Агата Кристи - Кошка среди голубей
За два месяца до вышеописанного в мире произошли определенные события, последствия которых потрясли английскую школу для избранных девочек.
В одной из комнат дворца правителя Рамата сидели два молодых человека и обсуждали свое ближайшее будущее. Один из них – черноволосый мужчина с оливкового цвета лицом и большими грустными глазами – принц Али Юсуф, наследный шейх Рамата, небольшого государства, которое, однако, благодаря нефтяным месторождениям считалось одним из богатейших на Среднем Востоке. Его собеседник – светловолосый, веснушчатый молодой человек; нормальным состоянием для него было безденежье, и по этой причине он служил личным пилотом его высочества принца Али Юсуфа.
Несмотря на разницу в общественном положении, в личных отношениях они были друзьями. В Англии они учились в одном колледже и после окончания его продолжали дружить.
– Они застрелят нас, Боб, – без особого энтузиазма произнес принц Али Юсуф.
– Пристрелят, – подтвердил Боб Роулинсон.
– Они готовятся нас прикончить.
– От этих ублюдков можно ждать всего, – мрачно изрек Боб.
Али на несколько секунд задумался.
– А не стоит ли попытаться снова?
– Сейчас уже не удастся. Слишком поздно, Али. Ты мог сделать это две недели назад, я же говорил.
– Но это бы значило стать беглецом, – бросил правитель Рамата.
– Я знаю твою точку зрения. Но вспомни, что говорил Шекспир или кто-то еще из этих парней-поэтов: «Тот, кто бежит, остается жить для борьбы».
– Подумать только, – с чувством сказал принц, – сколько денег вложено… Госпитали, школы, санитарная служба… Все для процветания государства!..
Боб Роулинсон прервал его:
– Не может ли посольство что-нибудь сделать?
Али Юсуф рассердился:
– Получить убежище в твоем посольстве? Никогда! Экстремисты не станут уважать дипломатический иммунитет, они штурмом возьмут здание. Кроме того, если я так поступлю, это действительно будет моим концом. Вожди и так обвиняют меня в прозападной ориентации. – Он вздохнул. – Трудно понять все это… Мой дед был жестоким правителем. Настоящий тиран. У него были сотни рабов, и он обожал жестокие развлечения. В родовых войнах он беспощадно убивал врагов. Одно его имя приводило в трепет. И что же? Его помнят! Им восхищаются! Его уважают! Великий Ахмет Абдулла! А я? Что я сделал? Выстроил школы, больницы, жилые дома, старался поднять их благосостояние. Все – для народа! А хочет ли он этого? Может быть, ему нужно что-то другое? Поступать так, как поступал дед?
– Возможно, ты прав. Я тоже думал об этом, – сказал Боб.
– Но почему, Боб, почему?
Боб вздохнул, пытаясь увильнуть от необходимости отвечать. Не так уж приятно говорить друзьям неприятные вещи.
– Что ж, – произнес он наконец. – Я скажу тебе, что думаю. Я уверен, причина в этом. Твой дед обеспечил им жизнь, к которой они привыкли. – Боб посмотрел на своего друга, который, конечно, не мог организовать подобных побоищ. Он вполне приличный парень, этот Али, искренний, немного сбитый с толку.
– Но демократия… – начал Али.
– О, демократия! – Боб помахал трубкой. – Это слово означает что угодно, только не то, что имели в виду древние греки. Держу пари, они придумали это слово ради собственной выгоды или чтобы оправдать всемогущего бога. И заметь, когда говорят о демократическом правительстве, всегда делают вид, что это правительство народное, то есть выражающее волю большинства. Я думаю, людям это нравится. Это возбуждает их. Вдохновляет на кровопролитие.
– Но мы же не дикари!.. Мы теперь цивилизованные…
– Существуют разные представления о цивилизации, – заметил Боб. – Кроме того, я полагаю, что мы не так уж далеко ушли от дикарей, если умеем придумывать хорошие оправдания для раздоров.
– Возможно, ты прав, – помрачнел Али.
– Каждый судит об этом по-своему, – продолжал Боб, – и каждый хочет урвать свой куш. Я не слишком умен, Али, ты меня хорошо знаешь, но я часто думаю: «А может быть, миру действительно необходимо, чтобы его рвали на куски?» – Он отложил трубку в сторону. – Но не стоит думать об этом. Скажи, в армии есть кто-нибудь, на кого ты действительно можешь положиться?
Принц Али Юсуф медленно покачал головой:
– Дня четыре назад я сказал бы: «Да». Но теперь я не знаю… не могу быть уверенным.
Боб кивнул:
– К черту это все! Даже твой дворец приводит меня в ужас.
Али охотно согласился:
– Да, эти шпионы во дворце… Они все слышат, все видят, они все знают.
– Даже внизу, в ангаре… – сказал Боб. – Прав был старый Ахмет. У него шестое чувство. Пытались подкупить одного механика, но из этого вроде бы ничего не вышло. Слушай, Али, если нас должны убить, это будет скоро.
– Знаю, знаю. Я думаю, что если останусь здесь, то наверняка буду убит.
Он произнес эти слова без всяких эмоций.
– Мы останемся, и нас убьют, – поправил его Боб. – Не лучше ли нам полететь на север? Они не смогут нас перехватить. Там, правда, горы, и в это время года… – Он пожал плечами. – Ты понял? Это дьявольски рискованно.
Али с горечью взглянул на него:
– Если что-нибудь случится с тобой, Боб…
– Не беспокойся за меня, Али. Это ничего не значит. Не важно. Кроме того, таких парней, как я, все равно убивают рано или поздно. Я всегда рисковал. Но ты… я не хочу убеждать тебя ни в чем. Если часть армии настроена лояльно…
Они помолчали минуту или две.
– Ладно, – заговорил наконец Али. – Давай попытаемся. Когда?
Боб пожал плечами:
– Чем скорее, тем лучше. Мы можем взлететь с обычной дороги… аэродром необязателен. Кстати, почему бы нам не проверить, как реконструировали дорогу Аль-Джессар? Внезапный каприз. Начнем после полудня. Дорога будет нашей взлетной полосой. Я все приготовлю. Идея такая: ты захочешь посмотреть на реконструированную дорогу с воздуха, понял? Мы так и сделаем. Конечно, мы не можем взять багаж, зато это будет экспромт.
– Я ничего не хочу брать из вещей… кроме одной, – сказал Али.
Он улыбнулся, и улыбка сразу же изменила его лицо, подчеркнув различие между ними. Это уже не был современный человек – в улыбке отразились хитрость и коварство предков Али, которые давали им возможность выжить.
– Ты мой друг, Боб, и ты увидишь…
Он стал ощупывать рубашку и пиджак. Наконец вынул небольшой футляр из замши.
– Что это? – Боб в замешательстве нахмурился.
Али развязал футляр и высыпал содержимое на стол. Боб с шумом выдохнул воздух и тихо свистнул.
– Бог мой! Настоящие?
– Да. Большинство принадлежало моему деду и отцу. Они собирались из года в год. Я тоже добавил сюда кое-что. Они поступали из разных мест, их доставляли люди, преданные нашей семье, – из Лондона и Калькутты, из Южной Африки… Наша семейная традиция. Их можно использовать в случае необходимости. – Он помолчал, а потом добавил тихо: – Это стоит три четверти миллиона фунтов.
