Жорж Сименон - Беглый
Ж. П. Г, долго созерцал мутный напиток, потом пригубил, сделал жест, как бы означавший: «Тем лучше!»
— и несколькими глотками осушил стакан.
— Официант! Еще раз перно.
На этом он не остановится. Он теперь много чего наделает! Не глядя по сторонам — так легче сдерживаться, Ж. П. Г, пытался сосредоточиться на одном предмете.
Но мысли его ускользали через широко распахнутую дверь на залитый солнцем плац, неслись под аркадами Дворцовой улицы на мощенный розовыми плитками двор лицея, в столовую дома на авеню Колиньи, к «Беседке» на набережной Майль.
Игроки в белот не спеша пили, курили, тасовали карты, обменивались белыми жетонами.
Ж. П. Г, не выдержал. Швырнул деньги на столик, вышел или, скорее, выбежал из кафе и наискось пересек площадь, лишь бы не поддаться искушению все-таки пройти под аркадами.
Он добрался до дома одним броском, пройдя через городской сад, где поливалки распыляли над лужайками воду. Ключ у него был с собой. Он повернул его в замке, открыл дверь и несколько секунд постоял в коридоре с дрожью в коленях, как пловец, который очень боится, что ему не доплыть до берега.
— Это ты? — донесся голос сверху.
Время в самом деле для него непривычное. Никогда Ж. П. Г, не бывал дома в девять утра.
— Я.
В гостиную он не вошел. Заглянул сначала в кухню, где на плите стояла кастрюля с молоком, оттуда прошел в садик и увидел дочку — она чистила курятник.
— Ты? — тоже удивилась она.
Ж. П. Г, не мог говорить. Тревога его росла. Ему необходимо было что-то делать, где-нибудь приткнуться.
Однако в такой час места для него дома не предусматривалось. В столовой стулья были водружены на стол, а сам стол задвинут в угол — начиналась уборка.
Из открытого окна на втором этаже выглянула г-жа Гийом:
— У тебя нет уроков?
Жена и дочь наблюдают за ним, это естественно.
— А ты не заболел?
Он понимал всю нелепость своего желания, но не смог его подавить, и жертвой пала герань: учитель сорвал крупный красный цветок и мял его в руке, пока тот не превратился в липкую кашицу.
Никто не заметил его выходки. Элен, чистившая насест в курятнике, стояла спиной к отцу. Солнечные лучи расчерчивали садик ромбами. День был так безмятежен, что невольно наводил на мысль о стоячем пруде: стоит шевельнуться — и в воздухе, как по воде, пойдут круги.
На Элен розовый передник. Девушка она красивая, хотя и полноватая, но в шестнадцать лет формы у женщин часто бывают слегка расплывчаты и утончаются лишь со временем. Впрочем, какое это имеет значение?
Ж. П. Г вернулся в кухню.
— Сними молоко с плиты, — крикнула ему жена.
Поздно! Молоко убежало. Выплеснувшаяся из кастрюли пенка образовала на плите коричневые пузырящиеся волдыри.
Ж. П. Г, и бровью не повел. Он надел котелок, быстрым шагом миновал коридор и вышел.
Опять опрометчивый поступок! Сначала перно, потом герань, но что еще ему оставалось?
Ж. П. Г, шел но улице, но не так, как ходил в лицей или на прогулку с семьей. Он шел сбивчивым, неуверенным шагом. Добрался до набережной Майль, постоял там, раздувая ноздри и глядя на море.
Маменьки прогуливали младенцев в красивых лакированных колясочках.
Ж. П. Г, чуть было не вошел в ресторан «Беседка» — его подмывало выпить еще один аперитив, может быть, несколько. Не сделал он этого лишь потому, что хозяин стоял на пороге и, похоже, наблюдал за ним.
Тем хуже! Он повернул в город, направился по Дворцовой улице и, проходя перед магазином рамочного мастера Виаля, втянул голову в плечи.
Дом, где помещалась парикмахерская с сиреневой витриной, был по счету восьмым. Ж. П. Г, сосчитал аркады. Объявление он разобрал еще издали: он знал текст наизусть. Каждое слово, каждая буква словно отпечатались на сетчатке его глаз.
ИЗВЕЩАЕМ НАШИХ ЛЮБЕЗНЫХ КЛИЕНТОВ, ЧТО МЫ ПРИВЛЕКЛИ К СОТРУДНИЧЕСТВУ ИЗВЕСТНУЮ ПАРИЖСКУЮ МАНИКЮРШУ Г-ЖУ МАЛО.
Г-жа Мадо находилась там, в благоухающем салоне!
Ее не было видно, но Ж. П. Г, и ни к чему ее видеть.
Это вовсе не молоденькая и вдобавок хорошенькая маникюрша. Это матрона лет пятидесяти, мирная, рыхлая, с крючковатыми пальцами и опухшими от груза житейских тягот ногами.
Что если он, Ж. П. Г., внезапно войдет и молча встанет перед ней?
Нет, он этого не сделает! Он знает, что не решится — по крайней мере здесь. Но что станет с ним, если встреча все-таки произойдет?
Что если бы нынче утром он не увидел ее со спины, а столкнулся с ней вплотную? Она бы его тоже заметила и, разумеется, узнала, несмотря на усы и каменное выражение лица.
Он-то сразу узнал ее по одной лишь фигуре, когда она шла впереди него Дворцовой улицей!
Похоже, он имел все основания отправиться к комиссару полиции и заявить:
— Вам известно, кто я. Власти относятся ко мне с уважением. Я хочу просить вас об услуге — посоветуйте особе по имени Мадо, маникюрше, покинуть город.
Такое иногда случается. Ж. П. Г, нужно лишь свернуть в первую улицу направо, войти в здание муниципалитета и подняться на второй этаж, где его сразу примет главный комиссар.
Ж. П. Г, била дрожь. Он стоял на тротуаре в полусотне метров от сиреневой витрины, как влюбленный, ожидающий свидания, и прохожие оборачивались на него.
Если Мадо не уедет, жизнь станет для него нестерпимой. Сможет ли он ходить по улицам, зная, что в любую минуту рискует с ней столкнуться?
Но и без встреч само ее пребывание в городе для него невозможно. При одной лишь мысли, что она здесь, на Дворцовой улице, Ж. П. Г, не в силах больше распрямиться, надеть котелок, взять портфель под мышку, давать уроки, завтракать в столовой на авеню Колиньи, слушать болтовню сына и дочери.
А у него есть и сын, и дочь!
Накануне вечером, даже сегодня утром, это казалось вполне естественным, но сейчас представляется нелепым, неприличным, не правдоподобным.
Не правдоподобно все! Хотя бы то, что он женился в Орлеане на дочери полковника! Да, да, его жена, урожденная Ламарк, — дочь интендантского полковника.
И то, что он уже восемнадцать лет ест в определенное время, на чистой скатерти, в хорошо поставленном доме и по утрам с портфелем и в котелке уходит в лицей.
У него даже есть дети! Он не очень любит Антуана — мальчик некрасив и средних способностей, но с удовольствием смотрит на Элен.
Правда, он почти не знает ее. Он не речист, вот и с ним не пускаются в разговоры. Привычка к немногословию сама собой выработалась у них с женой с первых же дней брака. Они спали в одной постели.
Иногда Ж. П. Г, объявлял:
— У меня два новых частных урока.
Она сообщала ему:
— Я заказала линолеум для ванной.
Они просто существовали бок о бок. Что им было поверять друг другу? Что мог Ж. П. Г, рассказать детям?
