей полноты и отлогий берег, по мере приближения к воде постепенно становился менее крутым; по-видимому, во время отлива вода не покрывала здесь полоску песка.
На траве все еще были различимы следы покрышек «Моргана», там же виднелись большие пятна вытекшего машинного масла — они остались на том месте, где парковалась машина. Поблизости находились ямки от колышков, на которые была натянута небольшая круглая палатка. Рядом осталось пепелище от костра — в нем валялась скомканная засаленная газета, которую обычно используют для того, чтобы очистить от сажи котелок. Уимси неохотно развернул противного вида листки и посмотрел заголовок. «Морнинг Пост» за вторник — ничего чрезвычайно волнующего в этом не было. Тщательные поиски среди пепла костра не выявили кусков испачканной кровью одежды — не было даже пуговиц от нее, не было также и полуобгоревшего клочка бумаги, который возможно, содержал бы в себе хоть какой-нибудь намек на настоящее имя мистера Мартина и его адрес. Единственный хоть чем-то примечательной вещью оказался обрывок тоненькой веревки примерно трех дюймов длины, очень сильно почерневший от огня. За неимением лучшего Уимси спрятал ее в карман и продолжил поиски. Мистер Мартин, в общем-то, оказался аккуратным туристом, ибо не Доставил после себя обычного отвратительного мусора. Тем не менее, с правой стороны места его стоянки виднелась поломанная низкая изгородь с колючей проволокой, некогда окружавшая разрушенные остатки коттеджа Хинкса. Немного покопавшись возле основания этой изгороди, Уимси обнаружил омерзительного вида тайник, содержавший в себе огромное количество старых консервных банок и бутылок, некоторые из них были совсем недавние, а некоторые были брошены туда предыдущими туристами; остатки недоеденного хлеба, кости барашка, старый походный кухонный котелок с дыркой в днище, половина галстука, лезвие безопасной бритвы (достаточно старое, чтобы порезать себе палец) и дохлая чайка. Утомительное и малоприятное ползание на четвереньках вокруг этого безобразия вознаградило нашего сыщика огромным количеством горелых спичек, шестью пустыми спичечными коробками иностранного производства, остатками курительного табака из нескольких трубок, тремя зернышками овса, разорванным шнуром от ботинок (коричневого цвета), стебельками примерно от фунта клубники, шестью сливовыми косточками, сломанной кнопкой, пятнадцатью пивными пробками и приспособлениями, закрывающими другие пивные бутылки.
Усталый и вспотевший, лорд Питер собрал всю добычу вместе и расправил свои сведенные конечности. Ветер, по-прежнему дувший со стороны моря, был приятен для его влажного тела, однако это не могло сильно поддержать силы нашего изыскателя. Небо покрылось облаками, но ветер еще держался. Уимси чувствовал, что вероятность дождя не очень велика, и радовался этому, поскольку дождь ему был совершенно не нужен. Смутные предположения формировались в его мозгу, и ему захотелось на следующий день прогуляться сюда с Гарриэт Вэйн. В данный момент он не мог сделать большего. Ему бы вернуться, переодеться, поесть и прийти в норму.
Он отправился обратно в Уилверкомб.
После горячего душа, надев накрахмаленную рубашку и смокинг, он почувствовал себя несравненно лучше и позвонил в «Респлендент», чтобы попросить Гарриэт пообедать с ним.
— Извините, но боюсь, что не смогу. Я обедаю с миссис Велдон и ее сыном.
— Ее сыном?
— Да, он только что приехал. Почему бы вам не заглянуть сюда после обеда и не представиться?
— Хорошо. Какой вид болвана он из себя представляет?
— О, да, он здесь и ему очень хотелось бы познакомиться с вами.
— О, понятно. Мы подслушиваем. Сдается мне — лучше приехать и взглянуть на этого зануду. Он красив?
— Да, очень! Приезжайте сюда примерно к 8.45.
— Ладно. Вы лучше скажите ему, что мы помолвлены, тогда мне не придется убивать его.
— Убивать? Восхитительно!
— Вы выйдете за меня замуж?
— Конечно, нет. Будем ждать вас к 8.45.
— Хорошо.
Уимси в задумчивости доедал свой обед. Значит появился сын? Тот самый, который был в разладе со своей матерью. Что он здесь делал? Внезапно начал сочувствовать ей? Или она послала за ним и заставила его приехать под финансовым или еще каким-нибудь давлением? Был ли он, возможно, новым фактором в этом деле? Он являлся единственным сыном у своей матери, а она была богатой вдовой. И наконец, здесь находился человек, для которого устранение Поля Алексиса могло оказаться удачей. Несомненно, этого человека надо исследовать.
После обеда Уимси приехал в «Респлендент» и обнаружил всю компанию, ожидавшую его в холле. Миссис Велдон, одетая в гладкое скромное черное полувечернее платье, выглядевшая в нем на свой возраст, довольно экспансивно поприветствовала его:
— Мой дорогой лорд Питер! Я так рада вас видеть! Могу я представить вам своего сына Генри? Я написала ему и попросила приехать и помочь нам в это совершенно ужасное время, и он оказался в высшей степени любезен, отложил свои дела и приехал ко мне. Это так мило с твоей стороны, дорогой Генри. Я как раз рассказываю Генри, как добра ко мне мисс Вэйн, и как много вы с ней работаете, чтобы обелить память несчастного Поля.
Гарриэт явно находилась в озорном настроении. На самом деле Генри был некрасив, хотя и оказался хорошим здоровым представителем своего типа. В нем было около 5 футов 11 дюймов роста — крепко сложенный, видимо, очень сильный мужчина с кирпично-красным в любую погоду лицом. Вечерний костюм не шел ему из-за его широких плеч и слишком коротких ног, что делало его фигуру непропорциональной в верхней части; наверное, он лучше смотрелся бы в простом деревенском твидовом костюме и крагах. Его волосы, довольно жесткие, тусклые были мышиного цвета и наводили на мысль о том, что волосы его матери некогда выглядели так же и были знакомы с перекисью водорода; и правда, он был удивительно похож на мать, такой же низкий узкий лоб и такой же длинный упрямый подбородок, хотя у его матери это говорило слабости, капризном упрямстве, у сына — о несговорчивости и неуправляемой настойчивости. Глядя на него, Уимси чувствовал, что Генри едва ли был тем мужчиной, который мог бы любезно принять Поля Алексиса в свои отчимы; вряд ли он с благосклонностью отнесся бы к такому роману любой женщины, уже неспособной по возрасту иметь детей. Уимси, окинув его глазом умудренного опыта человека, сразу определил в нем джентльмена-фермера, который был не в полной мере джентльменом и недостаточно фермером.
