Адриан Дойл - Загадка рубина «Аббас»
— Вы ужасный хвастун, мистер Холмс.
— Вообще-то говорят, что хвастовство не входит в мои привычки. А теперь нам с доктором Уотсоном придется поспешить в Нонпарель-клуб… Бог мой, леди Довертон, боюсь, вы сломали свой веер… и мне остается лишь принести извинения за наше вторжение и пожелать вам спокойной ночи.
Мы уже доехали до Оксфорд-стрит, когда Холмс, до сих пор хранивший полное молчание и сидевший свесив голову на грудь, внезапно подскочил и, сдвинув верх двуколки, закричал вознице, чтобы тот немедленно возвращался назад.
— Какой же я дурак! — воскликнул Холмс, хлопая себя ладонью по лбу, пока экипаж разворачивался. — Какая колоссальная ошибка!
— Но в чем она…
— Уотсон, если вы когда-нибудь заметите во мне вспышку самодовольства, не откажите в любезности, шепните мне на ухо одно только слово — «камелии»!
Через несколько минут мы вновь очутились перед портиком особняка сэра Джона Довертона.
— Нет нужды беспокоить хозяев, — пробормотал Холмс. — Догадываюсь, что вот эта калиточка служит входом для поставщиков…
Мой друг быстро зашагал по тропинке, ведущей вдоль стены дома, и вскоре мы очутились под окном, которое, как я догадался, вело в тот самый коридор. Затем, бросившись на колени, Холмс принялся голыми руками разгребать снег. Через несколько мгновений Холмс выпрямился, и я увидел, что он откопал большой темный комок.
— Рискнем зажечь спичку, Уотсон, — с усмешкой произнес он.
Я выполнил его просьбу, и на черном участке земли, усилиями Холмса освобожденном от снежного покрова, мы увидели пучок красно-коричневых замерзших цветов.
— Камелии! — воскликнул я. — Мой дорогой друг, что все это значит?!
Холмс поднялся на ноги, и лицо его стало необычайно суровым.
— Это подлость, Уотсон! — сказал он. — Умная, рассчитанная подлость!
Подняв один из мертвых цветков, Холмс некоторое время молча размышлял над темными увядшими лепестками, лежащими на его ладони:
— Эндрю Джолиффу здорово повезло, что он успел добраться до Бейкер-стрит прежде, чем инспектор Грегсон добрался до него самого, — задумчиво заметил Холмс.
— Я, пожалуй, зайду в этот дом? — спросил я.
— Уотсон, как всегда, — человек действия, — насмешливо произнес он. — Нет, мой дорогой друг, я думаю, нам лучше тихонько вернуться к нашему экипажу и отправиться в окрестности Сент-Джеймса.
Из-за событий этого вечера я совершенно потерял представление о времени; и когда мы, проехав по Пиккадилли к Сент-Джеймс-стрит, остановились перед дверьми элегантного, ярко освещенного особняка, я, увидев часы над Палас-Ярдом и обнаружив, что уже почти полночь, был здорово потрясен.
— Когда из соседних клубов все отправляются на покой, члены Нонпарель-клуба только собираются, — заметил Холмс, дергая шнур звонка.
Нацарапав несколько слов на своей визитной карточке, Холмс вручил ее слуге, и тот проводил нас в холл. Когда же мы стали подниматься следом за лакеем по мраморной лестнице на верхний этаж, я обратил внимание на величественные, роскошно обставленные помещения, где люди в вечерних костюмах либо сидели, читая газеты, либо толпились вокруг карточных столов красного дерева.
Наш провожатый постучал в одну из дверей, и мгновением позже мы очутились в небольшой, уютно обставленной комнате, увешанной спортивными дипломами и насквозь пропахшей сигарным дымом. Высокий человек, немножко похожий на солдата, с коротко подстриженными усами и густыми каштановыми волосами, сидевший, развалясь в кресле перед камином, не проявил ни малейшего желания встать при нашем появлении, но, вертя в пальцах визитную карточку Холмса, холодно оглядел нас голубыми глазами, сильно напомнившими мне глаза леди Довертон.
— Вы выбрали странное время для визита, джентльмены, — сказал он с заметной враждебностью в голосе. — Уже чертовски поздно.
— И становится все позже, — согласился мой друг. — Нет, капитан Мастерман, в стуле нет необходимости. Я предпочитаю стоять.
— Ну и стойте. Что вам нужно?
— Рубин «Аббас», — вежливо ответил Шерлок Холмс.
Я вздрогнул и изо всех сил сжал трость. В глубоком молчании капитан Мастерман, утонувший в глубоком кресле, таращился на Холмса. Затем, откинув голову, он искренне расхохотался.
— Дорогой сэр, вы должны извинить меня! — воскликнул он наконец, всем своим видом выражая насмешку. — Но ваше требование несколько чрезмерно. Среди членов Нонпарель-клуба нет прислуги. Вам следует поискать Джолиффа где-нибудь в другом месте.
— Я уже разговаривал с Джолиффом.
— А, понимаю, — язвительно откликнулся капитан. — Вы взялись представлять интересы этого дворецкого?
— Нет, я представляю интересы правосудия, — сурово произнес Холмс.
— Бог мой, как внушительно звучит! Но, мистер Холмс, ваша странная претензия высказана в такой форме, что вам просто повезло, что я не имею свидетелей нашего разговора, иначе вам пришлось бы плохо, поскольку я непременно обратился бы в суд. Вас, пожалуй, охладил бы штраф в пять тысяч гиней за клевету, а? Дверь позади вас, сэр.
Холмс неторопливо подошел к камину и, достав из кармана свои часы, сверил их с часами на каминной полке.
— Сейчас пять минут первого, — заметил он. — У вас есть время до девяти утра, чтобы привезти рубин ко мне на Бейкер-стрит.
Мастерман вскочил.
— А ну-ка, черт вас возьми… — прорычал он.
— Я бы на вашем месте не стал этого делать, в самом деле не стал бы. Но, чтобы вы могли понять, что я не блефую, я сообщу вам несколько основных пунктов моих размышлений. Вы знали прежнюю репутацию Джолиффа, и вы пристроили его в дом сэра Джона с расчетом использовать Джолиффа в будущем.
— Докажите, вы, проклятый сплетник!
А позже вам понадобились деньги, — невозмутимо продолжал Холмс, — и очень много денег, если исходить из стоимости рубина «Аббас». Не сомневаюсь, что изучение ваших карточных долгов могло бы выявить солидную цифру… Затем вы составили — замечу попутно, мне очень жаль, что вы втянули в это дело свою сестру, — план, столь же хитроумный по замыслу, сколь и безжалостный по исполнению. С помощью леди Довертон вы точно узнали, как выглядит ларец, в котором хранится камень, и заказали копию ларчика. Труднее было узнать, когда сэру Джону вздумается достать рубин из сейфа, поскольку он делал это крайне редко. Но ожидаемый обед, куда вы были приглашены, дал вам возможность найти очень простое решение. Вполне полагаясь на чистосердечную поддержку присутствующих дам, вы могли попросить вашего шурина принести драгоценность. Но как заставить сэра Джона и гостей выйти из комнаты, оставив при этом рубин? Боюсь, что здесь мы видим следы действия женского ума. Нельзя было найти путь более верный, нежели использование любви сэра Джона к его красным камелиям. И это подействовало именно так, как вы и предполагали.
