Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)
– Признаться, что мы лгали полиции?!
– Ну разумеется. Почему бы и нет? Вы ведь не совершили ничего противозаконного, так что вам не грозит за это никакое наказание. Я бы вообще, сэр, никогда не советовал лгать людям, которые не обладают достаточно острым умом, чтобы прочувствовать момент, когда надо сознаться, и уж коль скоро этот час пробил, сделать это своевременно и достойно. Что же касается встречи сегодня вечером, то…
– Это можно обсудить попозже. Я вам позвоню.
Бафф повесил трубку. Вульф аккуратно положил на рычаг свою, отодвинул в сторону телефон, издал из самых глубин своего нутра, прямо оттуда, где между брюками и жилетом виднелась желтая полоса рубашки, тяжелый вздох, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
– Надеюсь, вы понимаете, – сказал я, – что к нам теперь непременно наведаются гости.
– Ничего не поделаешь… – пробурчал он.
Поскольку номера телефонов «ЛБА» и «Черчилля» все равно уже были у меня в голове, я ограничился тем, что нацарапал в записной книжке телефоны журнала «Часы» и офисов Хансена и Хири. Покончив с этим, я отправился на кухню, где Фриц замачивал в кислом молоке с травами и специями баранье сердце, и, спросив разрешения воспользоваться его телефоном, приступил к делу. Четверо – Уилок, Янгер, Хири и Бафф – уже были оповещены, и я собирался напомнить им об этом несколько позже. Роллинс предположительно тоже получил приглашение, но это требовало проверки. Я без особых усилий поймал одним звонком сразу двоих, О’Гарро и Ассу, зато на остальных пришлось потратить чертову прорву времени. Четыре звонка, сделанные на протяжении сорока минут в номер 18–14 гостиницы «Черчилль», где обитала Гертруда Фрейзи, так и остались без ответа. Не удалось мне – я сделал три попытки – поймать и Рудольфа Хансена; правда, он в конце концов перезвонил сам и, как водится, потребовал к телефону Вульфа. Я терпеливо разъяснил, что это невозможно, и, хотя Хансен отказался принять приглашение на встречу, я понимал, что он все равно никуда не денется. Поймал я и Гарольда Роллинса, который одной короткой фразой свысока сообщил мне, что будет, и сразу же повесил трубку.
Твердым орешком оказалась Сьюзен Тешер. Сначала в «Часах» мне сказали, что она на совещании. Потом «Часы» сообщили, что ее в тот день вообще на работе не было. Я попросил к телефону мистера Кнудсена, высокого и костлявого, но он куда-то вышел. Тогда я попросил мистера Шульца, тоже высокого, но плотного, но тот оказался занят. После этого мне ничего не оставалось, как потребовать высокого и тощего мистера Хиббарда, того, что из юридического отдела, и будь я проклят, если я его в конце концов не заполучил. Я сообщил ему о встрече, перечислил, кто там будет, и сказал, что если мисс Тешер не придет, то завтра она может оказаться перед fait accompli. Я твердо знал, что всякий мало-мальски уважающий себя юрист сразу же смекнет, что нельзя просто так отмахнуться от парня, который имеет в своем лексиконе словечки вроде «fait accompli».
Когда я уже снова принялся набирать номер «Черчилля», намереваясь нанести еще один удар по мисс Фрейзи, в дверь позвонили. Я вышел в прихожую, глянул в глазок, потом открыл дверь в кабинет. Вульф, судя по всему, за все это время так и не двинул ни единым мускулом.
Я объявил:
– Стеббинс.
Он открыл глаза:
– Это все-таки лучше, чем Кремер. Давай его сюда.
Я вышел, сняв с двери цепочку, распахнул ее настежь и гостеприимно проворковал:
– Привет. А мы уже вас заждались…
– Хм… Еще бы! – Стеббинс шагнул прямо на меня, так и опалив яростью, прошел мимо вешалки и, на ходу снимая шляпу, устремился в кабинет. К тому времени, когда я, позаботившись о входной двери, присоединился к ним, он уже стоял перед столом Вульфа и говорил:
– …копия ответов на стихотворные загадки, которую Гудвин снял в среду. Где она?
Если вы хотите узнать Пэрли Стеббинса с самой плохой стороны, вам надо понаблюдать за ним, когда он разговаривает с Ниро Вульфом. Сержант прекрасно знает, что факты – а их более чем достаточно – неопровержимо свидетельствуют, что один Вульф стоит больше, чем он и Кремер, вместе взятые, а факты, учитывая его профессию и опыт, – это единственное, что имеет для Стеббинса значение, но он просто никак не может и не хочет в это поверить. В результате он разговаривает с Вульфом чересчур громко и слишком быстро. Хотя мне случалось видеть, как Пэрли общается с людьми разного ранга и разного положения, и я знаю, как он может работать головой и языком, и должен сказать, что он вполне толковый парень. Каждый визит к Вульфу был для него настоящей пыткой, и поэтому он, вместо того чтобы прислать взамен себя какую-нибудь шестерку, всегда являлся собственной персоной.
– Присядьте, пожалуйста, мистер Стеббинс, – буркнул ему Вульф, – вы ведь знаете, что я не люблю напрягать шею.
Это был как раз тот самый случай. Пэрли умирал от желания ответить «Плевать я хотел на вашу шею» и даже уже открыл рот, но тут же закрыл его и силой усадил себя в желтое кресло. В красное он не садился никогда.
Вульф посмотрел в мою сторону:
– Арчи, расскажи ему, как ты снял эту копию.
Я повиновался:
– В среду я ходил с Баффом, О’Гарро и Хири в банк. Они взяли хранившийся там мини-сейф и открыли его. Я вскрыл два конверта, один со стихами-загадками, а другой с ответами, и переписал все это на четыре странички из своей записной книжки. Оригиналы были положены обратно в конверты, конверты снова помещены в сейф, а тот опять сдан на хранение в банк. Я сразу вернулся с бумагами домой и тут же положил их в наш собственный сейф, где они находились до настоящего момента и находятся поныне.
– Покажите мне их, – проскрежетал Стеббинс.
Ему ответил Вульф:
– Нет, сэр. Это все равно ничего вам не даст, если вы не сможете взять записи и внимательно их рассмотреть, а уж если они попадут к вам в руки, вы их потом ни за что не выпустите. Но это все равно не имело бы никакого смысла. С тех пор как мистер Бафф решил вам все рассказать, мы знали, что вы придете, и случись что-нибудь с этими записями, мистер Гудвин без труда мог бы изготовить дубликат и спокойно положить его в сейф. Так что нет. Мы заверяем вас, что бумаги на месте.
– Они находились там все время с тех пор, как Гудвин положил их туда в среду?
– Да. Постоянно.
– Вы ни разу их оттуда не вынимали?
– Нет.
Пэрли повернул свое большое обветренное лицо ко мне.
– А вы?
– He-а! А вообще-то постойте, конечно, вынимал. Всего час назад. Мистер Вульф разговаривал по телефону с Баффом, и тот спросил его, где наш экземпляр, тогда мистер Вульф и велел мне проверить. Я вынул бумаги, посмотрел и положил назад. Это был единственный раз, когда я вынимал их, за все время с тех пор, как положил.
