Рекс Стаут - Бокал шампанского
— Рада видеть вас, мистер Гудвин.
До Хакетта ей, конечно, было далеко, но в общем она вполне сносно справилась с задачей. Ведь сегодня моя персона была ей навязана. Бледно-серые глаза, посаженные так глубоко, что брови были изломаны под острым углом, не загорелись гостеприимством, хотя сомнительно, чтобы они вообще когда-либо загорались. Угловатость была характерна не только для бровей. Тот, кто ее запроектировал, явно отдавал предпочтение углам перед овалами и не пропускал ради этого ни единой возможности, а прожитые годы (миссис Робильотти было уже под шестьдесят) улучшили положение. Ее возраст был прикрыт по самый подбородок бледно-серым, как ее глаза, платьем с высоким воротником, скрывавшим сморщенную шею. Во время ведения дела о похищенных драгоценностях мне дважды довелось видеть открытой шею миссис Робильотти, когда она была в вечернем туалете, и это не доставило мне ни малейшего удовольствия.
Меня представили присутствующим и предложили шампань-коктейль. Первый же глоток этого снадобья подсказал мне, что тут что-то не так, и я подгреб поближе к бару, желая выяснить, что именно. Сесиль Грантэм, сын от первого брака, который готовил коктейли, совершал нечто большее, чем простое убийство. Пряча бокал ниже стойки бара, он клал в него полкуска сахара, кусочек померанца, лимонную корку, добавлял горькую настойку, разбавлял до половины содовой водой, ставил на стойку и доливал шампанским. Портить хорошее шампанское сахаром, горькой настойкой и коркой лимона само по себе является преступлением, но содовая еще более усугубляла вину преступника. Мотив был очевиден — понизить крепость напитка, чтобы обезопасить почетных гостей. Я стиснул зубы и решил не спускать глаз с Сесиля, желая проследить, делает ли он такую же мерзкую смесь и себе, но тут появился еще один гость, и мне пришлось пройти церемонию представления. Гость оказался последним — двенадцатым.
К тому времени, как хозяйка повела собравшихся под арку и по широкой мраморной лестнице в столовую, расположенную этажом выше, я рассортировал их всех, прикрепив к каждому лицу его имя. Конечно, я уже встречался с мистером Робильотти и близнецами Сесилем и Цецилией. У Поля Шустера был острый нос и суетливые темные глаза. У Биверли Кента длинное узкое лицо и огромные уши. Эдвин Лэдлоу был небольшого роста и, видимо, никогда не причесывался, а если и причесывался, значит, шевелюра отказывалась ему подчиняться.
Я пришел к решению обращаться с девицами так, словно я их старший, любящий брат, который привык подшучивать над своими сестричками, — конечно, тактично и благовоспитанно. Их реакция на это была вполне удовлетворительной. Элен Ярмис, высокая и стройная, с большими карими глазами и крупным ртом, который был бы куда привлекательней, если бы углы рта загибались кверху, держалась с достоинством, умея это делать. Если бы мне пришлось решать свою судьбу, я лично остановил бы выбор на Этель Варр. Она была не из тех, на кого оборачиваешься на улице, но несла свою головку с изяществом, и на ее лицо можно было смотреть не отрываясь, потому что оно все время менялось при любом ее движении и в зависимости от перемены освещения.
Фэйт Ашер я бы выбрал не в качестве подруги жизни, а как сестру, потому что, видимо, она больше других нуждалась в брате. Она была красивее остальных, с маленьким нежным личиком и зелеными крапинками на зрачках, а ее фигурка, очень изящная, была отлично вылеплена, но она изо всех сил старалась умалить свои преимущества, сутуля плечи и так напрягая мышцы лица, что со временем оно неизбежно должно было покрыться морщинами. Заботливый братец мог бы сделать из нее чудо, но за ужином у меня не было возможности приняться за это, так как она сидела по другую сторону стола и слева от нее был Биверли Кент, а справа Сесиль Грантэм.
От меня по левую руку сидела Роза Тэттл, которая ничем не проявляла нужды в брате. Большие глаза голубели на круглом лице, каштановые волосы были зачесаны конским хвостом, и у нее было столько округлостей, что она могла бы поделиться ими с миссис Робильотти без всякого ущерба для себя. Она была весела от природы, и для того, чтобы лишить ее этого качества, одного внебрачного ребенка было явно недостаточно. И впрямь, как я вскоре выяснил, этого не смогли сделать даже двое. Подцепив на вилку кусочек омара, она обернулась ко мне и спросила:
— Гудвин? Ведь вас так зовут?
— Совершенно верно.
— Я удивилась, потому что мне сказали, что я буду сидеть между мистером Эдвином Лэдлоу и мистером Остином Бэйном, а теперь оказывается, что вы Гудвин. На днях я рассказала своей приятельнице, что приглашена на этот ужин, и она сказала, что здесь должны быть также и отцы-одиночки, а вы переменили фамилию, по-видимому, успели жениться и взять себе фамилию жены?
«Помни о необходимости соблюдать такт», — сдержался я и ответил:
— Я не женат, но, насколько мне известно, не являюсь отцом. Мистер Бэйн заболел и попросил меня заменить его. Ему не повезло, в отличие от меня.
Она проглотила кусок омара — ела она тоже весело, — затем вновь обернулась ко мне.
— Я еще сказала своей приятельнице, что если все светские мужчины будут похожи на тех, которые были здесь в прошлый раз, мы пропадем с тоски, но, кажется, сегодня они иные. Вы, во всяком случае. Я обратила внимание, как вы рассмешили Элен. Элен Ярмис. Пожалуй, я никогда прежде не видела, чтобы она смеялась. Если не возражаете, я расскажу о вас моей приятельнице.
— Буду вам признателен. — Пауза, еще кусочек омара. — Но мне не хочется, чтобы вы заблуждались. Я не принадлежу к светским молодым людям. Я человек трудящийся.
— Вот как! — наклонила она голову. — Тогда все ясно. Чем же вы занимаетесь?
«Будь осмотрителен, — твердил я самому себе. — Мисс Тэттл не должна думать, что миссис Робильотти призвала на помощь детектива, чтобы следить за гостями».
— Можете назвать мою работу поисками неприятностей. Я служу у одного человека, по имени Ниро Вулф. Возможно, вы слышали о нем.
— Кажется, да… — Проглотив очередную порцию омара, она положила вилку. — Да, пожалуй… Вспоминай про какое-то убийство… Он сыщик?
— Совершенно верно. Я служу у него. Но я…
— Вы тоже сыщик?
— Только когда работаю, не сегодня. Сейчас я развлекаюсь и хотел бы…
Хакетт с двумя ассистентками убирал со стола блюда с остатками омаров, но не это меня остановило. Меня прервал мистер Роберт Робильотти, сидевший по другую сторону стола между Цецилией Грантэм и Элен Ярмис. Он призвал к общему вниманию. Однако, когда наступила тишина, послышался вдруг голос миссис Робильотти:
— Опять про блоху, Робби?
Он улыбнулся жене. Во время поисков драгоценностей он не расположил меня к себе, улыбался он или нет. Но попытаюсь быть справедливым, я знаю, что не существует законов против выщипанных бровей, тоненьких усиков и длинных наманикюренных ногтей, а мое подозрение, что он носит корсет, оставалось всего-навсего подозрением; я охотно соглашусь, что он женился на миссис Грантэм ради ее денег, но ни один человек не женится без причины, а в отношении миссис Грантэм просто невозможно найти иную причину; допускаю также, что он таил в себе какие-то добродетели, которых я не приметил. Однако, будь мое имя Роберт и женись я по каким-либо причинам на женщине на пятнадцать лет старше себя, пусть хоть на ангеле, я бы не разрешил ей называть себя на людях «Робби».
